Когда Бурлюк стоял на табуретке,
петлю пеньковую шампунем мыля,
он вспоминал тугую грудь соседки,
шепча в слезах: – Ну всё, друзья, приплыли…
Нет никому спасенья от заразы.
Не пощадил Марусю вирус гнусный…
Так, может, и не стоит ждать, а сразу?
Поскольку жить невыносимо грустно…
Всех вытрут туалетною бумажкой.
Останутся лишь травы и цветочки,
и, может быть, отдельные букашки,
поскольку мир, увы, дошёл до точки…
Но тут вдруг ангел из-за шкафа вышел:
– Бурлюк! Решил сбежать из карантина?
Поехала, прости за слово, крыша?
А может, отравился никотином?
– Ты знаешь, ангел, как мне всё обрыдло,
как опостылело мне всё буквально?
Как надоело мне взирать на быдло.
Мне даже опостылел сам Навальный…
Вот затяну сейчас петлю потуже –
и всем адью! – до встречи в лучшем мире!
– В раю, Бурлюк, ты никому не нужен!
Давай по сто?! Но только не в квартире.
Найдем девчат и с ними на природу.
Костёр, рыбалка, ну и всё такое…
Я обеспечу классную погоду.
Я и местечко знаю колдовское.
– Полиция нас привлечёт к ответу.
Знаком я с ними и довольно близко…
– Чертей в том месте, где мы будем, нету.
Гарантия. И у меня есть виски…
Петля болталась, радугой играя.
Бурлюк курил, на табуретке сидя.
Он думал… О земном, наверно, рае
и о девчонок грациозном виде.
– А в чём же смысл? – у ангела спросил он.
– Какой ты смысл, Бурлюк, в виду имеешь?
– Ну, хоть какой-нибудь...
– Тут я бессилен.
Давай-ка, лезь в петлю, чего глазеешь?
|
эх- ма...
