ЛОНДОН
По узким улочкам брожу
вдоль Темзы, медленной реки,
и в лицах встречных нахожу
приметы горя и тоски.
И в каждом крике мне слышны
несчастье, страх; и плач детей,
а в звуках гулкой тишины -
предвестье гибельных страстей.
Я вижу: плачет трубочист;
собора закопчён фасад;
что тускло-бледен и землист
цвет лиц у спившихся солдат.
Уж полночь скоро. Из больниц
новорождённых слышен рёв.
И крики городских блудниц
несутся с улиц и дворов.
ПЕСНЯ ДИКОГО ЦВЕТКА
Бродил между кочек
в лесу я весной,
пел песню цветочек,
цветочек лесной,
о том, как проснулся
он после зимы,
как будто вернулся
из долгой тюрьмы:
– Вот я, как на блюде
расту возле пня!
Но встретили люди
презреньем меня.
НОЧЬ
И вновь на западе закат…
Янтарный блеск звезды.
И в гнёздах птицы мирно спят,
не ведая беды.
Луна в гнезде небесном
вниз смотрит с интересом.
На спящий мир глядит она,
а в мире этом тишина...
Привет прощальный вам, поля
и рощи, и леса!
Над вами ангелы парят –
слышны вам голоса?
В них вдохновенье, радость,
благословенье, сладость…
Взмахнут невидимой рукой,
подарят ангельский покой
птенцам из всякого гнезда,
где ночью спят они,
и охранят их от вреда
на будущие дни.
Уймут посланцы Бога
неясную тревогу.
Услышав писк иль вздох, иль стон,
пошлют здоровый птичий сон.
А если страшный хищный зверь
на агнца нападёт,
и если не избечь потерь,
и жертвою падёт
ягнёнок бессловесный –
конец, увы, известный –
то дух его на небеса
взлетит на крыльях-парусах.
И на заоблачных лугах,
где смирный лев пастух,
где недостатка нет в овнах,
где услаждают слух
слова, любовью полны,
как пеной нежной волны…
Где лев-пастух твой лучший друг,
где чист и сладок каждый звук:
– Ну что, ягнёнок? Ты в раю…
Пасёшься на лугу.
А хочешь, песенку спою?
И рядом лечь могу,
секрет тебе поведать,
как овцами обедать...
Но здесь, за гранью бытия,
совсем другая жизнь моя…
|
