Занимаясь переводом произведений Шекспира, я никак не могла понять кому же адресованы первые восмнадцать сонетов.
Мужчине или женщине?
Общепринято считать, что сонеты с 1-126 посвящены молодому человеку (Другу)
Но тогда совершенно неясно почему с 1 по 18 сонет один мужчина уговаривает другого обзавестись потомством. Как-то не вяжется даже при нестандартных отношениях.
Вильям Шекспир жил 400 лет назад. Английский язык с тех пор серьёзно изменился. Поэтому многие слова нельзя отнести к какому-либо роду.
Но довольно часто по смыслу понятно, что в первых семнадцати сонетах речь идёт о юной девушке, которую ЛГ и называет ,,другом".
Именно ей он и предлагает, пока красота и юность не исчезли родить наследника.
.
И всё-таки я не посмела, пойти против мнения шекспироведов.
НО
Я строки выстроила так, что каждый из восмнадцати сонетов может быть адресован хоть юноше, хоть девушке.
Честно скажу, было непросто обойти род, не нарушая смысл стихотворения.
Однако теперь читатель сам может сделать выбор — к юноше или к девушке обращается великий Шекспир.
Ведь это до сих пор — загадка!
.
1.
Смысл красоты — в потомство перейти!
Так совершенство розы длится вечно.
И пусть цветок завял в конце пути —
Бутоны расцветают безупречно.
А ты, влюбившись в цвет своих очей,
Больную страсть собою кормишь снова,
Но голод лишь становится острей
Там, где обилье радовать готово.
Бесспорно, ты всегда украсишь пир
В честь юности, устроенный весною,
Но, в собственном бутоне скрыв эфир,
Как скряга, усыхаешь над казною.
Мир пожалей, иль красоту и стать
Вдвоём с могилой будешь доедать.
.
2.
Когда возмут в осаду сорок зим
Твоё чело, морщины пролагая,
А юности наряд, что так любим
В лохмотья превратит Фортуна злая,
Что сможешь ты сказать тогда в ответ
Куда сокровище красы девалось?
Ведь у запавших глаз, где блёклый свет
Ни яркости, ни силы не осталось.
О, были бы достойны похвалы
Слова твои:,,Смотрите, мой ребёнок!
Он оправданье для седой главы,
Наследовал красу, и смехом звонок!"
Тогда и взор твой стал бы молодым,
И старость улетучилась, как дым.
.
3.
Своим лицом любуясь в зеркалах,
Скажи ему:,,Пора создать другое!"
Пока однажды юность не ушла
Ты можешь мир вознаградить собою.
Да где найти ту девственную плоть,
Что пахотой святой пренебрегла бы?
Где тот безумец, чья к себе любовь
Потомству появиться не дала бы?
Ты зеркало для матери своей:
Её апрель и луч воспоминанья!
И ты увидишь в облике детей
Свою весну и дивные мечтанья.
Но память может и закрыть свой счёт:
Без воплощенья образ твой умрёт.
.
4.
О юность, позабывшая дела!
Зачем впустую тратишь ты наследство?
Природа только займ тебе дала,
Чтоб красоту использовать, как средство.
Ну, почему не умножаешь клад,
Который щедро выдала Природа?
Так ростовщик, что сказочно богат,
Склонясь над сундуком, не ждёт прихода.
С собою только сделку заключив,
Себя же и обманываешь мило,
Но от Судьбы наследство получив,
Что сможешь ты оставить за могилой?
И в чём тогда повинна красота,
Когда тобой в темнице заперта?
.
5.
Тончайшею работою минут
Был создан образ твой неповторимый,
Но эти же, минуты уведут
И жизнь, и красоту в простор незримый.
Так лето продвигается к зиме,
Которая сразит его в финале —
Деревья льдом покроются во тьме,
Цветы умрут на снежном покрывале.
А если розы сок не помещён,
Как нежный арестант в простом флаконе,
То красота исчезнет, словно сон,
О ней не вспомнят в ледяном сезоне.
Когда душа цветка сохранена,
То и зима бывает не страшна!
.
6.
Не позволяй зиме холодной, злой
Сковать в тебе, весны бурлящей соки.
Наполни сладостью сосуд родной,
Пока у красоты не вышли сроки.
Ты сразу осчастливишь вкладом тех,
Кто облик твой полюбит совершенный,
Чтоб позже, разлетался детский смех
И беззаботный, и благословенный.
Ведь умножая образ в десять раз,
Во столько же становишься счастливей.
И где же Смерть тогда отыщет лаз,
Когда ты в десять раз неуязвимей?
А значит, своенравие убей:
К чему красою вскармливать червей?
.
7.
Когда с рассветом, набирая мощь
Светило голову вздымает гордо,
Касаясь жаром скал, морей и рощ,
То целый мир склоняется покорно.
И днём, пока в зенит небесный свой
Оно стремится молодым мужчиной,
Всяк смертный, очарованный красой,
Любуется блистательной картиной.
Когда ж под вечер, с верхней точки гор,
Уходит Солнце дряхлым шагом в старость,
То даже те, кто предан, прячут взор:
Нет сил смотреть, что от него осталось.
И ты не упусти расцвета день —
Пусть сын тебя продолжит, а не тень.
.
8.
Ты будто музыка, но почему
Тоскуешь, если струны зазвучали?
Со сладким сладость не ведёт войну,
Так отчего глаза полны печали?
Не потому ли, что созвучий ряд
Напоминает брачные союзы,
Которые тихонечко твердят,
Что одиночества опасны узы?
Послушай: струны слаженно поют,
Как муж любезный и его супруга,
И вместе с их ребёнком создают
Аккорд прекрасный счастья друг для друга.
Когда звучит всего одна струна,
То лишь тоска и боль её слышна.
.
9.
Ужели плач неведомой вдовы
Тебя толкает к одинокой жизни?
Но если же умрёшь сегодня ты —
Склонится целый мир в покрове тризны.
Он, как жена, начнёт скорбеть тогда
Что нет потомства — этого что хуже?
Ведь утешеньем женщине всегда
Глаза детей, когда грустит о муже.
Да, мот сорит деньгами, но они
Лишь переходят на другое место;
А годы красоты все сочтены,
И Времени не предъявить протеста.
Но кто убийство сам в себе ведёт,
Любви другим, конечно, не даёт.
.
10.
Не говори, что любишь. Это ложь!
И хитрость не настолько безобидна.
Хоть многих красотой ты в плен берёшь,
Но их не любишь — это очевидно.
Себя, к тому же, ненавидишь так
Что создаёшь ужасную преграду —
Приют священный губишь, словно враг,
Где красота бы множилась в награду.
Одумайся, чтоб мысли я сменил!
Пусть доброта — от зла тебя избавит,
Чтоб только нежность придавала сил
Идти к любви, которая всем правит.
Меня услышь, и ради вечных дней,
Ты награди красою сыновей.
.
11.
Старея, будешь в детях расцветать,
Которые твоей являясь частью,
Наполнят душу юностью опять —
Так старость не похвастается властью.
И в этом мудрость всей красы вокруг,
Иначе увяданье ловит в сети;
Ведь если б думали как ты, мой друг,
Исчез бы мир за шесть десятилетий.
Пусть те, кого Природа создала
Смешными, грубыми, умрут бесплодны,
А кто красив, и с кем она щедра —
Цветут, для продолжения пригодны.
Тебя любовь ваяла, как печать,
И этот оттиск надо повторять.
.
12.
Когда удары слушаю часов,
И вижу: день утоплен темнотою,
Фиалку снова губит тень лесов,
А кудри серебрятся сединою
Когда смотрю на кроны без листвы,
Которые в жару зверей спасали;
Иль вспоминаю, как пучки травы
В телегах, белой бородой качали;
Тогда печалюсь о твоей красе,
Что ты исчезнешь Времени приказом,
Ведь всё подвластно смене на Земле,
И новое восходит раз за разом.
От Времени ничто не защитит,
Лишь дети, воплотившие твой вид.
.
13.
Поверь же мне, ты можешь быть собой
Не дольше, чем живёшь на белом свете.
Нет тех, кто обошёл Смерть стороной,
Так подари свой дивный образ детям.
Тогда краса, что Бог в аренду дал,
Продлится в нашем мире бесконечно,
И отразится в холоде зеркал
Твоим ребёнком ласково-беспечным.
Ведь кто позволит, чтоб прекрасный дом
Пришёл в упадок вопреки уходу,
Чтоб зимний сумрак поселился в нём,
Ветрам и глупой прихоти в угоду?
Одни лишь моты! Пусть же без причин
Как ты отца, тебя обнимет сын.
.
14.
Свои сужденья не со звёзд беру,
И всё ж мне кажется, что я астролог,
Но не такой, чтоб предсказать игру,
Ненастье, засуху, чуму иль голод.
Мне также неизвестна сила гроз,
Я не могу предвидеть град и ливень,
Иль королевствам вынести прогноз,
По тем знамениям, что в небе синем.
Но я читаю по твоим глазам,
И в этих звёздах нахожу ответы,
Что правду с красотою пополам,
Продлишь в потомках — то Судьбы заветы.
Иначе я предвижу твой финал:
Красу и правду гроб себе забрал.
.
15.
Когда я сознаю, что на Земле
Даётся совершенству миг короткий;
Что Мир — лишь сцена, а спектакли все
Задуманы на звёздах нежно-кротких;
Когда я постигаю жизнь людей
И вижу, как Судьба на них влияет,
Что юность, хоть тщеславна от идей,
Но старость даже память забирает;
Тогда, тобой любуясь, милый друг,
Печалюсь о красе, богатстве нежном,
Поскольку Время, совершая круг,
И молодость твою возмёт небрежно.
Но я люблю и стану воевать,
Что год крадёт — привью тебе опять.
.
16.
Зачем не хочешь способом иным
Ты посрамить у Времени пороки?
Сражаться с увяданием твоим
Мои бесплодные устали строки.
Сейчас на пике молодости ты.
И девственном саду земля пустая,
Растила б с благодарностью цветы,
Чей вид живой — не акварель плохая.
Лишь так должна себя жизнь обновлять!
А карандаш, стихи, храня уменье,
Твою не смогут нежность передать
Точней, чем детских рук прикосновенье.
Отдав себя, ты обретёшь потом,
Создав портрет особым мастерством.
.
17.
Да кто поверит в будущем стихам,
Где ты, мой друг, прекрасней идеала?
Они скорей гробница, нежли храм
Для красоты, которая сияла.
О, если б мог я передать твой взор,
Изящество манер и поз словами,
Сказал бы век грядущий: ,,Это вздор!
То был не человек — был Ангел с вами."
И презирали б рукопись, увы,
Так лживым старикам нет уваженья,
И осуждали б с ханжеством вдовы,
Чрезмерность моего воображенья.
Но сын, став продолжением твоим,
Как он помог бы сразу нам двоим.
.
18.
Сравнить ли мне тебя с июньским днём?
Ты ярче, привлекательней, добрее.
Сравнить ли с изумительным цветком?
Но вянет он, лишь холодом повеет.
И даже золотой небесный глаз
Частенько туча мрачная скрывает.
В природе всё имеет скорбный час,
Когда очарованье исчезает.
Но вечно лето красоты твоей,
Цветение его не потускнеет!
А Смерть уйдёт ни с чем в страну теней,
Ведь ты стихами вознесён над нею.
Пока сонет читают на Земле,
Бессмертие завещано тебе!
.
