Трава в росе и тень вокруг меня,
Затишье наступающего дня;
Средь темных скал, застывших с трех сторон,
Раскинулся сверкающий Гудзон,
Вокруг него широкие кусты,
Что окаймляют реку с высоты,
А издали над гладью тихих вод
Церковный звон торжественно плывет.
Всё, кроме этой пяди на краю
Скалы, где над обрывом я стою,
Всё, кроме этой линии холмов,
Чей вид на фоне неба так суров, –
Все это лишь мираж и пустота,
Что в призрачном пространстве разлита,
И только я один, и уголок
Земли кругом, и – бездна возле ног.
Всё лучшее, что только есть вокруг, –
Уходит, исчезает как-то вдруг.
Но роза, что всего лишь час жила,
Ценней цветка из гипса и стекла.
Любовь, что ты лелеял много дней,
Становится и слаще, и сильней,
Когда ты сознаешь, что смерть близка,
И тем острей сжимает грудь тоска.
Река! здесь, как в раю, покойно мне,
И расставаться тягостней вдвойне.
Пока еще тиха твоя волна,
Вся ширь небес в тебе отражена.
Но жить в покое – это не для нас,
И, я уверен, где-то через час
Ты снова замутишь речную гладь,
А я – с людской толпой сольюсь опять.
A Scene At The Banks Of The Hudson
Cool shades and dews are round my way,
And silence of the early day;
Mid the dark rocks that watch his bed,
Glitters the mighty Hudson spread,
Unrippled, save by drops that fall
From shrubs that fringe his mountain wall;
And o'er the clear still water swells
The music of the Sabbath bells.
All, save this little nook of land
Circled with trees, on which I stand;
All, save that line of hills which lie
Suspended in the mimic sky--
Seems a blue void, above, below,
Through which the white clouds come and go,
And from the green world's farthest steep
I gaze into the airy deep.
Loveliest of lovely things are they,
On earth, that soonest pass away.
The rose that lives its little hour
Is prized beyond the sculptured flower.
Even love, long tried and cherished long,
Becomes more tender and more strong,
At thought of that insatiate grave
From which its yearnings cannot save.
River! in this still hour thou hast
Too much of heaven on earth to last;
Nor long may thy still waters lie,
An image of the glorious sky.
Thy fate and mine are not repose,
And ere another evening close,
Thou to thy tides shalt turn again,
And I to seek the crowd of men.
|
Удивительные стихи, прекрасный перевод, Александр!