Платан багряную листву
Роняет грустно на траву;
Её, как стаю привидений,
По полю гонит вихрь осенний.
А там, где Кармель в берег бьет,
Глядятся ивы в кипень вод.
На взгорке папоротник ржавый,
И сосны встали величаво.
Все серо - пляж и моря вал,
И чайки носятся вдоль скал.
Ноябрь, ненастья властелин,
Торопит в путь гусиный клин.
Но нам весны недолго ждать.
На рощу, на степную падь
Вновь солнце будет лить лучи,
За плугом полетят грачи,
И мир наполнят шелест трав
И плеск ручья, и шум дубрав.
Так дни проходят, исчезая,
Как в небе звезд полночных стая,
И сердце, прошлому взамен,
Желает новых перемен,
Но не найти нам днем с огнем
Для красоты-беглянки дом.
The Last Days
The russet leaves of the sycamore
Lie at last on the valley floor-
By the autumn wind swept to and fro
Like ghosts in a tale of long ago.
Shallow and dear the Carmel glides
Where the willows droop on its vine-walled sides.
The bracken-rust is red on the hill;
The pines stand brooding, somber and still;
Gray are the cliffs, and the waters gray,
Where the seagulls dip to the sea-born spray.
Sad November, lady of rain,
Sends the goose-wedge over again.
Wilder now, for the verdure's birth,
Falls the sunlight over the earth;
Kildees call from the fields where now
The banding blackbirds follow the plow;
Rustling poplar and brittle weed
Whisper low to the river-reed.
Days departing linger and sigh:
Stars come soon to the quiet sky;
Buried voices, intimate, strange,
Cry to body and soul of change;
Beauty, eternal fugitive,
Seeks the home that we cannot give.
|
