Приходит ночь и наваждений все манит больше глубина,
Туда, где в соловьином пенье проснулась юная весна.
И звездный зов хмельного неба в огромных пачках-облаках
Так кружит голову, и вербы коснулась томная рука...
Аквамариновые росы мне снятся часто по ночам,
А с ними белые березы рассветным утром у плеча,
И голубые колыбели лазурных девственных озер -
И аромат кудрявых елей, и жирный мягкий чернозем...
И ночь хранит дыханье пашен предмайским утром по весне,
Стогов разрушенные башни, туман тягучий на окне,
В стенах бетонных небоскребов лежат все таинства души,
И их безопытные пробы томятся в каменной глуши.
В белье крутых многоэтажек спят сотни разобщенных душ,
Их век беспомощен и тяжек, но Мендельсон играет туш
Их свадьбам, и порыв любовный дает рассудку страшный бой,
Забыв о сутях тех греховных - им хочется любви любой!
И ночь готова в час сомнений от одиночества спасти
И одарить дождем прозрений, и крест дарованный нести.
В устах волшебника Морфея слышна мелодия любви -
Кто помешать ей здесь посмеет, и ночь, конечно, все простит!
И времени тугая лента свернется в хрупкую спираль -
Ему несем в руках смиренно за юность собранную дань.
Ведь всепрощающая нежность, твоей, ночь, страстью рождена,
И жизни суетная бренность тобою, ночь, побеждена!
Но вот рассвет вдали алеет, и гаснут молча фонари,
И все сомнения развеет весенний день... Ты посмотри,
Как все вокруг помолодело, прохладой ночи напитав
Витрин сверкающее тело и улиц стареньких анклав.
Весенним эхом говорливым, несется с улиц суета,
И город пьет ее разливы, раскрыв огромные уста.
А солнце катится на запад, и день опять уходит прочь,
И ожиданию в награду всем снова скоро станет ночь. |
