перед его удивленным сознанием вопросами. Судя по тому, что он услышал, выходило, что Дарья Павловна и ее таинственный собеседник являются пришельцами из другого времени или места. Семен Семенович вспомнил, что похожим именем на «Кхтулку» буддисты называли человеческое тело будды. «Тулку» или нирманакая – это одно из трех тел будды, а именно его проявленное тело в виде физического тела человека. Но может быть это имя лишь случайно похоже на буддистское наименование? Еще более непонятным для него было женское имя «Орихлоя».
Из содержания таинственного разговора можно было понять, что Кхтулку и Орихлоя утаивают нечто от людей, например то, что они сами не-люди, и в случае своего разоблачения могут пойти на крайние меры. Причем такие меры они готовы применить как раз к нему, оказавшемуся невольным свидетелем появления Орихлои из ниоткуда в виде Дарьи Павловны.
Тут Семена Семеновича стали мучить сомнения. Если они пришельцы, то почему значительную часть своего разговора вели не на своем языке, а на языке людей? Может быть, их явление в человеческом теле препятствует употреблению их языка? Если это так, то интересно, какая у них внешность? И тут Семен Семенович представил их в виде чудовищ и невольно содрогнулся, вспомнив о своей симпатии к Дарье Павловне. Знает ли сама Дарья Павловна, что в ее теле живет чудовище? Или самой Дарьи Павловны уже нет, а есть ее видимая оболочка, прикрывающая неземную женщину? Ответы на эти вопросы нельзя было найти путем абстрактных размышлений. Поэтому Семен Семенович отложил их рассмотрение на будущее, следуя мудрому правилу, что «утро вечера мудренее», и с трудом от пережитых необычных событий забылся беспокойным сном, сотканным из кошмарных видений чудовищ, преследующих его по неведомым закоулкам его подсознания.
На следующее утро к нему в комнату заглянуло любопытное солнце, заигравшее у него на лице солнечными зайчиками, так что ему пришлось, поморщившись, проснуться. Окно в сад было полуоткрыто. Веяло утренней свежестью. Вдали раздавались звуки просыпающегося курортного города. Все окружающее располагало к хорошему настроению. То, свидетелем чего он стал в полночь, ему показалось дурным сном, которое развеяло теплое и солнечное утро.
«И, в самом деле, не явилось ли то, что я видел и слышал вчера днем и ночью, случайным помутнением рассудка?» - спросил он сам себя, идя к завтраку в столовую Дарьи Павловны.
По дороге ему попалась Екатерина Николаевна, которая благосклонно кивнула в ответ на его приветствие и ласково предложила пройтись после завтрака по набережной Ялты. У Семена Семеновича сразу же при этих многообещающих словах часто забилось сердце, и закружилась голова от волнения.
«Неужели, Екатерина Николаевна, все же испытывает ко мне интерес?», – с надеждой подумал про себя многоопытный философ.
На завтрак они отведали омлет и котлеты с рисом на салатном листе. На десерт как всегда милая Дарья Павловна предложила попробовать свои сладкие сдобные булочки с яблоками и сливки с малиной. После вкусного завтрака Семен Семенович с Екатериной Николаевной отправились на променад.
На утренней прогулке по набережной, на которой был слышен плеск набегавших волн на шуршащий песок Черного моря и пронзительные крики морских чаек, Семен Семенович почувствовал себя вполне еще молодым человеком и решил приударить за своей прекрасной спутницей. Но один только насмешливый взгляд Екатерины Николаевны заставил его отказаться от своей неудачной попытки.
- Семен Семенович! Я хотела с вами серьезно поговорить. А вы между тем ведете себя чересчур легкомысленно. Как вы находите мою тетушку? Нравится ли вам она?
- Она хорошая. Но вы, Екатерина Николаевна…
- Постойте, Семен Семенович. А не кажется ли вам, что Дарья Павловна разительно изменилась? Впрочем, ведь вы ее не знали прежде.
- В общем-то, Дарья Павловна такая же сейчас, какой была и прежде, когда я впервые ее увидел. Только вот вчера она мне показалась не сама собой.
- Как это: «не сама собой»? Что вы хотите сказать?
- Вчера у меня было чувство, что она была не то, что не в себе, а себе чужая, другая, чем собственно она сама.
- Как странно, у меня было такое же чувство. А вы не слышали сегодня ночью ничего необычного?
- Да, спросонья я слышал голоса.
- Спросонья? А это не вы гуляли по коридору мимо моей спальни? Ведь поздним вечером мы вас оставили отдыхать в гостиной.
- Да, признаюсь. Ночью я проснулся в гостиной. Но больше там не смог заснуть, и тогда пошел к себе «на боковою».
- Признайтесь, вы не могли слышать кто, где и что говорил?
- Екатерина Николаевна, вы плохо обо мне думаете. Я не какой-то слуга, чтобы подслушивать то, что говорят господа.
- А никто вас не считает слугой. Но если бы я услышала ночью голоса, то естественно бы к ним прислушалась. А вдруг это злоумышленники? Необходимо в наше время быть осторожной.
И тут Семен Семенович почему-то подумал о том, не является ли Екатерина Николаевна сообщницей Дарьи Павловны, вернее, того страшного существа, что обосновалось в особе ее тетушки. Интересно, как это быть питательным телом для паразита?
«Нет, серьезно, если так посмотреть на возникшую проблему», - пронеслось в голове у Семена Семеновича.
И все же Семен Семенович никак не мог взять в толк, как милая Дарья Павловна может быть только питательной средой для паразита или его личинки. Что если это правда? Но тогда во что она превратится? В нечто вроде феи или русалки, а может быть ужасного чудовища?
«Неужели я впал в детство? Но еще слишком рано для этого», - успокаивал себя Семен Семенович.
- Семен Семенович, почему вы молчите? О чем вы думаете?
- Я думаю о вас. Да, и что вы сделали, когда услышали ночные голоса?
- Когда я, наконец, решилась выглянуть и посмотреть, кто это говорит, то услышала шаги в коридоре и прикрыла дверь. В щели я увидела женский силуэт и поняла, что это моя тетя. Чуть позже мимо моей двери прошел еще один человек. Это были вы, Семен Семенович. О чем вы говорили с Дарьей Павловной, да еще ночью?
- Могу вам честно сказать, Екатерина Николаевна, что говорил с вашей тетей не я, а незнакомый мне мужчина или некто, кто говорил мужским голосом. Я сам, когда проснулся в полночь в гостиной, обратил внимание на приглушенные голоса в подвале. Но содержания разговора мне не удалось расслышать. Меня это заинтриговало, и я дождался, когда собеседники выйдут из подвала. Однако из подвала вышла только Дарья Павловна. Когда я заглянул в подвал после ее ухода, то никого там не нашел: ее собеседник бесследно исчез.
- Что вы говорите? Как интересно.
- Мне было не до интереса. Представьте себе ночь: темнота, таинственные собеседники в подвале и в довершение ко всему исчезновение одного из них. Правда, может быть, в подвале есть потайной ход из дома. Но я его не нашел.
- Семен Семенович, да вы прямо сыщик какой-то. Вы не любитель рассказов Конан Дойла о детективе Шерлоке Холмсе?
- Когда я был гимназистом, я зачитывался этими занимательными историями. Но тогда я не был свидетелем необычных историй. Благодаря вам, милая и остроумная Екатерина Николаевна, я невольно им стал.
- Семен Семенович, прошу вас, не держите на меня зла за мой несносный язык. Я тоже, как и вы, стала жертвой необъяснимых явлений в доме тетушки. Странно, такого я здесь никогда прежде не встречала.
- Екатерина Николаевна, вы сообщите Дарье Павловне о нашем разговоре?
- Семен Семенович, а вы хотите, чтобы это была наша маленькая тайна?
- Можно и так сказать.
- Хорошо, я могу на время закрыть глаза на наше предубеждение и не сообщать о нем моей тете. Но не совсем прилично держать ее в неведении, что твориться у нее в доме. Или вы, Семен Семенович чего-то не договариваете?
- Почему же? Я… совсем не думал… как сказать…
- Семен Семенович! Говорите, как на духу. Вы что, подозреваете саму Дарью Павловну в этом… самом? – стала допытываться Екатерина Николаевна у московского философа. Затем она, прямо посмотрев в глаза своего собеседника, вдруг спросила, - Что случилось между вами в спальне тети?
От такого неожиданного вопроса Семен Семенович смешался и не знал, что ответить. Он молчал, а его спутница ждала ответа. С каждой минутой молчания у нее все больше округлялись глаза от недоумения. Так что нашему незадачливому философу пришлось найти силы для того, чтобы открыть если не всю правду, то хотя бы ее половину.
«Полуправда в таких обстоятельствах, угрожающих жизни и моей и, вероятно, Катерины (так он звал Екатерину Николаевну про себя), полуправда лучше правды», - сказал себе Семен Семенович, а потом возобновил разговор.
- Ничего, если не считать того, что она возникла у меня прямо под носом.
- Как это «возникла прямо перед носом»? А до этого, где была Дарья Павловна?
- Хоть убейте, не ведаю. Вот это то и странно. Потом эти ночные разговоры с незнакомцем или незнакомкой.
- Как их звать?
- Кого? Незнакомца или незнакомку?
- Ну, конечно.
- Не знаю.
- Семен Семенович, я уже знаю, когда вы говорите правду, а когда мне врете. Итак, их имена?
- Екатерина Николаевна, вы говорите со мной как квартальный на допросе.
- А вы бывали на допросе в полиции?
- Было дело.
- Я надеюсь, не воровское дело?
- Нет, политическое
- Так вы, Семен Семенович, оказывается «революционер»?
- Нет, Екатерина Николаевна, я не революционер, но и не контрреволюционер.
- Семен Семенович, а не думаете ли вы, что моя тетя революционерка или хотя бы контрабандистка?
- Нет, не думаю. Такие предположения были бы слишком легким объяснением. Я давно от него отказался.
И тут Семену Семеновичу пришла отчаянная мысль посвятить Екатерину Николаевну в то, что он знал. Настоящая польза может быть только от полной откровенности. И он все без утайки ей рассказал, рискнув своей жизнью и жизнью Екатерины Николаевны, только если она сама не была в сговоре с Дарьей Павловной.
- Значит, вы, Семен Семенович, полагаете, что под личиной моей тети скрывается нелюдь по имени «Орихлоя», - с ноткой скепсиса заметила Екатерина Николаевна.
- А что бы вы на моем месте подумали об этом, Екатерина Николаевна?
- Думать – ваша привилегия как философа.
- Хорошо. Тогда Дарья Павловна разыграла спектакль или это все мне привиделось и послышалось.
- Ну, почему же? Может быть, было все так, как вы объяснили. Только я никак не могу поверить в то, что моя тетя уже не моя тетя, а какое-то, может быть инопланетное чудовище, вроде тех, что беспокоят воображение читателей современных бульварных романов о монстров.
И все же вы меня приятно удивили тем, что мне доверились как близкому человеку, несмотря на то. что я могу ненароком, а может быть специально, проговориться Дарье Павловне о том, что вы о ней думаете. Если буквально понимать ваш пересказ услышанного, то это прямо угрожает вашей жизни.
В ответ на вашу откровенность я хотела бы вам помочь. Но как это сделать? Шпионить за своей тетушкой? это низко, да и у меня нет для этого никакого
