Картина Марка Шагала
Памяти Эмиля Федоровича Бачурина,
первооткрывателя аномальной зоны в Молёбке, посвящается.
Сергей развернул карту.
– Вот она, деревня Похлёбкино. А там, значит, речка Похлёбка… – Он указал на серебристую ленту, вьющуюся среди зарослей ивняка. – Шеф, у нас какой сейчас будет азимут?
– Ядрит твою налево – у нас будет азимут… Давай, двигай на север триста метров.
– Прямо на север не получится, тут болото.
– Ну, тогда дуй на север через северо-запад. И побыстрей, всю замеры мы должны сделать за три дня.
Илья Федорович стал устанавливать теодолит на треноге, а помощник с рейкой на плече потащился в обход болота. Начал накрапывать мелкий дождик. Только этого нам не хватало, подумал Илья Федорович, вынул из кармана несвежий носовой платок и принялся протирать окуляр и объектив теодолита.
Вскоре запищала рация. Илья Федорович щелкнул кнопкой и сказал : «Прием».
«Шеф, я прибыл на место, подкорректируйте, прием». – «Поставь рейку правее метра на два, еще чуть-чуть. О’к. Держи вертикаль».
Илья Федорович записал цифры съемки в журнал, капли дождя падали на бумагу, цифры расплывались.
К вечеру они промокли, замерзли и проголодались. Самое время было идти в деревню и проситься на ночлег. Они спустились с горы, миновали маленький лесок. Впереди была открытая холмистая местность вплоть до самой деревни.
– Ну-ка, остановись чуток, а то я задохся, – сказал Илья Федорович, садясь на пенек и снимая сапог. – Ноги все промокли к чертям…
– Наверное, вы черпанули, когда мы речку переходили вброд…
– Между прочим, эта уральская деревня, Похлёбкино, прославилась на весь Советский Союз.
– Слыхал, – ответил Сергей, закуривая. – Типа того, что НЛО тут всякие летают.
– В 81-м году я в этих краях встретил первый летающий шар…
– Ага. Вы рассказывали.
Илья Федорович, нахмурившись, принялся отжимать сырые портянки и переобуваться.
– Сейчас зайдем в сельсовет, спросим насчет переночевать.
– Хорошо бы пожрать… борщеца горяченького! – размечтался Сергей. – Интересно, у них тут столовка есть?»
– Это вряд ли, – Илья Федорович притопнул резиновым сапогом, подхватил треногу с теодолитом, закинул сумку на другое плечо и скомандовал: «Вперед».
Они двинулись через мокрое поле, ощетинившееся скошенной травой, потом шли по раскисшей глиняной дороге, скользкой и липкой.
Предсельсовета – крепкая, еще не старая женщина, лицом и фигурой похожая на уральских каменных идолов, приняла их радушно, несмотря на внешнюю свою суровость.
– Откель такие? – спросила она, разглядывая снаряжение чужаков.
– Маркшейдеры мы, – сказал старший, плотного сложения мужчина.
– Из еврейчиков что ли будете..? – В глазах председательши отразилась нечто вроде жалости.
– Почему из евреев? Я – Илья Федорович Бичурин, а это мой помощник Сергей Желобков. А маркшейдеры – таково название нашей профессии. Маркшейдер – это по-немецки, означает – горный инженер или техник, специалист по пространственно-геометрическим измерениям в недрах земли и на соответствующих участках ее поверхности с последующим изображением на планах…
– А-а, так вы землемеры!
– Ну… пусть будет так…
– Тогда уж – геодезисты, – вставил слово Сергей и кривовато улыбнулся. У него слева вверху не было зуба, и он слегка кривил губу, чтобы прикрыть дефект своей внешности.
– А это у вас что? – спросила председательша, указывая на черные коробочки, висевшие у гостей на груди.
– Это рации, – ответил Бичурин.
– А вы, часом, не шпионы будете? – засмеялась баба. – А то у нас как-то словили одного. Все выспрашивал, выведывал, где тут у нас находится космодром пришельцев. Ну, его сдали куда следвует, оказался американским шпионом.
– Нет, не шпионы мы, смею вас заверить. Нам без рации никак нельзя. Мы ведь в паре работаем и на большом расстоянии друг от друга… Вот и приходится переговариваться по рации.
– Ну, проходите, раздевайтесь, – любезно сказала хозяйка. – Меня зовут Зинаида. Сейчас я вас накормлю горячей похлебкой. Да, у нас по-простому, борщей, каких любит ваш помощник, мы не варим, зато вкусная похлебка завсегда найдется... Рукомойник вон там, в углу.
– Слышь, Федорыч, – прошептал Сергей, когда они, тесня друг друга плечами, мыли руки, громыхая соском рукомойника, – откуда она знает, что я люблю борщ?
– У тебя на физиономии написано, – ответил начальник, набирая полную пригоршню воды и плеская себе в лицо – широкое, обветренное, с волевым подбородком.
Похлебка и в самом деле оказалась дюже вкусной: наваристая, мясная, пахнущая таинственными травами.
– А что, правда, у вас тут тарелочки летают? – спросил Сергей.
– А как же, – ответила Зинаида, – иногда пролётывают ишо по привычке, но теперьча редко, а раньше-то, при Горбачеве, от их прям отбою не было. Так и шастали тут… А вы чё тут землю меряете, никак строить что намечаете, так знайте, мы против стройки.
– Тут, хозяюшка, намечается прокладка подземной железнодорожной ветки, – объяснил Бичурин, – так что не беспокойтесь, землю вашу трогать никто не собирается. Во всяком случае, на поверхности.
– Тю! Никак метро строить собрались? Так здеся вам, поди, не город…
– Нет, просто подземная железная дорога. На случай войны… но это тс-с… гостайна.
Зинаида понятливо кивнула. Наш человек к гостайне привык относиться уважительно.
В доме предсельсовета спальное место нашлось для одного Ильи Федоровича. А его помощника любезная хозяйка отвела в соседнюю избу, к какой-то молодухе Клавке. Можно сказать, Сереге повезло. Остальное население деревни, как сообщила Зинаида, были люди в возрасте.
Уставший Илья Федорович мгновенно уснул на свежих простынях. Ведя кочевой образ жизни, он привык засыпать в любом подходящем месте, лишь бы сверху не капало.
Но среди ночи, как обычно, проснулся. Было тихо, словно уши ватой заложило. Даже собаки не брехали. Лунный свет вливался в проемы небольших окон, выбеливал неровные прямоугольники на деревянном полу.
Илье Федоровичу захотелось по-маленькому. Надо было идти во двор, искать туалет. Илья Федорович поднялся и, как был в майке и трусах, на цыпочках пересек комнату. Пройдя кухню, он посмотрел в сторону комнаты хозяйки. Дверей там не было, лишь легкая занавеска прикрывала проем, да и та сейчас была сдвинута. Он глянул только мельком, но и этого хватило, чтобы увидеть в полутьма белую простынь и откинутое одеяло. Кровать была пуста. Хозяйка отсутствовала.
Черт, слегка огорчился Илья Федорович, ей, наверное, тоже приспичило именно сейчас в туалет. Надо переждать, а то неудобно встречаться в полуголом виде в таком интимном месте.
Илья Федорович вернулся к себе в комнату. Послонялся по углам, зевая и почесываясь, поразглядывал фотокарточки, развешанные на стенах. Молодая Зинаида и бравый матрос, вероятно, ее муж, который, столь же вероятно, уже давно отправился в безвозвратное плавание. Доверчиво сблизив головы, они бесстрашно глядели в свое светлое будущее ясными глазами.
Казалось, прошла малая вечность, но он так и не услышал, чтобы хозяйка вернулась на свое ложе. У Ильи Федоровича мелькнула даже мысль, а не открыть ли окно в своей комнате, да не выпрыгнуть ли на улицу. Но он отверг эту крамольную мысль. Не хватало ему, чтобы кто-нибудь из местных увидел его, лазающего в окна, еще подумают чего…
Наконец, терпение его лопнуло гораздо раньше, чем мочевой пузырь. Илья Федорович вышел на задний двор, натянув на босые ноги влажные еще резиновые свои сапоги. Дощатый нужник отыскался сразу в дальнем углу участка, по краям которого вдоль забора тянулись заросли малинника.
К счастью, хозяйку он не встретил, но и в нужник не пошел, а только сунулся туда и сразу обратно, ибо в этом вонючем домике не было видно ни зги.
Он стал под яблоню, начал бесшумно мочиться на ствол. В этакую минуту излияния русский человек обычно смотрит в небо. К ночи тучи ушли, обнажив звездный бисер. А посреди этого великолепия сияла полная луна, как огромный природный фонарь освещала местность. Луна была настолько большой, что не составляло труда разглядеть кратеры на ее поверхности и все сухопутные моря в виде темных пятен.
В ночном небе призрачной белесой размытостью пролетел неопознанный объект. А, может, это была просто большая птица: аист или журавль. Однако они припозднились. На дворе уже осень, того и гляди, заморозки ударят.
Илья Федорович поежился от ночного холода, сорвал, маячившее перед глазами одинокое яблоко, обтер плод о майку, хрустнул сочной мякотью. В избу он вбежал, весь дрожа от холода, и с наслаждением нырнул под одеяло. С минуту его колотило, а потом блаженное тепло уволокло сознание в омут сновидений.
* * *
Работа у них чего-то не ладилась. Проклятая местность была словно заколдована. Цифры замеров не совпадали при повторе, приходилось перезамерять по нескольку раз. Это выматывало и раздражало. Чего-то тут с пространством неладное творилось.
– Это все оттого, что здесь аномальная зона, – авторитетно заявил Илья Федорович. – Я это предвидел. Потому и взял старое оборудование. Оно хоть худо-бедно, но работает. А электронные тахеометры здесь вообще не пашут.
– Похлебский треугольник, мать его, – плюнул Сергей.
Во вторую ночь Илья Федорович спал дурно. В голове все крутились цифры, которые никак не хотели сходиться. Теперь сходитесь, говорили секунданты. Он вздрагивал, просыпаясь.
Среди ночи он услышал, как хозяйка встала, вышла во двор и долго не возвращалась. «Может, у нее где-то недалече заимка имеется, и она там самогон варит. По ночам. Чтоб участковый не застукал. Я бы сейчас грамм сто не отказался выпить…»
В третью ночь, как только услышал он, что скрипнули пружины хозяйкиной кровати, решил проследить за этой странной женщиной. Её таинственные ночные визиты неизвестно
