МАРКШЕЙДЕР

куда просто-таки заворожили его. Пришлось ему вспомнить все военные хитрости, которым он научился, служа в погранвойсках. Неслышным шагом пограничника крался он за «нарушителем».

Дверь, ведущая во двор, была приотворена, и Илья Федорович сразу увидел Зинаиду, стоящую посреди участка. Босая, в белой долгополой ночной рубашке из простого материала Зинаида походила на некую святую, которая вышла помолиться  под открытые небеса.
Он глядел в щелку, стараясь придерживать дверь так, чтобы та случайно не скрипнула. Зинаида стояла, вся облитая лунным светом, протягивала руки к небу и вправду словно молилась. Вдруг он понял: черт! Она же лунатик! Сейчас на крышу полезет. Вот почему он в первый раз ее не увидел. Потому что на крышу не посмотрел.

Илья Федорович не знал, что предпринять. С одной стороны хотелось остановить больную, с другой – помнил, что делать этого не следует. Насильно разбуженная, она может испугаться, и с ней случится припадок.
Пока он думал да решался хоть на что-нибудь, Зинаида бесшумно и грациозно поднялась в небо. Подол ее рубашки затрепетал под ветром, она сделала разворот на левое крыло, то есть, на левую руку, и на бреющем полете пронеслась над домом соседа, потом набрала высоту и улетела в сторону леса.
«Святые угодники!.. Ну, не на шабаш же она полетела, в самом деле, – ошалело подумал маркшейдер. Как человек образованный, он ни в какую нечистую силу не верил, только в святую науку. «Вот она, зона-матушка, что с человеком делает! Это же настоящая левитация!!!»


Четвертый день их пребывания в деревне выпадал на воскресенье, и они с помощником устроили выходной, несмотря на то, что существенно отстали от графика. Сергей ушел гулять со своей молодой хозяюшкой. Видно, что парень увлекся девонькой. А что, оба холостые да незамужние, чего бы ни порезвиться.

Весь выходной Илья Федорович провел с Зинаидой, исподтишка наблюдая за её поведением. Все хотел спросить про левитацию, да что-то стеснялся. А вдруг это у нее своего рода летучий лунатизм, и она все эти пируэты в воздухе проводит в сонном состоянии. А, проснувшись, ничегошеньки не помнит. Зачем смущать женщину. Неизвестно, как это отразится на психике, если сказать ей о ночных полетах, про которые она ведать не ведает.

В четвертую ночь Зинаида опять вышла во двор. «Как на работу ходит, – подумал Илья Федорович, крадясь за ней. – Авиаторша…». На сей раз он был не столь осторожен, уверенный, что женщина, находясь в трансе, не услышит его шаги. Он даже дверь раскрыл, не таясь.
Зинаида обернулась. Илья Федорович весь облился потом, несмотря на осенний холод и более чем легкую свою ночную одежду. Зинаида улыбнулась и  поманила мужчину. Как сомнамбула, Илья Федорович спустился с крылечка и пошел по тропинке сада. В трусах и майке. И босиком.

– Хочешь, полетим вместе? – сказала Зинаида.
– Хочу, – прошептал он и даже не удивился, и не спросил себя, а способна ли поднять летающая женщина мужика, весом под восемьдесят кило?
Зинаида взяла Илью Федоровича за руку, и сразу холод, который поколачивал его, пока он шел, куда-то делся, вернее его оттеснил внутренний жар. Горячая волна так и поперла изнутри, аж жарко стало. Все правильно, подумал Илья Федорович, у птиц температура тела за сорок, чтобы не мерзнуть в полете. Вот она мне температуру и поднимает, чтоб там, в холодных небесах, не околеть.

– Оп! – сказала Зинаида, и они взлетели. У Ильи Федоровича перехватило дыхание, но он справился с избытком кислорода, бившим ему в рот. Они приноровились друг к другу и полетели ровно. Невысоко. Зинаида не хотела пугать мужчину, не привыкшего еще к полетам. А Илья Федорович подумал, что со стороны летящая пара – мужчина и женщина – похожа на картину Марка Шагала. Шагал любил такие сюжеты. А, может, он тоже с чем-то подобным сталкивался?

– Кто такой Шагал? – спросила Зинаида, плавно набирая высоту. Илья Федорович, без труда летевший рядом, мельком перебрал в уме некоторые периоды жизни знаменитого художника, насколько помнил.
– Достаточно, – сказала Зинаида, – неужели и вправду он прожил сто лет? Крепкий, видать, был этот витебский мужик.

Внизу земля окуталась мраком, лишь кое-где перемигивались пригоршни огоньков, то были соседние деревни.  Только огромная луна сияла так, что своим светом притягивала к себе внимание, как свет фонаря притягивает мотыльков.
– Ну, куда бы ты хотел полететь? – спросила Зинаида, когда Илья Федорович немного освоился с полетом и перестал дергаться.
– На Луну, – пошутил Илья Федорович. – Еще пацаном мечтал пройтись по ней. По пыльным тропинкам, так сказать, далеких планет… хе-хе!

– Ну, тогда держись, – сказала Зинаида и стала резко набирать скорость. Илья Федорович, как ни странно, не отстал, словно мощное течение подхватило и несло его рядышком с этой удивительной женщиной. Они прошли атмосферу. Земной шар, окутанный голубой ватой, стремительно удалялся, словно проваливался в звездную бездну. А навстречу, с другой стороны этой бездны, вырастала, ослепительно сияя, обнаженная Луна, вечный спутник Земли.
Илья Федорович вдруг все понял. Ну, конечно, он спит и это все сон. Иначе невозможно объяснить, как он может продолжать дышать в безвоздушном пространстве. И где, кстати, господствует убийственный холод, так называемый абсолютный нуль, – 273 градуса по Цельсию.

Меж тем Луна приблизилась настолько, что закрыла собой весь небосвод. «Сядем вон на том участке, – сказала Зинаида, личный ракетоноситель Ильи Федоровича. – Люблю там гулять. Место ровное, тихое…»
«Да уж, подумал Илья Федорович, тише места не найти, в безвоздушном пространстве звуки не распространяются». Однако он прекрасно слышал Зинаиду.  Ясное дело, сон. Но какой продолжительный и логичный.

Они совершили посадку мягко, как два перышка. Куда ни посмотри, кругом камни, да серая пыль. Тоскливое, однако, место, подумал Илья Федорович, глядя на отдаленный кратер и зубчатую гряду гор на горизонте. Впрочем, горизонт был несуразно близко, казалось, протяни руку…
Илья Федорович присел на корточки, протянул руку и поднял камень. Он был непривычно легкий в условиях пониженной гравитации Луны. Это образованный горный инженер знал хорошо.

Присмотревшись, Илья Федорович с удивлением обнаружил, что камень удивительно походит формой на окаменевший панцирь трилобита. Такие находки были не редки во время проведения горных работ или в штреках шахт. Это древнейшее животное жило в первобытных океанах Земли полмиллиарда лет назад. Черт возьми! Неужели же и здесь когда-то тоже были океаны или моря? И шли дожди, и был воздух, которым можно было дышать. И здесь кипела жизнь. Пока не улетучилась атмосфера, вследствие малой силой тяжести.

Илья Федорович показал находку Зинаиде, но ей это было не интересно. Илья Федорович спрятал камень за пазуху. Майка даже не оттянулась. Маркшейдер подсмыкнул трусы и побежал догонять свою даму.
Идти было необычайно легко. Особенно удобно оказалось передвигаться кенгуриными прыжками. Цепочка следов тянулась за ними: отпечатки босых ног, навеки застывшие в лунной пыли.
Так прогуливались они, дыша экологически чистым вакуумом.

Илья Федорович совсем не удивился, когда увидел, что навстречу приближается такая же парочка. Молодуха Клавка была одета в модную коротенькую ночную рубашку со шнурковыми лямочками. А, может, это было платье, Илья Федорович не очень разбирался в молодежной моде. Зато на Сереге, вне всякой двусмысленности, были надеты спортивные трусы с лампасами и футболка с надписью «Оршавин».

Парочки поприветствовали друг друга. Женщины стали судачить о своем, а мужчины о своем. Илья Федорович показал помощнику найденного трилобита. Серега повертел в руках окаменелость, хмыкнул и попытался закурить. Спички в вакууме не зажигались. Илья Федорович сказал: «Теперь я понимаю выражение коллективный сон».
– Ну, как вам моя Клавка? – спросил напарник.
Бичурин молча показал большой палец.
– Вот что, Федорыч, я, наверное, подам на расчет, перееду сюда, в Похлёбкино, да и женюсь на Клавке. Как, шеф, одобряете?
– Всей душой приветствую твое решение.
– Да и вам, Федорыч, не мешало бы, как грится, завести спутницу жизни. Не век же вам бобылем маяться. Мужик вы еще не старый, да и Зинаида женщина видная, как раз для вас. Опять же одинокая…
– А что, хорошая идея. Останемся в Похлёбкино, проведем им здесь метро…
Они засмеялись весело.
 
*  *  *

На станции, в ожидании поезда на Пермь, они пили из горлышка бутылочное пиво. У Бичурина было гадкое настроение. Неужели все это был только сон? Прекрасный сон. Несбыточный, как все сны. И тут он вспомнил о своей находке. Быстро раскрыл рюкзак и стал вытаскивать вещи, раскладывать их на лавочке.
– Федорыч, вы чё? Сейчас поезд придет… – встревожился помощник Серега.
– Вот он! – воскликнул Илья Федорович, сжимая в руке трилобита. – Вот это я нашел на Луне! А ты не верил…
Помощник взял окаменелость, повертел, хмыкнул.
– Так это вы на Стрелке подобрали. Ну да, квадрат Q-16. Там высокий берег, выход пород. «Слоёный пирог» аж до самого кембрия. Речка размыла кембрийский пласт – вот там вы и нашли этого трилобита.
– Точно? – начальник с сомнением посмотрел на помощника.
– Век в поле не ходить! – экспансивно поклялся помощник, закуривая.
Бичурин стянул с головы вязаную шапочку, взъерошил мокрый седоватый ёжик волос: – Пр-р-роклятый склероз!


*  *  *

Через пару лет Бичурин вышел на пенсию. Продал квартиру в Перми и купил старый дом в деревне Похлёбкино, окончательно перебрался туда. С Зинаидой их совместная жизнь не сложилась, но поддерживали соседские отношения.
Сергей женился на Клавдии, но в деревне остаться все-таки не захотел, увез жену в областной центр, город Пермь.

Однажды ночью, во время очередного патрульного полета, Зинаида увидела в направлении своей деревни зловещие отблески пожара. Когда она подлетела к родному селению, дом Бичурина уже полыхал вовсю. Пока разбудили деда Егора, пока он второпях сгонял тучи и вызывал ливень, дом успел сгореть до тла. Вместе с новым хозяином.
Правда, местная ясновидящая Марфа Никитична Колобкова высказывалась в том смысле, что Илью Федоровича забрали