Виталий ИСАЧЕНКО (Ильич)
НЯМ-НЯМ
Маскировочно напятнаная на зиму белилами полуторка то урча, то натужно подвывая, с пробуксовкой вихляла по черному изрезанному колеями осклизлому проселку, извилисто прочерчивающему осевшую и посеревшую под весенним Солнцем сугробность. Из-под тентованого ветхим брезентом кузова доносились собачьи подвывы, поскуливания и тявканья.
– На живодерню псов чё ли? – запустив пятерню под затрапезный малахай, почесал косматый затылок приковылявший от кособокой избушонки к проезжей части землистый личиной приземистый старик, облаченный в подпоясанную красноармейским ремнем обрезанную до выше колен вполне даже и добротную германскую шинель.
– Чего мелешь(?), Емеля! – скосив на деда ядовитого свойства взор, проворчала закутанная в многослойную рванину не скудно морщинистая ликом старушенция, – Тама жа хвронт. А кака жа на хвронте-та живодерня?..
– И то верно, – рассудил Емеля, – Какая же там живодерня? Да й собакам-то взяться откудова? Под оккупацией-то ить пожрали всех начисто. Тьфу, ни пса, ни кошки, ни соро-ок, ни голубка, ни синички... Вот разве что грачи скоро уж прилетят. Как считаешь, скоро ль уж?
– Так уж, дедуля, еще позавчерась уже прилетели! – пискляво поведал из-за щербатого забора мальчишечий голосок, – А уже вчерась Тимоха с Колей Непутевым с пулемета и из пистолетов в кладбищенском грачевнике шесть штук насбивали! А я тута сижу как балбес с рогаткою, а даже и ни воробышка. Айда, дед, в грачевник!
– В грачевник(?), говоришь, – задумчиво уставившись на свои замызганные германского пошива офицерские сапоги, озадачился старик, – Надобно б слазить. Тем боле, патронов-то хоть жопой жуй! Но только лучше не в кладбищенский. Там уж, ясная яснота, грач до дрисни-и Тимохою с Колею перепуганный. Ежели уж идти, то за согру к Сосновке. Там же аж даже трое солидных грачевников!
А грачей из пулемета – херня. Их же из него в клочья разносит. А у меня ж заныканый еще с до войны дробовик. На птицу-то в самый раз!
А не лучше ли в рям? Там, Титок сказывал, вода зацвела и уж напрочь протухла. И от вони карась с гальяно-ом прут из прорубе-ей как угорелые! И проруби Титком под рыбалку продолблены, и прошлогодняя клюковка местами уж повытаивала.
– Како-ой еще ря-ям?!! – вскипела старуха, – Тама ж вокруг твово ряма сплошь поля минские! И са-ам подорве-ешься, и вну-ука угро-обишь!!
– Не вопи! Не минские, а минные! – почесав через офицерские германского пошива галифе оккупированный вшами пах, осерчал Емельян, – Дура дурою! Мины-то те по лету ж посеяны, а сейчас с зимы земля еще намертво мерзлая! Как же они в мерзлоте-то сработают?! – на сих словах разгневанный дед злобно выпучился на старуху, нервозно постучал себя по лбу костяшками пальцев, после чего упер грязный указательный в висок и дразнительно им завращал.
– Сам дурак! – огрызнулась старуха, – Ишь, вы-ырядился во всё герма-анское! Форси-и-ит! Вот возвернется немец – первым делом тебя за раздевание своих мертвяков расстреляет!.. А то и наши издалече примут за бродячего эсэса и ненароком подстрелють!..
– Так куда ж? – пропуская мимо ушей старухино неистовство, вновь заразмышлял вслух Емельян, – В рям либо по грачевникам?.. Был бы моложе, поспел бы и туда, и туда. А так бы добраться хотя б до чего-нибудь уж одного...
Тем временем к Емельяну со старухой и внуком подползл еще один извергающий собачье многоголосие грузовик – трехосный американский «Студебекер».
– Куда-а пси-ину-у везе-е-ете-е?!! – на диво громогласно полюбопытничал старик.
– На Берли-и-ин!!! – явно шутейно проорал из кабины какой-то мордатый майор.
– Так в Берлин же еще рановато, – опешил Емельян, – До Берлина ж еще как... хрен знает доку-удова...
В обваленной рыхлым снегом до духоты натопленной штабной палатке мараковало трое офицеров...
– Ну, чего(?), товарищ полковник, – пытливо вглядываясь в седого как лунь главного из присутствия, поинтересовался прибывший в расположение стрелкового полка мордатый майор, двумя часами ранее огорошивший деда Емельяна сомнительного свойства утверждением, что псы, дескать, следуют на Берлин.
– Ну.., как тебе сказать(?), Великанов, – заменжевался комполка, – Я ж и не против, но и... Нас же прикрывают и трехдюймовки, и гаубичные дивизионы. И свежих мин противотанковых перед нами как подберезовиков в грибной год. Да и штурмовые эскадрильи постоянно с нами на связи... И на хрена, спрашивается, при этакой мощи нам еще и твоя блохастая псарня?
– Э-э-эх-х. И чего будем делать? – со злорадной подоплекой, завернутой в напускную озабоченность, съязвил Великанов.
– А чего будем делать? Будем приказ выполнять, – проворчал комполка, – И не кривляйся тут у меня. Я ж разве против? Я ж не враг, – на сем утверждении полковник кивнул на сухощавого очкастого подполковника и степенно направился к выходу из палатки, – Вот начальник штаба. С ним и планируйте вашу стратегию с тактикой. И впредь по всем вопросам прошу беспокоить его...
– У нас тут три танкоопасных направления, – тыча карандашом в расстеленную на антикварном мореного дуба столе топографическую карту, как-то не по-военному простецки поведывал начштаба, – Тут, тут и тут. А меж ними болота-а. Оно, конечно, и через топи могут ударить. Лед ведь. Но на этот случай гаубичная артиллерия. Сколько стволов, не скажу. Но, поверь уж на слово, много. За пару-тройку залпов взломают лед и опустят панцири ихние навечно в трясину. Для нас это, сам должен понимать, даже и выгодней, чтобы всех оптом за раз через ледолом... Но, думаю, не попрет гад сквозь болота-а. Хотя и... Может и попереть. Кто ж знает, чего у него на его фашистском уме?
– Где наши танки? – поинтересовался майор.
– А вот и не скажу, – начштаба пристально взглянул на командира собачьего подразделения, – Нам знать не велено. А тебе тем более. Да и шут их знает, есть ли вообще?
– А немецкие танки имеются в вашем тылу? – прозвучал несколько обескураживший начштаба вопрос.
– Да побойся бога, родимый! Откуда ж им взяться?! Слава богу, фронт ведь не прорван! – запричитал тот.
– Я имею в виду подби-и-итые-е(!) немецкие танки, – акцентировал Великанов.
– А-а-а! Так бы сразу и сказал... Подбитые есть. Этого добра навалом. Здесь же на позапрошлой неделе по ходу нашего наступления утюжил наш танковый клин. Кстати, а чего ж только немецкими интересуешься? Там и наших подбитых в достатке. Уж которые сутки к ряду рембатовцы ставят их на ход да в тыл на восстановление отгоняют.
– Далеко ли рембатовское расположение?! – оживился гость.
– Где-то с пяток километров. А может и шесть.
– Как к ним дорога?
– Нормальная. Пока не расквасило, хоть боком катись. Я имею в виду, по приморозкам хоть боком.
– Дашь для подстраховки двухмостовый легковой вездеход и толкового провожатого?
– Ну-у-у.., – заменжевался было начштаба, – Ну-у-у.., дам. Отчего бы не дать?
– Всё, я погнал! – резво поднялся из-за стола майор.
– Семенов! – начштаба окликнул жарящего на буржуйке картошку молодехонького младшего сержанта.
– Слушаю, товарищ подполковник! – вытянулся тот.
– Распорядись-ка от моего имени насчет «Виллиса» для товарища майора. И чтоб в придачу толкового провожатого. Лучше Сашку Ложкина. Он же, если я не ошибаюсь, из местных?
– Из местных – отсюда, – вышмыгивая из палатки, подтвердил младшой.
– А как насчет довольствия? – пристально уставившись укрупненными линзами бледно-серыми зрачками на сноровисто облачающегося в шинель майора, поинтересовался начштаба.
– Помимо взвода охраны в тридцать пять штыков шестьдесят девять основного личного состава и пятьдесят один кобель, – последовало пояснение, – Да там же – в командировочном предписании – всё же указано.
– Ага. Вижу, – нашарив подслеповатым взором лежащие на окраине топографической карты ранее предъявленные майором бумаги, произнес начштаба, – Да, а как же по проднормам собачатину проводить? Какие же на них нормы пайка?
– По человеческим нормам – по солдатским, – выходя из палатки, бросил через плечо майор.
– Так не сожрать же собаке как человеку! – изумился начштаба.
– Сожрать! – раздраженно возразила просунувшаяся обратно в палатку майорская щекастая голова, – А чего не дожрут, я дожру! Неспроста же у меня вон какая жирнющая морда!
– И американскую тушенку с заваркой и махоркой твоим кобелям? – подтянул брови к прическе начштаба.
– Махорку в полном объеме на кобелей не обязательно. Среди них редко курящие. А вот тушенка с заваркою в самый раз. И наркомовской водки с пару ведер не забудьте подкинуть.
– Так собаки же водку не пьют, – впал в полнейшие непонятки начштаба.
– Я пью! – шагая прочь от палатки, выкрикнул майор...
Капитан Веселок – командир ремонтного батальона – поначалу было поерепенился, но... Порассматривав предъявленные Великановым высокополномочные документы, выслушав доводы и угрозы, пусть и безо всякой охоты, но посодействовать согласился...
Ближе к сумеркам силами рембата и прибывшего с Великановым полувзвода были отобраны, очищены от трупов и поставлены на ход пара средних немецких танков и один легковесный. Более того, топливные баки реанимированных машин были под завязку заправлены бензином, слитым из ближайших крестастых подранков. В довесок же к оному в кузова включенных в состав экспедиции пары полуторок и «Студебекера» было не скудно затарено трофейного танкового боекомплекта...
Когда великановские механики-водители во избежание дружественного обстрела густо замазали мазутом кресты на броне, водрузили на башни сигнальные красные флаги и с лязганьем траков тронули боевые машины по направлению наискось к линии фронта, комбат Веселок полюбопытствовал на прощание:
– Скажи-ка, майор, а на хрена тебе эти фрицевские коробчонки?
– Надо, – загадочно ухмыльнулся Великанов.
– Так у них же того... Они ж практически все небоеспособны. У одного башня заклинена, у другого пушка будто сваркой приварена и сквозняк внутри от пробоин, а у третьего бортовая на честном слове и прицел вдребезги.
– А и без надобности. Мне чего на них – на охоту на зайцев?
– А почему исключительно только немецкие? – проявил назойливость Веселок.
– Так немецкие же на бензине, а наши-то на соляре.
– И чего?
– Так я ж соляру не пью. Изжога у меня от нее. А бензин в самый раз! – дружелюбно хлопая по замазученому капитанскому погону, сгородил хохму Великанов, – Ну, бывай, броня. И заруби себе на носу: я соляру не пью, пью исключительно только немецкий бензин. Понял?
– Понял, – буркнул отчасти ошарашенный ремкомбат, хотя ровным счетом ни хренища не понял.
– Будь здоров, не кашляй! – усаживаясь рядом с шофером «Виллиса», прощально махнул рукой Великанов.
– И тебе не хворать! – простудно откашлявшись, напутствовал отчасти угнетенный смятением Веселок...
– Всё им разболтай, всё им растолкуй, – задумчиво взирая на отблески траков впереди ползущего танка, сквозь гудение замыкающего колонну «Виллиса» с негодованием проворчал Великанов, – Я вам кто – находка для шпиона?
– Чего(?), товарищ майор! – отреагировал рядом рулящий водитель.
– Да так, ничего! На дорогу смотри! – пресек разговор в зародыше пассажир и... И погрузился в еще не размытые временем армейские воспоминания. Тем более, за последние полтора года с хвостиком незаурядных
