целом ко мне хорошо относился. Это я потом через третьих лиц слышал неоднократно, так что тут не могло быть лести высказанной в глаза начальству.
Я даже аппаратные совещания проводил по пятницам (с 18.06.1999), решив, что ставить людям задачу на неделю, лучше в пятницу, в конце рабочей недели перед началом следующей. А традиционно такие вещи делаются в понедельник. Но в понедельник, после выходных дней, у сотрудников, как правило, хуже настроение, чем в пятницу — перед выходными. Хотя в виде исключения, если была какая-то чрезвычайная причина — аппаратные совещания проводили и в другие дни. Тогда я давал поручение секретарше обзвонить участников совещания и через полчаса все были у меня.
Но обычно, в пятницу в 11 часов тридцать минут, я собирал в своём кабинете руководителей управлений и отделов Нацсовета. Также на таких совещаниях обычно присутствовали три другие члена Нацсовета, избранные вместе со мной. На этом совещании подводились итоги за неделю, отмечалось кто работал хорошо, кто плохо, разбирались жалобы и назначались задачи на следующую неделю. После нашего совещания в 13 часов начальники подразделений проводили совещания непосредственно уже со своими сотрудниками. Подводили итоги и ставили новые задачи по результатам нашего совещания. А после этого совещания сотрудники делали необходимые звонки и отправляли письма, непосредственно руководителям телерадиокомпаний, в государственные и местные органы и другим субъектам. Так, Нацсовет, пусть даже неполного состава, регулировал отрасль.
Вообще я любил аппарат, мне нравилось работать с людьми, выслушивать их чаяния, решать посильные проблемы, как говорится «возиться» с людьми. Хотя некоторые сотрудники были хитрые, хотели решить свои меркантильные вопросы, продвинуться по службе за счёт своих товарищей. Такие чаще других по тому или иному поводу заходили в кабинет руководителя Нацсовета, но таких я быстро разоблачил и поставил на место. Хотя принимать мне приходилось больше не сотрудников своего аппарата, а руководителей телерадиоорганизаций среднего и мелкого звена. Общенациональные — имели выход на президента страны, премьер-министра, спикера парламента и их руководители являлись к нам только по специальному вызову на совещания. И то не всегда. Прямо не отказывали, но прятались так, что их невозможно было найти. А вот для руководителей ТРК областного и городского уровня, Нацсовет даже в неполном составе был влиятельным руководящим органом. Конечно до тех пор, пока он не входил в столкновение с исполнительной властью. Но на местах были другие проблемы, к нам ездили директора ТРК, и мы в меру своих сил помогали им.
Так или иначе, я не жалел времени на работу с людьми. Принимал их, когда просили, выслушивал и старался выполнять просьбы. А при проверках тех или иных ТРК в регионах, мы с В.А. Цендровским старались брать с собой по очереди людей из аппарата, тех кому было интересно путешествовать. Почему-то вспомнилось, как после проверки тернопольских ТРК мы совершили поездку в Почаевскую лавру. Люди были в восторге от таких мероприятий. Хотя, с другой стороны, я не ослаблял дисциплину и требовал от аппарата неукоснительного выполнения всех поручений данных по службе (а других я не давал).
Ещё об аппарате можно сказать, что у разных подразделений была разная загрузка. Если бухгалтерия, финансово-экономическое управление или, например, управление програмно-творческой политики при мне были загружены определённой работой, то отдел международных связей и лицензионный, практически не были загружены. Этих сотрудников приходилось привлекать к экстренной работе, типа мониторинга телеканалов. А также поручать им писать планы работ, реорганизаций и тому подобные не самые необходимые документы. Штат был утверждён и мне казалось, что совсем уж откровенно бездельничать на работе людям вредно. Тем более, что чиновники приходят на работу и уходят с работы в строго определённое время. То есть они должны находиться на месте даже если выполнили всю положенную им в этот день работу и других задач перед ними не поставили. До сих пор вспоминаю, что из моего кабинета ровно в 18 часов было слышно своеобразное цоканье. Это женская часть аппарата уходила с работы домой и их каблучки стучали по каменному полу. По этому цоканью часы можно было проверять. Никто не уходил раньше, но обычно и не задерживался позже без особой просьбы начальства. Это я говорю о рядовых сотрудниках. После 18 часов в здании Нацсовета оставалась только охрана и некоторые руководящие работники. За исключением, когда мы проводили мониторинг телеканалов во время выборов и другой авральной работы. Другим исключением были празднования дней рождений сотрудников, отмечали и ряд других дат.
Часть 19. Чем отличается психология руководителя государственной организации от психологии руководителя коммерческой структуры
Наличие утверждённого штата людей, для которых не всегда есть работа — одно из отличий государственных структур от коммерческих (всяких ООО, ОАО, ЗАО, ЧП). По крайней мере, коммерческих во время возникновения и становления на ноги. Мне самому с товарищами пришлось создавать ООО — издательский дом, когда мы выпускали журнал. Каждого нового сотрудника привлекали только тогда, когда сами эту работу сделать не могли. Привлекая нового сотрудника мы за счёт его зарплаты уменьшали и без того небольшую прибыль предприятия. Поэтому все люди были загружены. И я тогда вспоминал, как на государственной службе у меня был штат людей, многих из которых я не знал, чем загрузить. И приходилось что-то выдумывать. Штат-то был свёрстан. Хотя в том же международном отделе, например, если мне не изменяет память тогда было всего два человека и когда были международные контакты, они работали по усиленной нагрузке. Но такие контакты в нашей чрезвычайной ситуации были редки. То же и лицензионный отдел. Людей там было гораздо больше, чем в международном, но в условиях неполного состава Нацсовет тогда не выдавал лицензий.
Так, что в данном случае я не имею ввиду что чиновничий аппарат раздут. Это тема отдельного разговора. Я имею ввиду разную психологию руководителей коммерческой и государственной структур. Руководитель коммерческой структуры нанимая каждого нового сотрудника уменьшает свою прибыль. Поэтому люди у него работают с полной отдачей. А у руководителя государственной структуры уже есть готовый аппарат, работу которого оплачивает бюджет страны. Поэтому он может себе позволить загружать людей работой, которая не особенно нужна в данный момент, но может пригодиться (а может и не пригодиться) в будущем.
Понятно, что и на госслужбе в определённых ситуациях не хватает людей и работать приходится за троих. Понятно, что и в коммерческих структурах, когда нет заказов, люди могут какое-то время бездельничать, так как сходу уволить ценного сотрудника, если у него исчезла загрузка — себе дороже. Не говоря уже о моральной составляющей.
С другой стороны, громадная коммерческая структура, где работают тысячи и тысячи людей, где множество структурных подразделений, которые владелец не в состоянии проконтролировать лично — в этом плане похожа на государственную. Там тоже появляется своеобразная бюрократия. Хотя владелец будет искать возможности оптимизации работы, но ведь толковый государственный деятель будет делать то же самое. Поэтому то, что я описал здесь характерно для небольших коммерческих структур, владельцы которых сами трудятся на своих предприятиях наряду с наёмными работниками.
Я собирался это описать ещё когда у меня был журнал и когда впервые прошёл через это лично, но всё как-то руки не доходили. Поэтому решил сделать тут в виде небольшой вставки в мемуары.
Часть 20. Тяжело сидеть в своей бывшей приёмной
Если вернуться к моему увольнению, то был ещё один довольно неприятный психологический момент. Когда я забирал трудовую книжку из отдела кадров НС, мне по какому-то делу надо было зайти в свой бывший кабинет, который к тому времени уже занял мой преемник, новый председатель Нацсовета Борис Холод, кучмовский назначенец. С ним я познакомлюсь позднее, на встрече бывших членов Нацсовета. А после кассетного скандала мне даже довелось читать магнитофонную запись, так называемых «плёнок Мельниченко», где Кучма и Холод говорят обо мне 17 сентября 2000 года, причём не только в интернете, это довелось читать. У меня даже есть отдельная брошюра, которую раздавали на парламентских слушаньях в 2002 году.
Но это будет потом, а пока, я понял насколько неловко сидеть в своей бывшей приёмной, невольно заглядывая в свой бывший кабинет, когда кто-то заходил туда или выходил. Мельком видел нового руководителя Нацсовета и отметил, что он сделал в кабинете перестановку. Неловко мне было, потому что, когда входили сотрудники аппарата в приёмную, видели меня, своего бывшего начальника и я понимал, что им тоже неловко.
В общем, в тот раз я не смог долго высидеть на диванчике в своей бывшей приёмной, перед глазами своей бывшей секретарши, наблюдая как столбенеют от неожиданности вошедшие в приёмную сотрудники аппарата. Они и так волновались перед встречей с новым начальником, а тут старый сидит…
В общем ушёл я тогда, не стал встречаться с Б.И. Холодом. Не помню уже какой вопрос хотел с ним решить, скорее всего он касался кабельного телевидения. Вопрос был важный и как я знал по своему опыту — вполне решаемый, и я почти на сто процентов знал, что решил бы его непременно. Для Холода — это было несложно, да и сотрудничество со Всеукраинской ассоциацией кабельного ТВ ему не помешало бы на первых порах. Но сидеть в своей бывшей приёмной, для меня было психологически невыносимо — я не выдержал и ушёл.
Надо сказать, что вскоре после свержения с поста руководителя Нацсовета Украины по телевидению и радиовещанию и ухода с поста члена Нацсовета, я подал в отставку с должности председателя правления Всеукраинской ассоциации кабельного телевидения. Я остался членом правления, даже членом президиума правления. Мой заместитель — генеральный директор ассоциации Ю.А. Лабунский предложил мне поменяться должностями — он становится председателем правления ассоциации (он и стал им после моего ухода), а я — генеральным директором. Но я отказался — не хотел быть заместителем у моего бывшего заместителя. Также, исходя из моих заслуг перед кабельным телевидением мне предложили пост почётного председателя. Но я сказал, что эта должность больше подходит для пожилых людей, а мне в мои 33 года ещё рановато быть почётным председателем.
Вместо этого мне придумали (точнее я сам это придумал) должность с непривычным названием — координатор. Оставаясь членом президиума правления, я одновременно был координатором Всеукраинской ассоциации кабельного телевидения.
А уйти с председателя правления мне пришлось после того, как в прессе пошли нападки на меня. Начиная с интервью Виктора Медведчука газете «Факты» от 15.02.2000 «Члены Нацсовета по ТВ и ТВ будут переизбраны».
Хотя нападки выдержать можно было, когда пребывал в составе НС. Главной причиной моего ухода было то, что меня
