УЗНИКИ СНЕЖНОГО ЛОГОВА 4

увиденному не хотел. Не хотел по причине, что это невозможно, что не могла она вот так вот взять и материализоваться посреди снежного поля в одних трусиках среди зимы и не чувствовать обнажённым загорелым телом обжигающего мороза. Он не хотел думать о ней, не хотел к ней возвращаться даже мысленно, но в то же время Нина была центром, вокруг которого совсем недавно вертелась вселенная его жизни и без катастрофических последствий нельзя представить себе их расставание. Да, вздыхая еле слышно и чувствуя горячее тепло дыхания, скапливающее под одеялом, он признавался себе, что её неожиданный с точки зрения материалиста визит вызвал в нём некий звон нервных струн, звучащих вразнобой. Он лежал и думал, лежал и думал о Нине, мысли его уносили его далеко от места, где сейчас он со своим другом лежали в протопленной комнате и старательно изображали мирно спящих людей. Голландка распространяла живое тепло, оно обволакивало мягким пледом тело, оно обволакивало нежным дыханием разум и сознание не сопротивлялось этой мягкой агрессии. Мысли о Нине своим приятным одним существованием в минуту внезапного одиночества согревали. Артур пошевелился и прислушался: друг изо всех сил старался казаться спящим, выдавал его симуляцию его же способ уснуть, он глубоко тихо дышал, впадая в некий гипнотический транс, могущий привести к сну. Отбросив пустое занятие слуховой слежки за другом, Артур вспомнил запах, исходивший от загорелого тела Нины, запах жаркого солнца, запах морской солёной воды, запах песчаного берега, перемешанный с запахом пальм, аромат цветов и благоухание счастья; его источало её красивое загорелое тело, которое он любил, которое он любил до беспамятства целовать, находясь наедине с ней в интимном сумраке спальни,  он любил её целовать, её, после ласк и полной отдачи чувств и эмоций, лежащую расслабленно на спине на скомканных простынях с закрытыми глазами.
    При мысли о Нине, в груди Артура что-то шевельнулось, что-то забытое, забытое надолго, забытое до степени крайней необходимости вообще вспоминать о ней, о наложенном табу на мысли и внезапно проснувшееся это что-то было не прежним, от которого трепетала каждая клеточка тела, ликовало сердце и пела душа, это что-то было совершенно другим, чужим, неизведанным, странным и потому притягательным; рождение этого что-то не причина воскрешать былые воспоминания, они и так иногда произвольно вторгаются наглыми оккупантами в сознание и торжествуют на его руинах, упиваюсь своим могуществом и всесилием. 
    Артур не услышал, почувствовал, друг смотрит в его сторону, и повернулся лицом к его кровати: Петька смотрел на него долгим загадочным взглядом.
    - Артур, – нарушил тишину Петька громким шёпотом. – О какой ледовой тропинке говорила Нина?
    - Я не слышал.
    - Как же, она когда проходила сквозь стену, заметила, я запомнил слово в слово: пора торопиться, пока не растаяла ледовая тропинка. Как ты думаешь, о чём она говорила?
    - Не задавай вопросы, ответы на которые не услышишь.
    - Артур, а всё-таки, вот тебе ещё ход конём: она упомянула про мух, которых нет здесь и там.
    - Петь, я совершенно не знаю что ответить! Я в замешательстве и без того, а ты пристаёшь с вопросами.
    - С глупыми, намекаешь, да? – спросил Петька. – И всё же я скажу, что всё произошедшее кажется странным.
    Артур промолчал; он снова мыслями был в другой галактике, где они принимают материальную форму в виде исполнившихся желаний.
    - Скажи честно, тебе вот нисколечко не показался странным визит твоей подруги, по твоим словам она где-то на море, а она, вот те раз, появилась здесь?
    Артур ответил с опозданием, после некоторого раздумья.
    - Нет.
    - Ладно, - примирился с таким ответом друга Петька.
    - Петь, её тело пахло солнцем и морем, - мечтательно произнёс Артур. – Она сидит рядом и пахнет солнцем!
    - Это тебя ничуть не смущает? Ни на капельку, ни на грамм? Ничего не видишь в этом удивительного?
    - Опять ты за своё, - расслабленно проговорил Артур и внезапно резко сел на кровати.
    За окном дико шумел ветер, сильно и громко воя, будто до времени сидел в томительном молчании где-то запертым в глухом помещении вот вырвался, полетел-поскакал по равнине, по лесу, путаясь в ветках длинными звуками, блуждающими в лабиринте трубочек духовых инструментов. Была в его шуме и вое странная гармония, от которой жуть расплавленным льдом заливала сердце.
    Артур встрепенулся, следом и Петька выскочил из одеяла; их взоры направились в сторону окна: через расписанные морозным узором стёкла и матерчатые занавески с вышивкой в комнату проникло нечто и едва заметно зашевелились занавески. Светильник над Петькиной кроватью погас, но вспыхнула оставленная хозяйкой дома керосиновая лампа, от дрожащего жёлтого скудного пламени пролился мутный жёлто-молочный свет и по стенам комнаты побежали безобразными фигурами длинные и короткие, тёмные и прозрачные, рифлёные и исковерканные тени, издавая тихий стон, плач и рвущий слух свист. Нечто наполнило комнату осязаемым присутствием чего-то постороннего, чужого, из середины комнаты по сторонам разлетелась волна пронизывающего холода.
    Прошло мгновение; морок исчез; друзья забыли, чему стали свидетелями.
    - Не опять, - азартно начал говорить Петька, - не опять, а снова!
    Спать категорически не хотелось; сон так и не придёт в гости в его глаза, подумал Артур; практически такими же словами высказался Петька: чую, спать нам сегодня не судьба, зато ночь за беседой пролетит быстрее.
    - Что ты такого подозрительного заприметил? – спросил Артур; он подозревал, друг спросит про Нину, хотя он совершенно не понимал, причём тут его бывшая девушка, по дошедшей до него через знакомых информации, она сейчас со своим новым другом отдыхает заграницей на море; он чувствовал, Петька именно начнёт с этого.
    Друг оказался не прозорливее, примитивнее, проще, что ли; его беспокоили иные несоответствия, чем появление в комнате Нины, хотя, как она могла в ней появиться, находясь на другом конце земного шара – уму непостижимо.
    - Например, то, что она назвала нас по имени!
    Артур спросил:
    - Нина?
    Петька сжал губы в полоску, брови сошлись на переносице; на лице отобразилось минутное замешательство вкупе с быстрым мыслительным процессом.
    - Она-то здесь, каким боком! Я говорю о хозяйке, Генриетте Николаевне!
    - А, - протянул Артур, больше ничего не промолвив.
    - Бэ! – передразнил Петька. – Ко мне обратилась по имени, тебя два раза назвала Артуром!
    Артур предположил:
    - Допустим, услышала, как мы называли по имени друг друга. Такое возможно?
    - Чушь! – категорично отрезал Петька. – Полная чушь! Как она могла услышать, когда ни разу, заметь, ни разу я не назвал тебя Артуром, а ты не произнёс – Петька.
    - Что здесь странного и необычного! – буднично произнёс Артур, с момента прихода на хутор его не покидало чувство чего-то подозрительного и прочая ерундистика. – Подумаешь, назвала по имени! Тоже мне бином Ньютона!
    Петька настаивает на своём:
    - По имени!
    - Назвала и назвала, - решил успокоить разошедшегося в предположениях и подозрениях друга Артур. – Допустим, она экстрасенс.
    Глаза Петьки загорелись.
    - Вот! – он сжал кулаки, будто собрался в сию же минуту броситься в бой с незримыми врагами и одержать молниеносную победу. – Вот!
    Артур попросил:
    - Расслабься, Петька. И смени тему. Пожалуйста.
    Петька перешёл черту, возврат из-за которой попросту физически и астрально для человека, лишенного экстрасенсорных и прочих необычных способностей невозможен.
    - Вот именно: она колдунья! Колдунья! Ворожея! Гадалка! Провидица! – Петька перечислял слова, имеющие отношение к занимающимся тайным ремеслом людям.
    Если бы друзья могли услышать, они бы непременно оглохли бы от громко поющих фанфар и звонкой медью звучащих литавр.
    - Не мели ерунды.
    Никакие доводы в пользу иного объяснения не имели бы воздействия: музыка звучала громче и громче, фанфары охрипли от усердия, мелкими блёстками слетала с литавр медь, золотом горя в лучах небесной славы. 
    - Ведьма, - друг развивал тему необычных способностей хозяйки хутора. – Точно говорю: она ведьма!
    - Да успокойся ты, Петька! – Артур старался сдерживаться и пока неплохо получалось. – Колдунья, ведьма… Уйми фантазию!..
             
                                                              50

    Спроси любого человека, какое время суток у тебя любимое и никто не ответит сразу. Разве можно отдать предпочтение исключительно утреннему алому рассвету, когда красный диск солнца медленно поднимается над землёй и торжественная тишина повисает в природе хрустальными нитями, или сказать, что любишь только вечерние закаты, когда поднятая за день пыль повисает в воздухе и в лучах заходящего солнца начинает блестеть чистым золотом и летит над полями и лесами, речками и болотами угасающая песня дня. Нельзя любить что-то одно, любовь складывается, как конструктор, из многих фрагментов. День любопытен активностью мысли и сознания. Ночь, особенно в полнолуние, приоритетна магией света ночного светила, в эти волшебные минуты синий свет изменяет окружающие предметы, наделяет их новыми свойствами и, глядя на это великолепие, представляешь себе всё, что угодно, и тонешь в мире своих фантазий.
    Представьте картину: ночь, зима, заснежен дол и лес, с чистого неба светит луна – мир и спокойствие. Ровным сиянием горят высоко в небе далёкие звёзды. И оттуда же вниз на землю слетает ветер: он отшлифовывает заснеженную поверхность земли до зеркального блеска и уже луна любуется своим отражёнием в нём, примеряя украшения из алмазной россыпи звёзд.
    Внезапно лунный свет задрожал пламенем свечи, потревоженной дыханием времени и незримо начало меняться всё вокруг, принимать причудливые формы.
    От кромки чернеющего леса по блестящему насту скользят прозрачные тени, размытые и бесформенные. Постепенно тени приобретают дрожащие, в лунном свете мерцающие, очертания людей и лошадей. Тени становятся отчётливей. Всадники едут на конях, пар слетает с губ людей и вырывается из ноздрей животных. Тени перестают быть тенями. Это небольшой отряд всадников едет по заснеженной долине к виднеющемуся издали хутору с низкими строениями.
    Неожиданно небо затягивают тучи. Луна скрывается, налетает мгла. Лошади встревожено ржут и резкие звуки далеко разносятся по пустому полю.
    От леса срывается ветер вместе с неким спутником и низко летит над землёй, облетает стороной группу всадников, кружит над хутором и уносится прочь.
    Снова тишина. Быстро исчезают тучи. С чистого неба луна льёт свой загадочный синий свет и тихим светом горят звёзды.
   
                                                              51

    - Нет, всё-таки что-то сверхъестественное в этом доме есть! – не унимается Петька; это сверхъестественное шилом сидело у него в одном месте и слабо-слабо, но чувствительно покалывало. – Я говорил и повторю.
    Он обратил внимание, что Артур относится с большим равнодушием к тому, что он говорит и пощёлкал пальцами, привлекая вниманием друга.
    - Я весь внимание! – отозвался Артур, он