бега. Он стремительно и очень красиво прыгал, никуда не сворачивая, весь отчетливо видный и представлял собой отличную мишень.
– Стреляй!.. Стреляй!!! – закричал Витька. И тут же раздался выстрел. Шурка пальнул как по команде, не раздумывая, просто – в пространство. Заяц резко рванул в сторону, вырвался из световой полосы и исчез в темноте.
– Эх! Промазал! Охотничий азарт Витьки, молниеносно возникший, также молниеносно потерпел полное фиаско. И почему-то казалось ему, что вот если бы он стрелял, то непременно попал бы, не промахнулся. Ведь заяц был так близко, так близко, всего – метрах в десяти…
А Шурке что? Шурка был доволен. Ему вообще триста лет было до этого несчастного зайца. Он впервые в жизни держал в руках заряженное ружье и впервые выстрелил из него. Интерес Шурки был полностью удовлетворен. Он сделал вид, что специально промахнулся.
– А чего стрелять в этого зайца? Жалко ведь! Пусть живет…
Витьке было не жалко. Это – пока! Пока не он, а друг его стрелял…
Он взял у Шурки ружье, перезарядил его своим патроном и приготовился охотиться сам.
На пути следования начали встречаться песчаные переметы. Машина подминала их под себя и врезавшись в вязкий песок резко теряла скорость. Колеса её начинали пробуксовывать, но инерции движения пока хватало, чтобы преодолеть препятствие. Потом, опять – набор скорости, уверенное движение по ровной, накатанной колее и опять, – очередной песчаный занос. Все дальше и дальше пробиралась машина вглубь песков. И все чаще и чаще выхватывали фары встревоженных звуком мотора и ошалевших от слепящего света, степных зайцев.
Они, едва заметные, появлялись сбоку из темноты, обгоняли автомашину, потом, как мотыльки на свет, выскакивали во всей красе на ярко освещенную колею, и резко прибавив скорости, ведомые светом, энергичными рывками уносились вперед. И видно срабатывало что-то в их голове, ибо через какое-то время отпрыгивали резко они в сторону и опять исчезали в темноте. И пока неслись они изо всех сил перед машиной, иногда, довольно долго, вырисовывались в свете, – ну, просто отличной мишенью.
Для опытного охотника – может быть! Но не для Витьки. Он пытался несколько раз взять на мушку испуганное животное, но спустить курок так и не решался. Постоянно отвлекал его внимание второй, а то и – третий заяц, выскочивший на свет и как будто на подмогу присоединявшийся к Витькиной «мишени».
А то ловил себя Витька на мысли, что очень уж красив этот заячий полуполет и тогда захлестывали Витьку одновременно и восторг и жалость. Ну не мог никак заставить он себя – погубить эту красоту.
А потом, сам себе нашел и оправдание собственной нерешительности. Ладно, убьет он, допустим, зайца, но машина ведь сразу не остановится. И останется лежать добыча, там – далеко сзади, в темноте. И разве из-за какого-то зайца остановит отец движение, чтобы рыскать в поисках его в темноте, неизвестно еще, – то ли убитого, то ли – раненого. Ведь чувствуется, – торопится он и все не может никак догнать свою вырвавшуюся вперед бригаду. Нет, лучше побережет Витька патрон для более благоприятных условий охоты.
Он осторожно спустил курок, извлек из ствола патрон и аккуратно отложил ружье в сторону. Какое-то время еще вместе с Шуркой любовались они заячьим переполохом, а потом их все-таки сморил сон и на этот раз, укутавшись в одеяло, практически мгновенно, разом, заснули друзья и провалились в никуда.
