согласятся. А я не против. Вчетвером мы не то, что страну, этот город не исправим… Гершуни мечтает о политической власти и не понимает, бедняга: как только он сядет в кресло начальника, станет такой же мразью, как они. Потому что придётся жить по их правилам, а не по своим. Иначе – выплюнут.
- Что же тогда делать? – спросил Серёжка совсем не то, что собирался.
- Понимаешь, Бледненький, - Вика посмотрела на него с едва заметной улыбкой, - любая власть – это система. Всё в ней связано, подогнано, притёрто. Выход первый: революция и смена систем. Но гибнут миллионы невинных, а бюрократия быстро подстраивается под новые условия и снова начинает командовать. Ей не нужно лидерство, её нужны возможности. Как рассказывал нам историк в прошлом году, Троцкий совершил государственный переворот, разбил все белые армии и, выиграв гражданскую войну, вернулся в Москву. А там главные места уже заняты, и ему дали почётный второсортный пост.
- Есть второй выход?
- Наверное, есть. Тот же Троцкий даже с второсортной должностью был одним из лидеров страны вместе со Сталиным, Зиновьевым и ещё кем-то там. Во времена Ельцина, как мне рассказывал папа, дочка президента Татьяна назначилась помощником своего отца и командовала всей страной. Может, папа и преувеличивал, но… Кстати, слышал, Березовский умер?
- Умер или убили.
- Так вот то же самое говорят теперь о нём…
Вика вздохнула, посмотрела на старика с палочкой, которого тоже привлёк городской фонтан.
- Я думаю, наших чиновников не перевоспитать. Ни поджогами, ни казнями. Лучше вертеть ими, а самим находиться в тени.
99
«Ого! – внутренне вздрогнул Серёжка. – Гершуни готовится стать президентом, эта хочет командовать президентами. Неслабые у них планы…»
- Ты только не ври мне, что ничего не понимаешь. Я ведь сказала, что не против твоих действий. У меня всего два вопроса. Точнее, три, но один, скорее всего, глупый. С него и начну. Ты разбил своих ребят на группы? Они не знают друг о друге?
Серёжка не сдержал улыбки, как ни кривился:
- Три тройки. Общаюсь только с командирами. С их бойцами я незнаком.
- Угу. Я так и думала. Только сомневалась: две или три. Здорово: сразу девять человек… Второй вопрос. Тебя не сдадут те люди, которым ты спихиваешь украденные машины?
- Тачки уходят аж через трёх посредников. Конечно, теряю деньги, но зато так надёжнее.
- Ну вот, мы тебя кое-чему научили. И последнее, до чего я никак не могу дойти: как ты просчитал этих пацанов, я так поняла, спортсменов? Как ты вычислил подходящих? Понимаешь, мы с ребятами это сто раз обсуждали, да так и не придумали ничего толкового… Ты-то случайно подвернулся.
- Анкета. Я пришёл в секции и представился членом молодёжной организации…
- Стоп. Можешь не продолжать: я всё поняла. Ты сам продумал вопросы, и там было что-нибудь вроде материального положения, полных-неполных семей, возможностей продолжать учёбу, может, об унижениях от чиновников.
- Типа того. Потом побеседовал с самыми…
- Обездоленными и, следовательно, озлобленными.
- Ну.
- Просто и гениально. Нет слов.
Серёжка не понял: она хвалит его или стыдит себя.
- Они даже не спросили, почему я прошу подписывать анкеты. Обычно ж анонимные.
- Потому что ты первый, кто к ним пришёл с этим. И если б кто-то не подписал, тебе такие были бы не нужны. Только – смелые, готовые и на слова, и на дела.
100
- Да. Я тоже так думал…
- Ладно, Серёжа, мне пора. Ты не зазнавайся, держи меня в курсе. Советом, информацией – всегда помогу. Нас мало, и надо держаться вместе… Угон машины или поджог – детское занятие. Надо замахиваться на большие акции, а большие дела требуют больших сил, средств и расчётов. Так что расти дальше. А я всегда буду рядом.
Вика повернула лицо, улыбнулась другу и похлопала его ободряюще по ладони.
… Создание трёх боевых групп из пацанов-спортсменов во главе с Боксёром, Борцом и Каратистом, а также одобрение их деятельности Викой сильно подняло Серёжку в собственных глазах. Тем более это скрывалось от Гершуни и Бориса. Наблюдая за своими старыми товарищами по террору, Серёжка ещё зимой предположил, что именно Вика была инициатором и вдохновителем всего дела. Просто её талант организатора проявился в главном: она нашла умных и энергичных соратников, в присутствии которых можно было отмалчиваться и держаться в стороне, уступая им лидерство в разговорах, но не уступая права на принятие окончательных решений.
Однако в училище парень оставался малозаметной и невлиятельной фигурой, с которой почти не считались. И это его устраивало. Сказывались постоянные напоминания Гершуни о конспирации. Но однажды небольшой прокол всё-таки произошёл. Как-то вечером для нетелефонного разговора к нему в общежитие пришёл Боксёр. Они присели на обшарпанную лавочку в открытом дворе, за которым тянулись чьи-то огороды, и начали обсуждать свои дела. Минут через пять на входе появился Большой Вован. Взглядом петуха, озирающего подчинённый ему птичник, Вован посмотрел налево, потом направо и, не обнаружив нарушений, вместо победного кукареканья, подошёл к собеседникам и попросил у Серёжки сигарету, забыв, что тот не курит. Боксёр глянул удивлённо.
- Тебе не кажется, Бледный, что этот пузырь ведёт себя слишком нагло? Может,побазарить?
Несколько месяцев назад Серёжка не смог бы и помечтать о таком вопросе в свой адрес, а от испепеляющего взгляда Вована готов был провалиться сквозь землю, чтобы выбраться наружу только в окрестностях родной деревни. Но сейчас он важно задумался, разглядывая грозного однокурсника, которого побаивалась вся общага, и сказал просто:
101
- Ну, побазарь. Только не бей.
Удивление прямо на глазах переполнило толстую физиономию Вована и закапало на землю. Он хмыкнул перед тем, как сказать что-то в своём духе, но Боксёр поднялся в рост и своей плечистой фигурой, твёрдым взглядом абсолютной уверенности остановил чужие слова и сказал свои:
- Отойдём, пацанёнок, от окон. Я тебе кое-что проясню.
- Да пойдём! – вспомнил Вован, что он тоже умеет говорить.
Уже неплохо изучив нового соратника, Серёжка на разговор дал не более пяти минут и не ошибся. Вскоре оба направились обратно к лавочке, но шагов за двадцать Вовану явно приказали ждать, и Боксёр вернулся один.
- Всё нормально, Бледный, я его сломал. Как ты сказал: без рук. Он тебе нужен?
- Пусть стоит. У меня на него свои планы.
- Добро.
Они поговорили ещё минут двадцать и, довольные друг другом, попрощались. Серёжка дал приятелю несколько полезных советов, тот выяснил всё, что недопонимал, и они вместе – здесь Серёжка специально показал доверие новенькому террористу – обсудили то, чем могут заняться в ближайший месяц. Много слов было говорено о строгой секретности. Легко сойдясь со спортсменами, открыв троим из них и место свое учёбы, и место жительства, сейчас Серёжка озаботился тем, чтобы труды его не пропали даром. Ведь только при полном успехе, без малейших промахов он окажется выше уровнем, чем Гершуни и Борис. И для Вики, и для себя.
Боксёр ушёл, Серёжка окликнул БольшогоВована. Тот почти подбежал, доказывая, что угрозы ему были высказаны очень убедительные. Щадя самолюбие человека, который не сделал ему зла, Серёжка предложил Вовану сесть рядом и сказал:
- Слушай, Вова сюда. Тема такая. У меня в этом городке очень серьёзные дела, за которыми стоят очень серьёзные люди и неслабые бабки.
- Да я понял, Серёг…
- Этот пацанила может привести сюда свою команду, и они задолбят всю нашу фазанку.
102
Но я сам здесь учусь и не буду гадить в родном доме.
- Это правильно. По понятиям.
Серёжка решил, что с «родным домом» он преувеличил. Ему трудно было держать высокий тон, и потому он не торопился со словами, а солидно «цедил» сквозь зубы каждое.
- Вот так. Если, конечно, не будет повода.
- Да не, всё нормально. Если какая падла чё-то вякнет, я сам за тебя впрягусь.
- За меня есть кому ответить.
- Это ясно.
- Короче. Мне нужно знать всё. И о фазанке, и особенно о городе. Кто чем занимается, кто на кого имеет выходы, кто стучит мусорам и так далее. Ты много крутишься среди толпы и много чего слышишь. Я не собираюсь лезть в чужие дела или подставлять тебя. Мне просто надо много информации. Всё понял?
- Да конечно. Если тебе надо для серьёзного дела, чё там…
- И вот ещё что, Вова, - решил Серёжка выжать максимум из ситуации. – Найди мне девку. Не для охов-вздохов, на это нет времени, а чисто поприкалываться. Ну, ты меня понимаешь. Только не шмару и не отъявленную. Чтоб и внешне, и не дура… Не страшно, если даже любит стихи…
…А через два дня у Серёжки началась война. Но не с городскими таскунами, а с подчинёнными. Группа Борца отказалась от двух наводок на автомобили под предлогом возможного конфликта с блатными, тянула время и с третьей. Группа Каратиста, наоборот, торопилась и считала тщательную подготовку операций глупостью . Они не сумели угнать нужную машину, разбили её руками-ногами и повышибали окна двум соседним по стоянке, которые по цене точно не могли принадлежать взяточникам и казнокрадам. Потом двое из группы взбунтовались против своего лидера, требующего под давлением Серёжки осторожности, самовольно переизбрали его, и новый командир, Синий (Синельников), вытребовал у Каратиста телефонный номер Серёжки и пришёл на встречу. Но не для того, чтобы выслушать указания, а с наглым вопросом: «Бледный, ты с
103
нами или как?»
Более-менее адекватная группа Боксёра какое-то время работала серьёзно и слаженно, но потом, во время тренировки, сам Боксёр разбил бровь своему приятелю и сотоварищу по подпольной работе Медведю (Мишину), тот обвинил друга в преднамеренной жестокости ради попадания на кубок области, Боксёр пристыдил его «нытиком» и «девчонкой», и ссора разгорелась. При этом третий участник группы Микола (Николаев) поддерживал то одного, то другого.
И такие проблемы возникали едва ли не каждый день. Серёжка совсем «съехал» в учёбе, стал реже бывать дома и часто оказывался в тупике, не зная, как «разрулить» очередную психологическую задачку. Даже мудрая Вика затруднялась с советами, касающимися мальчишечьих отношений. Да Серёжка и стеснялся обращаться к ней часто по таким делам: он сам заварил эту кашу…
Второй конфликт Серёжки – с Гершуни и Борисом - был неизбежен в любом случае. Уж слишком нагло и громко заявили о себе его спортсмены, чтобы умные друзья ничего не заподозрили. Гершуни догадался первым, заметив связь городских происшествий с собственной картотекой компромата. Они вызвал Серёжку для решительного разговора, приготовили разные косвенные доказательства, но тот и не собирался ничего скрывать: и время пришло, чтобы открыться, и была надежда на помощь более опытных товарищей в управлении новыми бойцами, дисциплинированными на своих тренировках, но такими разными и непонятными в остальное время.
Друзья выслушали Серёжку, не выражая никаких эмоций, и Гершуни, поразмыслив, высказался за обоих:
- Я не скажу, Бледный, что ты
