Искупление
(повесть)
Если исповедуем грехи наши,
то Он, будучи верен и праведен,
простит нам грехи (наши)
и очистит нас от всякой неправды.
1 Послание Иоанна Богослова, 1,9.
Итак, оставляя времена неведения, Бог ныне
повелевает людям всем повсюду покаяться.
Деяния Святых Апостолов, 17, 30.
Рано утром в последнюю пятницу июня в калитку монастыря вошёл парень с рюкзаком на плече. Навстречу ему поднялся с лавки седобородый сторож и посмотрел вопросительно.
- Здравствуйте . Как мне найти настоятеля? – спросил парень.
- Здравствуй… А на что он тебе?
- Да вот хочу пожить у вас несколько дней. Поработать…
Старик немного поразмышлял: видно было, что он с трудом прогоняет дремоту.
- Отец Николай на службе… Все на службе… А ты пройди вон туда, в храм, а после службы и поговоришь.
Парень сделал несколько шагов и выглянул из-за стриженых кустарников, которые обрамляли выезд в ворота. Высокий, красного кирпича храм с пятью золотыми куполами, зелёной крышей и строительными лесами с одной стороны стоял как раз посреди монастырского двора. Колокольня располагалась по правую руку от крыльца, на
1
возвышении с тесовым козырьком. За храмом угадывались огород, хозяйственные постройки, высокий лес. Справа и слева от ворот тянулись разные строения – и жилые, и ещё не восстановленные, без крыш и окон. У одного из них (судя по вытянутой форме и массивному входу, это были мастерские) стояла техника: грузовик, маленький трактор, две легковушки и старенький УАЗ-«таблетка».
Парень оглянулся: сторож уже сидел, опустив голову. Пустынно было и во дворе, только в дальнем правом углу лениво, «для порядка» лаяла собака. Никто не опекал гостя, никто не следил за ним, да и сам монастырь вместо строгости и торжественности больше отличался неухоженностью и беспорядком строительной площадки. Куча кирпичей, стопка досок, наспех прикрытых шифером, бетономешалка, полуразобранный культиватор – всё это располагалось, где придётся и показывало, что рабочих рук и времени у здешних обитателей не хватает.
«Похоже, работа есть, - отметил парень. – Значит, не прогонят». Он шёл к храму и всё пытался вспомнить, каков символический смысл пяти куполов: «Читал, читал, так ничего и не запомнил. Эх, опозорюсь…»
Зная, что идёт служба и что в этом храме не какие-нибудь разношёрстные прихожане – любопытные дети и женщины в платках поверх джинсов вместо юбок, - а строгие монахи в чёрном, парень очень медленно отворил тяжёлую дверь, протиснулся внутрь и замер в углу, сделав лишь два шага от входа.
Народу было немного: два священника находились в алтаре; двое у клироса читали нараспев какую-то книгу, причём один был мирянином – без рясы; ещё до десятка человек стояли так же скромно, как и он, близко от двери.
Место, выбранное парнем, оказалось неудачным: деревянный пол поскрипывал под его ногами, и это смущало и отвлекало от того, чтобы настроиться на нужный лад. Монах или послушник впереди, широкоплечий, суровый лицом, с хвостиком волос, схваченных бечёвкой, всё время отдавал земной поклон, старался коснуться рукой пола, и парень терялся в сомнениях: делать ли ему так же? С того, кто стоял слева, он брать примера не мог: неопрятно одетый мужчина лет тридцати с гривой волос крестился мелко и испуганно, резко, толчками кланялся и, судя по выражению лица, был блаженным, по-мирски – дурачком. Зато справа из форточки тянуло прохладой, и в душном помещении с полумраком и тишиной, в которой слышалось даже потрескивание лампадок, это приятно
2
бодрило.
Хотелось успокоить мысли, хотелось обдумать всё, что произошло в последние дни, сосредоточиться на вечном, настоящем, но тело снова невольно меняло опорную ногу, пол скрипел, и чувство стыда вмиг рассеивало все добрые мысли.
Вскоре началась Литургия, и парень почувствовал себя свободнее. В храм вошли две женщины, а мужчины, давая им место, сместились вправо. Зажгли много света, кто-то направился к исповеди, а один из священников прошёл с кадилом, наполнив воздух тем особым ароматом, который с удовольствием вдыхаешь, входя в любую церковь. Эта – главная – служба потребовала участия всех, и царившую до того тишину вытеснили громкие голоса присутствующих.
Парень спел вместе со всеми Трисвятое и Отче наш – шёпотом, потому что плохо знал напев, и после слов «Миром Господу помолимся» стал внимательно вслушиваться в слова священника. Особенно воодушевило его упоминание о «Богохранимой нашей стране». Представилось вдруг отчётливо, что в сотнях монастырей молятся сейчас о России тысячи людей в строгой чёрной одежде. Ещё спит половина населения этого необъятного северного государства с природой и климатом столь же суровыми, как эти насельники обители, что стоят и крестятся вокруг него, но молитвы уже несутся с земли к небу, несутся, начиная с крайнего востока, один часовой пояс сменяет другой, подхватывают моления о России православные Европы, Америки, Японии, и так по кругу каждый день из года в год. «Такой развал в стране, что, наверное, только молитвами верующих она ещё сохраняется», - подумал парень и с радостью перекрестился, когда священник упомянул стоящую здесь братию. В эту минуту из окошка порывисто пахнуло свежестью, и гость испытал, наконец, то умиротворённое состояние, к которому всегда стремился в церквях. «Всю гадость в сторону, - решил он. – В конце концов, зачем я сюда пришёл?..» И, словно помогая ему, певчие протяжно, томительно, до мурашек на спине затянули хорошо спетыми басом и тенором: «Те-э-бе-э, Го-о-спо-о-ди-и!»
«Вот и я, раз сам запутался, вручаю Тебе, Господи, свою душу. Может, пребывание здесь всё расставит по местам», - и он с особой радостью запел вместе со всеми Символ веры. Это было его любимое место обедни.
…После целования креста парень вышел из храма, подождал немного и, выяснив, кто из священников является игуменом, подошёл и представился. Им пришлось постоять
3
молча и послушать колокольный звон, заглушивший разговор. Отзвонил с сосредоточенным лицом, глядя только на верёвки и колокола, тот самый суровый по виду монах, что стоял в церкви впереди парня, и которого он за богатырскую комплекцию назвал про себя Пересветом.
-…Сергей… - повторил священник. – Как преподобный Сергий Радонежский.
- Хочу побыть у вас в монастыре несколько дней в качестве трудника, то есть поработать. Если это возможно, конечно.
- Мы принимаем всех. К нам приходят и бездомные, потерявшие квартиры, и наркоманы, стремящиеся исцелиться, и даже бесноватые. Больше приходит таких, как ты, кто хочет потрудиться неделю-другую. А работы, сам видишь, достаточно: монастырь восстанавливается. Вот. Ты учишься или работаешь?
- Я закончил школу, думаю поступать на исторический факультет, а пока свободен: теперь нет вступительных экзаменов, поступают по результатам ЕГЭ. А в монастырь пришёл, чтоб, так сказать, вживую прикоснуться к истории, к традициям архитектуры, духовным основам нашей жизни.
Настоятель, мысли которого отвлеклись было на какую-то заботу, посмотрел Сергею в глаза, и тот начал торопливо объясняться:
- Я изучил – для себя – энциклопедию русской культуры и пришёл к выводу, что архитектура, живопись, литература нашей страны имеют религиозную основу. Не хочется изучать историю России, не поняв эту основу. Простой пример: храмы. Почему все они – тонны камней или кирпича – на вид такие лёгкие, будто парят? Тот же храм Покрова-на-Нерли. Настоящий парусник! Я хочу понять этот секрет. И для себя, и потому, что сейчас время не поверхностных, а глубоких специалистов. Опять же как историк я должен буду уяснить все тайные, внутренние причины мировых политических процессов. Религиозные идеи, религиозные войны, межрелигиозные отношения сильно влияли и влияют на развитие событий в мире.
Настоятель опять пристально глянул на Сергея, потом опустил взгляд, мягко улыбнулся и, будто вернувшись откуда-то к земному, сказал:
- Вроде бы у современной молодёжи другие устремления, далёкие от церкви, веры и
4
даже искусства.
- Что вы. Это не так, - возразил парень. – Может быть, раньше, лет десять назад – да, все старались, как говорится, «подняться», «устроиться», заработать. И сейчас тоже таких много. Но когда заходишь в наш городской храм, то обращаешь внимание, что там пожилые и дети, а средний возраст почти отсутствует. Я вижу, что моё поколение потянулось к вере, нам уже мало простого материального благополучия. Кино, телевизор, компьютерные игры, бары и дискотеки – всё это естественное для молодёжи, но не глубокое. Душа просит настоящего. А его искать не надо, оно тысячу лет рядом с нами. Я имею в виду православие. Хотя, конечно, - Сергей будто устыдился, что навязывает священнику своё мнение да ещё таким восторженным тоном, - нравственность сейчас даже в сравнении с коммунистическими временами резко ухудшилась. Власть открыто обворовывает народ, везде мошенничество, люди жутко пьянствуют и опускаются. И молодёжь тоже: употребляют наркотики, нюхают клей, рано умирают. Много таких, кто за деньги готов на всё, даже продать родных или друзей. Такие обманывают, выгадывают что-то за счёт других и делают вид, что всё нормально. Но я думаю, тут и взрослые виноваты: подростки попадают в мир, где за них уже придуманы законы поведения, а жить по-своему не у всех хватает ума…
Отец Николай, у которого опять проскользнули в мыслях две-три хозяйственные заботы, удивился: он слышал это недавно. Но от кого?.. От кого?.. Да-да, конечно. Бочков. Пожилой человек с бандитским прошлым и недавний выпускник школы Сергей говорили об одном и том же.
- А в чём мне себя винить, батюшка?.. – сказал тогда, осенью, Бочков в своей особой манере, как будто наседал на собеседника, обижаясь, что тот может не принять его точку зрения, но в то же время прерывая себя, задыхаясь от разговора: следствие болезни. – В чём?.. Я был простым мелким бандюганом, можно сказать, пацаном… А потом эти важные дяди в нашем городе начали хапать заводы, здания, технику… Мы тоже попробовали… Так они не только не были против, они стали дружить с нами… Просили сделать какую-нибудь грязную работу… Раньше я и не мечтал зайти в кабинет председателя исполкома или начальника милиции… А тут приглашают, наливают коньяка, обговаривают со мной, что и как поделим… Знаете, какие они жадные, вся эта верхушка… элита вонючая в дорогих костюмах?.. Они хапали всё… Себе, сыну, дочери с зятем, на жену, на тёщу… И не только какое-нибудь прибыльное предприятие… Не
5
брезговали даже ассенизатором или полусгнившим складом… Просто в один
