Школа номер ноль. Повесть. Глава 7

                                                                                   В ДРУЖБЕ, ЛЮБВИ И МЕЧТЕ




    - Послушай, Музакир, а когда твой отец начнет торговать мороженым? Это было бы кстати.
    - Не знаю. Сам не дождусь, - вздохнул тот. - Но однажды, когда я его спросил, он сказал, что его бизнес никакого отношения к мороженому не имеет.
    - Жаль! - Теперь уже мы вздохнули.
    - Но я не теряю надежды, что он будет торговать сладостями или кондитерскими изделиями, - сказал Музакир Зарипович. - Отец намекнул, что это возможно.
    Мы перестали вздыхать. Потому что ничего против кондитерских изделий мы не имеем. А сладости - скажу больше - просто обожаем!
    - Да, немного есть хочется, - сказал Сашка Прохоров. - Я бы съел плавленный сырок.
    - А ты в магазин сходи, - посоветовал ему Сережка. - А как зайдешь, то сразу ныть начинай, жалостливо так: "Хочу есть! Хочу есть! Хочу есть!" И тебе обязательно дадут... яблоко.
    - Не уверен, что дадут. И потом: я не хочу яблоко, а хочу сырок.
    - Капризным вообще ничего не дадут. Если только гнилой помидор в спину кинут, да что-нибудь обидное скажут.
    - Все равно, я бы предпочел сырок.
    - Тогда ты в ответ лучше не ругайся, а насупься, нахмурь брови, короче, сделайся печальным, как дохлый таракан, и вдруг - изойди слезой. И может быть, тебе дадут яблоко.
    - Я хочу плавленный сырок!
    - Ну ты и упертый! А упертым сырки не дают, тем более плавленные.
    И они пошли балабонить по второму кругу.
    - А я вот вчера кильку ел консервированную, называется "Дары моря", - признался Васька. Правда, дар оказался просроченным. Но ничего. Как сказал папа - дареной кильке в зубы не смотрят.
    - А у нее что, и зубы были.
    - У этой были.
    - А вот интересно, что со мной станет, если я съем два килограмма вермишели и килограмм котлет? - спросил Юрка Баларев.
    - Ничего интересного, - ответил Генка Тарлович. - Поправишься на три килограмма и будеш страдать одышкой и учащенным сердцебиением.
    - Эй, ребята! - закричал Вовка Брусникин. - Смотрите, Семочкина идет, а на скуле пластырь приклеен. И вид грустный. Что с тобой, Ленка?
    - Наверное, она неудачно побрилась, - засмеялся Лисицкий. - Осторожней надо, так и голову отрезать можно.
    - Купи очки, Ленка! Легче будет с вилкой обращаться.
    - Может, она в боксерскую секцию записалась, а там все время по скулам бьют.
    - А может, в ванной неудачно нырнула, все-таки там мелко.
    - Вы дураки, и шутки у вас дурацкие. Вот и все, что я могу вам сказать, - ответила Семочкина, презрительно кривя губы.
    - Нет, Ленка, скажи нам что-нибудь еще. Ну, пожалуйста! - стали мы нудить.
    В конце концов она сдалась, и вот что она нам рассказала.
    - Заходим мы как-то с Варькой к Майке Борисовой. А у нее в комнате вовсю музыка гремит, перепонки барабанные лопаются. Я, говорит, Моцарта слушаю.
    - Да что же у тебя на уме один Моцарт! - удивляюсь я.
    - Не один, - отвечает.
    - А их что - два? - спрашивает Варька.
    - Глупая, - свысока говорит Майка. - Есть и другие композиторы.
    - Это ты глупая! - рассердилась я. - Нельзя только Моцартом голову забивать. Тебе надо с мальчиком познакомиться.
    - Наши мальчики не хотят со мной знакомиться, они меня и так знают.
    - А ты познакомься с теми, кто тебя не знает.
    - Кто же это?
    - Дай объявление в газету, или попроси сестру Наташки Клещевой, чтобы она тебя через Интернет познакомила. Давай объявление составлять.
    Долго она не решалась, но потом написала: "Познакомлюсь с мальчиком".
    - Примерно так, - сказала она.
    - Это все?
    - Все.
    - А тебе не кажется, что чего-то не хватает?
    - С тобой, подруга, непросто знакомиться, - заметила Варька. - А надо так написать: "Познакомлюсь с мальчиком. С любым". Так выбора больше, - пояснила она.
    Майке это не понравилось.
    - Почему с любым? Я хочу, чтобы он Моцарта любил.
    - Может, ты хочешь, чтобы он и суп варил?
    - А что! Когда я слушаю Моцарта, мне некогда супы готовить.
    - Я бы еще добавила...
    - Что?
    - Имя! С кем общаться-то?
    В результате получилось так: "Познакомлюсь с мальчиком. С любым. Но любящим Моцарта и умеющим приготовить суп". И подпись: "Девочка Борисова".
    Мы решили, что так хорошо.
    Наташкина сестра отправила послание в сеть.
    Ответы были удручающе однообразными: "Ты дура, девочка Борисова!"
    Иногда добавлялось, что пусть Моцарт ей супы готовит.
    - Вот тебе и познакомилась... - чуть не плакала Майка.
    Не надо, конечно, этого было говорить. Но я сказала, что согласна с интернет-сообществом, и что Майка на самом деле дура, вместе со своим Бахом. Тут она мне и влепила. Я и не знала, что она такая сильная.
    Я посочувствовал Ленке, но сказал, что про Баха она ляпнула зря. Это все равно, что наступить Майке на любимую мозоль, она тут же звереет. И я бы не хотел оказаться у нее на дороге в тот момент.
    - Никто бы не захотел, - дружно загомонили ребята. - Потому что - страшно!
    - А у нее что, есть любимая мозоль? - удивилась Ленка.
    - Мне тоже не везет в любви, - сознался Димка Крайников. - Очень мне нравилась одна девочка в детском саду. Но моя любовь прошла, как только она сказала, что я лопоухий. А это неправда!
    Я уже покинул детский сад и пребывал на распутье, когда встретил во дворе девчонку, с которой подружился, играли в песочнице... Вроде бы все ничего. Но потом она сказала, что я лопоухий. И все было кончено.
    Уже я собирался в первый класс, когда встретил в той же песочнице еще одну девочку. Нечего говорить, что по прошествии недолгого времени, она назвала меня... Догадываетесь? Но это не соответствует действительности!  Не лопоухий я!
    И никого у меня на целом свете не осталось кроме моей собаки Альмы.Вот она-то меня никогда не обижала и не обзывала лопоухим. Потому что, во-первых: не умела говорить; а во-вторых: была очень деликатной и тактичной псиной.
    А когда я пошел в школу, то встретил четвертую... Как говорит моя бабушка: "Обжегшись на молоке, дуют на воду". Я уже был не новичок, и очень много страдал из-за любви. Так что я сразу сказал, что уши у меня не лопоухие, а совершенно нормальные. А если она считает наоборот, пусть лучше скажет сразу. Она и сказала. Сразу. Вот такая история.
    Мы и Димке посочувствовали. Один Лисицкий засмеялся и сказал, что Димка действительно лопоухий. Ну что с него возьмешь!
    А потом ко мне подошел Сашка Прохоров и спросил:
    - Можешь ли ты, Борька, хранить тайну?
    - Если ты насчет плавленного сырка, то она всем известна, - ответил я.
    - Да нет, - отмахнулся он. - Страшную тайну!
    - Ты правильно сделаешь, если доверишься мне. За мной, как за семью печатями. Я - единственный специалист по страшным тайнам. Так недавно Вовка Брусникин рассказал мне страшную тайну. Вот, послушай! - И я рассказал ему о Вовкиной страшной тайне.
    - Надо же! - удивился Сашка. - Никогда бы не подумал.
    - Это еще что!  Если бы ты знал о страшной тайне Сабельникова... И я рассказал Сашке про эту тайну.
    Тот удивился еще больше. А когда он узнал о страшной тайне Юрки Баларева, то от удивления только головой покачал.
    - Теперь ты понял, кому доверяют свои страшные тайны ребята? Доверься и ты.
    Но Сашка почему-то не доверился.
    Я видел, как он подошел к Сережке. Наверное, доверял ему свою страшную тайну. Ну и ладно! У Сережки от меня никаких тайн нет.
    Пригревало солнышко. Деревья еще зеленели. Хотя некоторые листья уже пожухли и опали, осень еще не спешила разукрасить их в желтые и красные цвета. Нам было хорошо. Мы размечтались о будущем.
    И получалось так, что в этом самом будущем, мы все станем знаменитыми и у всех будет куча денег. Даже поспорили - кто знаменитей и у кого куча будет больше. Дело чуть не дошло до хорошей драки. Один Славка молча что-то жевал, и участия в обсуждении не принимал.
    - Ну а ты, кем станешь? - спросили мы его. - И велика ли будет твоя куча?
    - Зачем мне кем-то становиться, - недоуменно ответил он, продолжая жевать. - Это вы все станете знаменитыми и у вас будет куча денег. А я буду просто приходить к вам в гости - завтракать, обедать и ужинать. Ах, да! Еще полдничать тоже приду.
    - Да никем они не станут. Ты когда-нибудь видел стадо баранов с кучей денег? - обратился Меднис к рядом стоящему Леньке.
    - Нет, не видел, - признался тот. - Я и баранов-то только по телевизору видел. Зато этих... - и он неодобрительно посмотрел на нас. - Этих я каждый день вижу.
    Слова эти нас огорчили, и ничего кроме сожаления не вызвали.
    - А по-моему, - сказал Лисицкий, - бараны, это они.
    И он оказался прав.
    После наших уговоров, ласковых, но настойчивых, они минут пятнадцать проблеяли врозь и вместе. У них хорошо получалось. И мы уговорили их еще некоторое время продолжать, пока они совершенно не выдохлись.
    - Так вы, по-прежнему, утверждаете, что мы бараны? - спросил их Лисицкий.
    - Нет, не утверждаем, - проблеяли Витька с Ленькой.
    - Но тогда получается, что это вы бараны?
    Они опять согласно проблеяли.
    Женька был удовлетворен.
    Удовлетворения на лицах Медниса и Трахтера я не заметил. Их лица выражали глубокую тоску.
    - Вообще-то, я бы в пастухи пошел, - сказал Славка. - Кур и гусей пасти - милое дело.
    - Как же ты собираешься их пасти? - удивилась Ленка.
    - Ну как... Попасу-попасу, потом зажарю одну курочку. Отдохну часок-другой - и опять попасу. Или за поросятами буду смотреть на ферме. Меня привлекает работа животновода. Стану ухаживать за поросятками, пока они сала не нагуляют. А затем зажарю...
    - Всех?
    - Всех! Но по очереди.
    - Ты что, номерки им давать будешь? - ухмыльнулся Женька.
    - Да за это, из тебя самого барбекю сделают, - сказал Сережка.
    - Это что такое?
    - Это то, что ты собираешься сделать с курями и поросями.
    - А я стану заниматься охраной редких и исчезающих видов животных. В частности, бабуина Сабельникова... - поделился с нами Васька.
    - Но бабуины совсем не редкие, - возразили ему.
    - Зато Сабельников - редкий бабуин.
    Ваське повезло, что Игоряхи с нами не было. Бабуина-бы он не стерпел.
    - А пока я прохожу практику на беспозвоночных хищниках, - продолжал Васька.
    - Поясни.
    - Охраняю в ванной тараканов.
    - Но тараканы не хищники, - заметила Семочкина.
    - Да? Ты моих не видела. Иначе бы так не говорила. И попробуй, скажи это моей маме.
    - Так их надо вывести.
    - Не выводятся они. Никак.
    - Надоели вы со своими тараканами! - сказал Тарлович. - Я вот врачом стану. И не просто врачом, а хирургом - буду всех больных резать.
    - Тогда Медниса с Трахтером не забудь.
    - Не забуду. Их в первую очередь.
    - А я врачихой стану. - Ленкин голос немного дрожал. - И пришью все, что Генка отрежет.
    - Что ж, мне остается только одно, - сказал, глупо улыбаясь, Лисицкий. - В медбраты наймусь, буду отвозить ваших клиентов в морг.
    Они чуть не поцапались с Тарловичем. Женька рисковал. Генка очень, очень сильный!
    - В таком случае, - заявил Сережка, - я стану директором психиатрической лечебницы, и вы будете моими клиентами. Для удобства, помещу вас в одну палату, и навещая каждое утро, буду говорить: "Поделом вам, дурачки!" А вечером - желать спокойной ночи. В праздники же стану угощать вас сухими крекерами с солью.
    - Почему сухими?
    - Не нравится сухой, сделай мокрым. В чай обмакни, чтобы размяк, и жуй на здоровье. И с сухарями то же самое. Иначе твердыми зашибить друг друга