пойду 'мордушки' проверю, да переметы гляну.
- Поешь.
- Потом, приду с рыбалки, поем. Дядя Архип, поди, уже на берегу с Петькой.
Генка убежал.
Прасковья стала убирать со стола, а думки были о детях, да о Леонтии: 'Как он там, сердешный? А ну как убьют! Коля с Федей уже почти взрослые, теперь вот на механизаторов учатся, некогда им по дому дела делать, отойдут вскоре от семьи, Маша ещё совсем мала, вся мужская работа на Генку ляжет. Да она и сейчас на нём. И огород вскопать и дрова заготовить, вон и крышу надо к зиме залатать, а годков - то ему всего двенадцать! Трудно будет, ох, трудно'. Думала про себя, а вслух о своих бедах и тревогах никогда и никому не говорила.
Подходя к речному затону, кое-где достигавшим ширины в метров сорок и с берегами, поросшими камышом, Геннадий увидел Петьку с дядей Архипом. Они уже готовились к добыче рыбы.
- Братья задержали. - Скороговоркой оправдал свою задержку Гена и включился в рыбацкий процесс. Вначале проверяли мордушки. Архип не торопясь вытягивал одну, а братья Гена и Петр тащили вдвоём другую. Рыбу выкладывали в плетеные корзины, потом подвешивали жмых внутри мордушки и погружали её опять в воду. Опростав десяток мордушек, они приступали к проверке переметов.
Процесс ловли рыбы увлекал, а утренняя тишина и водная гладь затона, подёрнутая серебристой дымкой тумана, легкого и прохладного, действовала успокаивающе. В эти утренние минуты, вблизи реки, особо ощущается тонкая грань между тенью и светом, и открывается тайна жизни: рождение нового дня. И, кажется, что такая тишина и спокойствие везде, и нет никакой войны где-то там далеко.
С первыми лучами осеннего солнца рыбалка заканчивалась и впереди предстояла работа по чистке рыбы, сортировке по размерам и засолки в бочках. А пока, уставшие рыбаки позволили себе небольшой отдых.
Архип достал кисет, соорудил 'козью ножку', раскурил её и, глядя вдаль за реку, заговорил:
- Вот так, сынки, и деды, и отцы наши рыбалили здесь. Когда я был такой как вы, то тоже с братьями у дедов учился этому делу. Река тогда далее была, да и пошире чуток. Залив этот уже был, днями тут, бывало, такие чехарды с дружками устраивали, что ого-го-го, шумливые были, молодые... А дед-то ваш, отец мой, Сергей Лексеевич, заядлый был рыбак, лучше его и рыбака-то в деревне не было, уж ежели он пойдет где сети ставить, так ты хоть рядом свою сеть забрось по ходу или после хода, всё одно вся рыба в его сеть пойдёт. Заговор знал, наверное. Вот Ванька, видимо, в него. И дед Лексей, говорили, тоже рыбак был! Может и он вот также на этом месте сидел, да смотрел на 'за реку', восход встречал, как мы сейчас. Может и ваши дети и внуки, потом, тоже здесь будут рассвет встречать, да рыбу ловить, только заводь эта лет через тридцать, наверное, в Обь уйдет, видите, как река течением забоку всё подмывает и подмывает.
Архип всегда что-нибудь вспоминал и рассказывал ребятам, пока курил свою самокрутку. Ребята вопросы ему не задавали, кричать надо было, по причине его глухоты после контузии. Да он и сам знал, что и когда рассказать, а слушать его истории было всегда интересно.
- Ну, что, полюбовались утречком, понесём теперь женщинам улов готовить в засолку, а то вам скоро в школу бежать, а мне в кузню, кувалдой малость постучать для колхозных дел.
У нас сегодня нет такой тяжести в жизни, как было тогда, а достоинство теперь в дефиците. При этом много говорят о войне - с телеэкрана, фильмы новые снимают, как бы все нормально. И я с осторожностью отмечу - уже пошел перебор: ухоженные лица актеров в военных формах, чистые гимнастерки, все в сапогах, обилие гвардейских значков, ордена и медали почти у всех, а лица выбриты до чистоты. Пусть это будет задумкой режиссера, я не против. Считаю, что тема прошлого, как и войны, не может быть актуальной - на каждый день, чтобы въелось в мозг каждому. Но, получается, что так.
Вы стоите особняком, Владимир Георгиевич, и вас интересно читать - все приземленное. Спасибо вам.