Три времени года

только одно, самое короткое:




Впечатление, в общем, осталось хорошее: Судан – это уже Африка, пусть и арабская. Здесь другой жизненный уклад, чувство достоинства видно невооружённым глазом. Звучат африканские ритмы, гордые лики бывших бедуинов смотрятся особенно торжественно на фоне возведённых китайцами небоскрёбов. Сложно представить себе, чтобы суданец стал выпрашивать  бакшиш – не тот характер. А вот в других странах – всё иначе, но об этом позже.

В ДК МГУ показывали чешский мультфильм. Одинокий парень стоит у кафе, в окне - двое, парень и девушка. Шум музыки, силуэты в окнах второго этажа. В лице – зависть, вожделение, надежда. На экран медленно наплывает маятник, закрывая кадр,  потом открывает снова. Парень повзрослел, он уже не один. Вдвоём с девушкой он сидит в кафе. Молодые, радостные, они идут танцевать.
Следующий кадр. Они стоят под венцом, лица светятся счастьем. Снова маятник. Оба уже в возрасте, он читает газету, пьёт чай, она что-то вяжет. Маятник. Он, здорово постаревший, уже один. В руках курительная трубка, из которой вьётся дымок. Вскинув голову, он видит её образ. Через секунду образ исчезает.
Маятник.
За столом - никого, только дымящаяся трубка. И вдруг в клубах дыма возникают две фигуры - это они, молодые, в свадебных одеждах. Кадр держится несколько секунд, потом дым медленно рассеивается. Никого нет.
Маятник..


Новая стажировка не заставила себя долго ждать – Министерство образования приглашало на учёбу в Советский Союз абитуриентов  из развивающихся стран. На лацканы пиджаков всем прикрепили значки, где гордо значилось «Отдел приёма иностранных студентов».  Всех  надо было встретить, разместить, потом начиналось распределение. Таузиа. Это – по-арабски. Там мы и познакомились.
Симпатичная девчонка, небольшого роста, очень аккуратная, миниатюрная блондиночка со склонностью к полноте.  Но кто тогда смотрел на эти вещи в моём возрасте и  кто бы мог подумать, как долго будет тянуться вся эта история. Пасов никто не делал, просто не приходило в голову – работа, и всё тут. Стажировка закончилась быстро – все разъехались, телефонами не обменивались.
Прошло два месяца – и вот новое комсомольское задание: встречаем космонавтов. Грустно прогуливаясь в толпе радостно ожидающих мимолётного проезда кортежа, вдруг слышу:
- А вот и тот самый арабист. Добрый вечер.
На тротуаре стоят двое подруг и с изумлением в одной из них узнаю ту самую девчонку.
В общем, познакомились ещё раз, теперь с обменом телефонами. Через пару дней я позвонил, и неожиданно:
- Здесь такая не проживает.
Облом полный, но через неделю – звонок уже мне.
- Добрый вечер, ты звонил ?
- А кто это ?
- Лена, ну не помнишь – мы студентов распределяли, потом космонавтов встречали.
- Помню конечно, но только вот телефон мне дали вы неправильный.
- Телефон правильный, я снимаю здесь комнату в коммуналке, а телефон дала заранее, пока не заехала.
Далее – всё как обычно: кафе, кино, театр, прогулки по вечерней Москве. Время летело быстро, как вдруг, в один из вечеров я что-то почувствовал неладное. Подошёл к телефону, набрал номер.
- Её нет и сегодня не будет.
- А почему, где, что, как ?
- Ничего не знаем, она нам не…
И так - две или три недели – сейчас уже не помню, как вдруг в один из дней сталкиваемся напротив магазина Иностранной книги на Кузнецком мосту.
- Привет.
- Привет.
- Ну и как это понимать, куда ты пропала ?
- А что ?
- Как что: я звоню, ты куда-то съехала, не предупредила, ничего непонятно.
- А что, я разве что-то обязана ?
-….я не понимаю – что случилось, ты не могла бы объяснить ?
- А разве о чём-то договаривались, мы или родители наши ?
- И всё-таки, по-моему, это нечестно.
Девушка пожала плечами и, обещав перезвонить, пошла дальше. Вечерело, Москва расцветала после суровой зимы.
Нельзя сказать, что я сильно переживал, но понять суть происходящего хотелось. И удалось – через день раздался звонок, договорились о встрече. Оказалось, Лена никакую комнату в коммуналке не снимала, а жила у двоюродного брата, который однажды решил вступить в ней в далеко не родственную связь. Отпор был получен самый  резкий, но съезжать пришлось сразу, и – куда ? Выбора не оставалось – к старому другу!
Так что в командировку в Египет я  уезжал один, ещё не предполагая, что история далека от завершения. Родители долго смотрели мне вслед в международном аэропорту Шереметьево, только что завершённом в преддверии бесславной Олимпиады – 80, бойкотировавшейся едва ли не всем миром вследствие «братской помощи» дружескому Афганистану (интересно, почему любая проводимая у нас Олимпиада заканчивается международным скандалом ?) Может, кто-нибудь знает ответ ?

Сам город, где я оказался после Института,  построили в пустыне. Маленький пыльный городок в сердце Египта. Богом забытое место с малоизвестным названием. В своё время весь комплекс вместе с заводом хотели возвести на берегу Средиземного моря, но потом появились другие соображения - социального характера: египтяне боролись с безработицей. В итоге интересами экономики решили пренебречь.

Возведённые египтянами жилые дома  имели весь набор необходимых коммунальных услуг, что порой выглядело достаточно дико в этой безжизненной среде. По вечерам мы отправлялись гулять в искусственно созданный парк. В полном смысле назвать это парком было сложно - наличие песка постоянно давало о себе знать, и поэтому скудная зелень была постоянно покрыта толстым слоем пыли. По ночам, в жарком мареве перегретых  потоков воздуха, возникали футуристические картины - причудливые облака, похожие на верблюдов, окрашенные далёкими всполохами. Ночь наступала неожиданно быстро: какие-то пять минут - и уже кромешная тьма. Однако удивительным было другое - через некоторое время, где-то вдали вспыхивали одинокие огоньки, смысл и происхождение которых так и осталось загадкой. Светящиеся точки перемещались, сопровождаемые странными звуками. В общем - жизнь проявлялась и здесь, хотя порой - в достаточно неожиданных формах.

Пустыня ночью (да и днём тоже) оказалась необыкновенно притягательной. Её завораживающее дыхание, гладящий тебя сухой ласковый ветер и необыкновенно прозрачное небо обладают каким-то гипнотизирующим свойством. Пустыню  можно наблюдать часами, зафиксировав взглядом одну точку - и ничего не изменится, не возникнет никаких желаний.

Всего переводчиков на заводе семеро. Старшая группы - Галина из Минска. Оттуда же трое ребят - Юра, Гриша (кличка - “Кулацкий Сын”),  Женя (“Малой”) и двое девчат - Ксюша и Оля.
Меня поселили с парнем из Нижнего Новгорода.  Юрка оказался отличным парнем, веселым, уживчивым, с особым чувством юмора. В общем, мне повезло.
Однажды под влиянием отвратительного коньяка местного разлива под названием «Четыре коня» он мне признался:
- Ты знаешь, я ведь раньше был несгибаемым комсомольцем, во всё верил, что нам рассказывают. И вот однажды поплыли на практику со шведами по Волге и я им начал про преимущества социализма над миром чистогана и безжалостной эксплуатации. Говорю, у нас – бесплатное образование, бесплатная медицина, социальные гарантии по выходу на пенсию и так далее, а они смотрят на меня обалдевшие и говорят:
- Юра, да вы что ? У нас то же самое, а ещё детям в школах бесплатное питание полагается и учебники раздают. А у Вас как ?
И тут пришлось выкручиваться, потом запинаясь:
- Пока нет, но планируется.
Вот так его и перековали. Стали  доступны и иностранные издания типа «Скотного двора» и журналы – Тайм, Ньюсвик плюс вражеские радио-голоса без помех, - благо здесь не было знаменитых московских глушилок, так что мы знали всю подноготную событий.  В общем все сомнения отпали начисто.

Однажды - впервые лет за десять - прошёл дождь. Местные жители с удивлением наблюдали неведомое им природное явление, а мы, скинув рубахи, бодро шагали по лужам домой. Неприятным последствием этого катаклизма стало отсутствие на несколько дней телефонной связи и участившиеся отключения электроэнергии. Как оказалось, о необходимости  изоляции здесь никто не слышал.
Неподалёку, примерно в двадцати километрах от комплекса, работал сахарный завод - благо тростник здесь рос в изобилии. На заводе сэкономили на фильтрах и в воздухе постоянно стоял тошнотворный  сладко-кислый запах. Иногда ветер менял своё направление - и тогда городок покрывался слоем чёрной сажи, узорами ложившейся на свежевыстиранное бельё.
По утрам будил мулла. А-л-л-л-а акбар - певуче-протяжно, заунывно,  иногда  срываясь на крик, тянул он.  Аллах велик, неустанно вещал он. Происходило это в пять утра, голос доносился из динамиков единственной в пустыне мечети. Мы подозревали, что арабы просто включали магнитофон и даже хотели порезать провода, но потом мы передумали. Всё-таки Ислам, понимаешь…
Два раза в неделю проводились партийные собрания. Участие было обязательным для всех. Собрания шли долго, по 2-3 часа, в невыносимой жаре. Обсуждалась текущая ситуация, ставились задачи, рисовались перспективы, закладывались основы. Потом, после “прений” (где никто ни с кем не спорил, а только подтверждал “начертанный” курс) принимались невообразимо длинные постановления, назначались ответственные, а через две недели о них все забывали.
- Ты знаешь, - признался мне однажды заместитель “профкома” (так для конспирации называлось партбюро у загранкомандированных), - я вчера, пока зачитывал резолюцию, чуть не потерял сознание. Жара такая… Но удержался. Не фига себе, думаю, скажут - дозаседались, даже зам по идеологии не выдержал.
Мерный ход событий иногда нарушался приездом представителей советских организаций в Египте или больших начальников из Каира. Однажды приехал “барин” - так звали нашего советника по экономическим вопросам. Встречать его ездил сам шеф на своей “Волге”. Потом рассказывал.
- Встречаю я его в аэропорту, открываю переднюю дверь, а он мне: я всегда сижу сзади, справа по диагонали от шофёра. Вы можете сесть рядом со мной.
Так и поехали. Советник пожелал встретиться с переводчиками.
- Ну что, - спросил он, - с арабами часто общаетесь?
- Ну да, мы вроде как переводчики.
- Внимательнее, могут быть провокации. И осторожнее с русскими жёнами арабов, не стоит с ними даже разговаривать.
- А почему?
- Да вы что, они же в любой момент могут принять египетское гражданство.
Контраргументов у нас не нашлось.
- К тому же – продолжал советник - я слышал, что некоторые из вас ходят играть в теннис на арабский корт. Там арабы есть? Вопрос по меньшей мере странный, хотя справка у него наверняка была в порядке.
Тренировал нас старичок-араб, лет восьмидесяти, бывший чемпион Египта, сохранивший отличную форму.
- Да, конечно, корт-то арабский.
- Не стоит больше продолжать. А кстати, кто из вас туда ходит?
Все молча посмотрели на меня и Галину.
- Так, зловеще протянул советник, давайте-ка я запишу Ваши фамилии. Это непорядок.
В очередной выходной мы с Юркой, сидя на балконе, с грустью наблюдали, как