у Бамбы–Яги крик был звонким и даже весёлым, то крик Бармалея был очень похожим на виз, как будто ему только что на ногу наступили. Если Бамба–Яга стояла на месте и только немного руками размахивала, ну чтобы её рассказ был понятнее, то Бармалей выскочил из–за стола и принялся бегать сначала перед столом, а потом вокруг Бамбы–Яги. Правда при этом руками он не размахивал, наверное суетливый бег заменял ему жесты руками.
Первым делом Бармалей обвинил Бамбу–Ягу в том, что она живёт в Африке. Представляете?! Вернее будет сказать, живёт без его разрешения. Потом он принялся доказывать, что в Африке он самый главный, поэтому именно его, а не кого–либо другого все должны бояться, а значит уважать. Бармалей рассказывал, а вернее, визгливо кричал о своём главенстве в Африке не очень долго, видать доказательств было мало, зато дорассказывался до того, что обвинил Бамбу–Ягу в том, что она, Бамба–Яга, помимо всей её наглости и неуважения к Бармалею, является ещё и женой доктора Айболита! Ну это уже вообще!
Не сказать что внимательно, но Бамба–Яга всё–таки слушала крики–визги Бармалея, пусть прокричится, оно даже полезно. И как только Бармалей принялся обвинять её в том, что она жена доктора Айболита и в том, что они, Бамба–Яга и доктор Айболит и есть самые–пресамые разбойники во всей Африке, она сразу же поняла, у кого сейчас находятся девочки.
***
Разумеется, сначала громкий рассказ Бамбы–Яги, а после не менее громкие обвинения Бармалея были хорошо слышны за скалой, там где расположились отважные воздухоплаватели и следопыты, и Хоттабыч.
– Я же говорил! – воскликнул Незнайка. – Камнями надо было, с ковра–самолёта!
Хоть сказано это было довольно–таки громко, честно говоря, Незнайка не очень–то умел разговаривать нормально, оно по громкости не шло ни в какое сравнение с рассказами Бамбы–Яги и Бармалея. Если честно, ребята не знали что им сейчас надо делать: идти на помощь Бамбе–Яге, скрутить этого визгливого Бармалея или подождать ещё чуть–чуть? Но тут, не говоря ни слова, Хоттабыч обошёл ребят, потому что стоял позади них и направился на поляну. В ожидании чего–то, непонятно чего, все застыли, лишь только Незнайка было двинулся вслед за Хоттабычем. Не тут–то было! Буратино, Знайка и Вовка, сразу втроём, дернули Незнайку за рубаху, да так, что тот со всего маху уселся на землю. Затем Буратино показал Незнайке кулак, Знайка нахмурился и поправил очки, а Вовка тоже показал кулак. На этом всё и закончилось. Единственный, кто оставался совершенно спокойным, был Волька, а тут нет ничего удивительного, уж кто–кто, а он лучше всех знал Хоттабыча и знал на что Хоттабыч способен.
К тому времени Бармалей перестал обвинять Бамбу–Ягу в том, что она является женой доктора Айболита, видать больше ничего не мог придумать. Теперь он просто бегал вокруг Бамбы–Яги кругами и визгливо выкрикивал:
– Я здесь главный! Я здесь главный! Я! Здесь! Главный! Главный! Главный!
Неизвестно сколько он ещё кричал бы, может быть до тех пор пока не придумал про Бамбу–Ягу ещё чего–нибудь новенького, а может быть до тех пор, пока не свалился бы от усталости, да это и неважно. Когда он в очередной раз обогнул Бамбу–Ягу и побежал по направлению к скале, той самой, крича о том, что он самый главный, из–за скалы показался немолодой мужчина, можно даже сказать старичок.
Шёл старичок, как будто прогуливался, и что интересно, никакого внимания не обращал на крики Бармалея. Одет он был тоже весьма интересно, ну, непривычно для здешних мест. Песочного цвета пиджак, такого же цвета брюки, вышитая какими–то узорами сорочка, вот такой была его одежда. Обут старичок был в какие–то разноцветные тапочки без задников и с острыми, загнутыми кверху носами. А на голове старичка была какая–то плоская шляпа, вот и вся его одежда.
«Ну прямо точь–в–точь, турист! – глядя на Хоттабыча подумала Бамба–Яга».
А Бармалей, он тоже увидел Хоттабыча и уже собрался было спросить у него, мол, кто он такой и что здесь делает без разрешения? Разумеется Бармалей сразу же хотел сказать ему, что он, Бармалей, здесь самый главный, а потом отругать старика, правда Бармалей ещё не знал за что, но это мелочи.
Слово «главный» у Бармалея получилось вполне нормально, точно также, как и до этого, а вот следующее слово не получилось, вернее получилось, но совсем не то которое он хотел сказать. У него получилось слово «гав», но Бармалей его не произнёс как это делают все нормальные люди, а пролаял, точь–в–точь как это делают все нормальные собаки. Затем, а вот здесь чудеса–то и начались, Бармалей вдруг опустился на четвереньки и продолжил свой бег вокруг Бамбы–Яги, только теперь он бежал не как человек, а как собака. И где научился?! Подбежав к столу Бармалей задрал левую ногу, точно также как это делают собаки у столбов или каких–нибудь кустов, постоял немного, опустил ногу и побежал дальше. Что интересно, голос Бармалея совсем не изменился, и громкость тоже, а вот слава изменились. Нет, не так. Если совсем недавно Бармалей выкрикивал разные слова, то теперь только одно: «гав», вернее «гав–гав», и так без перерыва.
– Здоровооо! – глядя на бегающего и лающего Бармалея удивлённо протянул Буратино.
– А он что, теперь всегда так будет бегать и гавкать? – неизвестно у кого спросил не менее удивлённый Незнайка.
– Может и долго. Не знаю. – как ни в чём ни бывало ответил Волька. – Это уж как Хоттабыч решит.
– Камнями, камнями… – посмотрев на Незнайку сказал Вовка и постучал себя кулаком по лбу.
И не смотря на то, что Бармалею вряд ли кто сейчас позавидовал, все дружно рассмеялись, а Незнайка, так тот смеялся громче и дольше всех.
