должны быть скрыты для какой-то неведомой надобности. Хотя Светь любопытен и привык разгадывать тайны, но стариковы кули, о которых тот ни слова не сказал в объяснение, как и ямы, пока оставались загадками.
Второе поручение – въехать на верхушки пяти вдоль Пояса в ряд расположенных холмов. И это непонятно. Однако Светь в точности исполнил наказ старика: проехался по возвышенностям и заодно рассмотрел пристальнее, чем в прежние годы, ближайшее предгорье Пояса Рода, который явился когда-то по изволению бога – творца, чтобы спасти от Всесветного половодья обитателей владений Бармы и Велеса. Здесь, у Земель Соколов, он распадался на кряжи и только к вершине, прозванной Кетманью, громоздился ступенями. Видна была отсюда и северная оконечность гор. Там жили Вороны, братское племя, соседствующее с Востока с Лебедями и Совами. А из Леса Светислав иной раз выбирал направление по другой вершине – Березани, но она доступна взору только от первой городьбы.
Юноша присмотрелся: так и есть, макушка Кетмани белая. Ранее он видел такое только в Прибрежье. Но там насыпят злобные духи белой воды, а Земля в одну пору впитает в себя, освободится от пут Дыевых. И лишь Острова, говорят, покорились Холоду, закрывшему их белой водой на долгие месяцы Сварога.
Ратник – Сокол сообщит эту худую весть родичу Любомиру. Возможно, сторонников переселения на Юг станет больше. В последний год Купалы у природы всё более знаков похоладания уже здесь, у Леса. Всё вокруг – Небо, Земля, звери, ветры, деревья и травы – твердят одно: наступает Студа, уходите прочь, ищите тепло. Старики сказывают: семь десятков лет назад, когда племена островных людей уходили от Моря, в здешних лесах водились гривастени и бурогоры. Куда они ушли? Где теперь новая Блаженная земля? Пусть оповестят людей Белые боги на Большом вещенье. Сам мудрейший старик из Триозёрья станет вопрошать Сварога, Сварожичей и всезнающую
Макошь о будущем, об участи их народа.
21
К Светиславу вдруг пришла шальная мысль: а что если взобраться на вершину, так заманчиво блестящую в лучах слабого уже Солнца? Взобраться и вызвать на бой всю чёрную нахрапистую силу, которая того и гляди бросит сухую белую воду и на его родные поля, селения, застудит Землю, реки, сгубит зелень трав?.. С ним его добрый и верный меч, дареный крепкий цеп да меткий лук. С ним науз с заговором Гостомысла от всех напастей и врагов. С ним сила вещего Сокола, чьи обронённые перья подобрал он в десяток и четыре года, восприняв с ними смелость, ловкость, зоркость родовой птицы – охранителя. С ним всегдашние помощники – конь и пёс, много раз выручавшие у злотворного Леса… И даже не взобраться, а – взлететь-взмыть быстрым Соколом и там, на горе, сразиться с Дыем, чёрным богом ночи и ночного Неба, да с его слугами. Ярослав говорил, что каждому выпадает по силам его: кому поле вспахать, кому омешик сковать, кому защитить свой род – племя ото зла… Что выпадет ему, Светиславу? Выполнит поручения, отдохнёт да возвратится в свою городьбу сторожить Лес? Или, может, пойдёт, с другими опытными ратниками впереди всех семи племён сквозь этот Лес на Юг, куда уже ушли с других Островов ещё день Сварога назад племена Борея и Оленей, Лосей, Белок, Куниц?..
Пора уезжать. Солнце -Хорс остывает и клонится к небостыку. Светь подбодрил Здоровка и Холеня, наметил себе путь на Юго-восток и спустился вниз. Вскоре возвышенности остались за спиной. Кроме одной, крайней и самой низкой. Венчал её широкий чёрный камень с заострённым когда-то, но сглаженным временем верхом. Из-за таких и назвали это место Каменным взгорьем. Других камней – глыб здесь почти не было – обычная Земля. А эти, в большинстве полуразрушенные, стояли никому неведомым, даже вещунам, напоминаем о прошлых годах Сварога, когда, может, на всех Островах, а не только на Великом с Горой Алатырской, жили боги, а люди вместе со зверьём обитали в лесах.
Берёжа первой городьбы, большей частью из ближайших к холмам селений Вышемирова и Ратимирова, рассказывала, будто непросты эти камни, а на иных уцелели древние надписи. Тот, что высился в двух десятках саженей от Светислава, и должен быть таковым, ибо сохранился лучше остальных. «Когда ещё выпадет проехать через Взгорье? Если надписи есть, запомню, порасспрашиваю Гостомысла. Вещуны сами всегда говорят: забыв прошлое, будущего не иметь».
Спрыгнув на Землю, Светь начал подниматься по косогору. Вдруг побудка его, голос изнутри, из души, что всегда у Леса чуяла угрозу ранее ушей и глаз, предупредила об опасности. Он замер, огляделся: никого и ничего. Оставленный конь принялся пастись, Холень же сел и, дыша с вываленным языком, вопросительно глядел на хозяина. Увидев обнажаемый меч, навострился было, но ненадолго.
Юноша снова пошёл к камню. Когда ступил на ровную, округлую верхушку, то вперёд осмотрел невидимый до того южный склон: безлюдно.
Три шага и вдруг – справа, в двух саженях, яма, такая же, как те, другие,
22
совсем свежая: Земля кучами, неподсохшая. Взвизгнул пёс, шорохнуло за спиной и – удар по голове…
Что – то белое наполнило воздух вокруг ратника. Так туман в овраге густым птичьим пухом укрывает Землю, и не увидишь своей же руки: чуть отодвинешь её и – пропадает. Едешь на лошади, круп – под тобой, а головы её нет, только рука держится где-то в неизвестности за мокрую гриву.
Но рукоять меча крепко зажата, и Светислав вздымает руку разить врагов. Они здесь, в молочной пелене. Жаждут повалить его, скрутить. Он поворачивается, очерчивая острым лезвием круг, не пускает к себе, но сознание уходит, ноги превращаются в туман и расплываются. Последнее: перед лицом появляется маленькое чудовище, ростом ниже его ударов мечом, оно человеческими глазами на мохнатой морде зырится и что-то шепчет – неведомое и скрипучее. Светь проваливается – падает: « Как же я так…» И всё.
… Пламенники. Огонь мелькает вправо – влево. Чужой огонь – не от жира морского зверя, не от восковой свечи. Но запаха не уловить: болит голова, сырость обволакивает со всех сторон, вползает в спину. Может, поворотиться? Руки – ноги связаны, но если выгнуться… Теперь он на боку. Только на пламенники глядеть неудобно. Их несколько или один, просто огонь разделён жердями двери?.. Сокола заперли, но там, у входа, кто-то оставил свет. Если это можно назвать светом. Тёмные силы ненавидят и само оное слово. А кто же, как не они, пленили его?
Светислав вспомнил бородатое лицо с низкими чёрными глазами. Вот и сразился с дыевичами, не нужно и на гору вскакивать или залетать. Перенесли его через калиновый мост в Навь, к Вию, откуда в Подсолнечный мир уже не возвращаются. Жаль Здоровка и Холеня. Жаль мать, родных… Радиславу… Сколько учился он предугадывать -осторожничать, сколько времени отдал на овладение мечом, луком и иным оружием. И всё напрасно… Но почему не убили?.. Иль убили?.. Да разве души связывают верёвкой?
Он три раза перевернулся – стена. В другую сторону – снова каменная стена. Меж ними – две сажени и пядь. Нащупал ногами дверь: прутья не деревянные –медь или другой металл, скреплены часто, менее, чем через вершок. Только руку просунуть. Да руки-то в путах. Теперь, когда лёг посередине клети, огонь кажется разделённым надвое. Сильно чадит. И как сразу это не учуял?
Вдруг Светислава пронзила приятная догадка, от которой даже потеплело в груди: в сапоге по-прежнему лежит и ясно чувствуется надпись на коре от Гостомысла к Ярославу, а под рубахой сбился к руке и ощущается кожей его медный солоник. Разве стали бы виевичи оставлять ему носимый всеми людьми главный оберёг с раскинувшей крылья птицей Матерью Сва и – на обороте – со знаком Сварога и творения мира – Солнцем с двенадцатью лучами по числу небесных сложений, что ходят вокруг Алатыря,серёдки всей Подсолнечной? Нет, враги Белых богов, если сумели скрутить его, одолев
23
силу оберёгов, то уж не оставили бы их в сохранности…
Связали, но не убили, бросили в каменную клеть, но оставили огонь; забрали оружие, но не взяли солоник; лицом страшны, но не злобные духи. Юноша сумел сесть, а одновременно с тем и догадался: он в Подземелье, у гмуров. В нутре горы Кетмани.
Гмуры не враги, хотя и не друзья. Ещё три десятка лет назад меж ними и людьми –Соколами, Воронами – шёл обмен: металл – медь и оружие - на зерно, мясо. Но, видно, обитатели пещер снова научились растить в высоких горных долинах всё, что требуется, и что в старину разоряли и похищали у них асилки; обмен прекратился. Для чего же они при свете вышли в Каменное взгорье, в Землю рода Вышемирова, да ещё и роют ямы?
Осознав свою правоту, Светь почувствовал лёгкость и уверенность. Завтра Гостомысл встретится с Ярославом, и пропавшего юношу хватятся. Яр легко поймёт по следам, примятым травинкам, сдвинутым камешкам весь путь своего племянника. Гмуров заставят объясниться. Так что остаётся ожидание.
Но пребывать в безделии Светь не привык. Нащупав сзади, в стене, каменный уступ, он принялся перетирать об него верёвки пут. Нашёл дело и уму – размышление о том, как разговаривать с гмурами.
Прошло время, не меньше как пол поры. Издали, глухо ударяясь по стенам пещеры, донеслись голоса. Потом начали приближаться шаги. Когда Светиславу казалось, что идут в двух десятках саженей, неизвестные стали открывать дверь, и противно заскрипела её верхняя пята. «Ходят так тихо или слышимость здесь особенная? – подумалось ему. – Да ещё внимаю я снизу, лёжа на полу».
Вошли с пламениками, и клеть осветилась. Существа осматривали его, Светь глядел на них. Двое. Видом одинаковы: семи-восьми пядей росту, но широкие в плечах, лица заросшие – нос да глаза, одежда-обувь – кожаные и меховые, меховые же и накидки, на поясах широкие мечи в ножнах, груди защищены колонтарями, но не медными – из неизвестного металла. Удивили Светислава бичёвки на рукоятках мечей, очень волосатые руки, открытые до локтей от одежды, и глаза, по которым он сразу понял: эти ратники видят в темноте куда лучше него.
Они развязали ему ноги, подняли и подтолкнули к выходу. В руках гмуров (хотя юноша ещё не уверился, что это они) почувствовалась недюженная сила и цепкость, но согласия и сноровки им недоставало: хозяева горных пещер не сразу договорились, как вести человека, забавно ворчали, меняясь местами и опасливо наставляя на него короткие, с острыми наконечниками копья.
Но вот тронулись в путь: один пошёл впереди с пламеником, такой же – позади, а вторым, в сопровождении двоих с обнажённым оружием – Светислав. Он с великой радостью размял тело и ощутил, что здесь вовсе не холодно – если не находиться на голом полу. А вот проходы – не для него, идти пришлось, склонив голову.
24
Когда – то детём Светь наткнулся у реки, в лесочке, на большую
муравьиную кучу, в которую ступила копытом напуганная им оленица. Он поразился тогда бесчисленности маленьких норок в месте разрушения. В этот день в муравейнике оказался он сам: ходы вправо, влево, ступени то вверх, то вниз, и всюду, куда не проникает сила огня, стеной нависает
