почти не было, ибо злобные асилки довольствовались приношениями и не склонялись ещё к губительству; когда в приграничье, у Леса, не стояли ещё городьбы с храбрыми и опытными берёжами с быстрыми стрелами, острыми
32
мечами и послушными лошадьми, тогда в месяц шагл, в первую Луну, в её
прибыль, в скрытом месте из Горы вышла дружина гмуров – рудокопы и ратники для их охраны. Вскоре у скалы Рашбора они наткнулись на одинокого человека, хотя и хорошо вооружённого, но не знающего том, что собаки людей не чувствуют гмуров, которым нет равных в бесшумном движении и скрытности. Гмуры не терпят чужаков в горах, не раз поражали у своих маленьких полей в горных долинах злых асилков, и потому вмиг скрутили человеку руки и ноги, положили у его костра, прогнали прочь испуганного пса и разделились: большинство пошло по своему делу, а трое вернулись, чтобы спросить совета у Правителя. Они проходили всю дополночь, а человек не смирился, перетёр верёвки на руках, как недавно ты, и стал вольным. Но он не бежал пугливо на свою Равнину, а вновь сел у костра, не притронувшись к оружию, которое гмуры оставили рядом. Те немало удивились, застав его так, и даже пожелали убить. Но юный сын Правителя объявил, что берёт на себя новое решение и готов отвечать за него перед старшими и всем народом. Он позволил человеку уйти. Но тот снова удивил гмуров: он сказал, что ищет для своего народа особый крушец, ибо медь, по-гмурьи, верзен, уступает ему в крепости. Человек говорил о горморуне, из которого выкован и твой новый меч, Светислав.
- Правитель, человек не мог вступить в разговор, не назвав себя. Мы не нарушаем обычаев. Если он пришёл с нашей стороны Пояса Рода. Но и те, что живут на Западе, у Леса Бармы, чтут Закон Праведи.
- Нет, он был из Соколов. И он назвал себя сразу. Он назвал себя… - Вербор пристально посмотрел на юношу, - Годославом, сыном Будислава.
- Отец!.. Боги привели меня к гмуру, который знал моего отца!.. И потому ты выступил за меня на вашем Совете?
- Тогда я был сыном Правителя… А в эту ночь я не сразу узнал тебя, сын отважного и мудрого Года. Моя своевольная дочь Шлевала изрядно позабавила меня, когда вступила в Главный покой и быстро зашептала, что по всем приметам мы пленили сына того, кто спас её отца и о ком он часто рассказывал своим родным. Приметами были светлые русые волосы, статность и голубые, как горное озеро, глаза. Забавно, она не знала до сих пор что каждый из людей – в полсажени и локоть ростом, светловолос и голубоглаз… У вас с Годославом один голос. Я признал тебя именно так. А признав, не мог допустить какой-нибудь обиды тебе. Обещание Вышемира (при этих словах Светь навострил слух) без решения вашего Вещенья не даёт нам возможности входить в Каменное взгорье. Но старики упорствовали, и три дня назад мы послали рудокопов. Я же не стал препираться, зная, что даже ваша приграничная берёжа опасается комков огня, и сторонится того места… Я не скажу тебе, чего желает Вышеслав от гмуров за Взгорье: то дело ваших старших - родичей и скоро узнаешь сам. Мы же ищем там ахидон, ибо запас его в горных рудокопнях истощился.
- Те рудокопы действовали как самые ловкие ратники и были при оружии.
- Меч вне пещер для гмура обязателен, и, поверь, скрытностью обладает
33
любой из нас, даже дитя. Вы долго учитесь тому, что даётся нам богами,
едва родимся. К тому же ты ратился как-то необычно. Те, кто пленили тебя, рассказали, что после удара по голове, в беспамятстве и с закрытыми глазами ты отбивался необычайно яростно и резво.. А далее истощился разом, как опрокинутая крынка. Что это?
- Это буза, которую выдумал мой дядя Яр, старший над берёжей.
- Яр – значит, Ярослав… - задумчиво повторил Вербор. – Но я не закончил. Потороплюсь, тебе пора покидать наше Подземелье… Годослав искал горморун, и мы не препятствовали и не помогали. Я встречался с ним ещё три раза и в последний – ближе к Лесу, у реки…
- Омогдань.
- Да, по-вашему, Омогдань, где он погиб, спасая меня.
- Как?!
- Никто из людей этого не видел. И как сын ты первый узнаешь, что твой отец не желал разделять правнуков Рода на человека и гмура. Я и два моих друга ушли далеко от Горы: была необходимость. К тому времени асилки больше года не приходили к нам, и мы почти не осторожничали. Их появилось пятеро. При свете едва взошедшей Луны они казались скратугами, чудищами. Напали сразу и вместе, нисколько не пугаясь наших коротких мечей. А луки, как вы, мы не делаем и зверьё ловим путами или бьём копьями, подобравшись в безлуние вплотную. Теперь же зверьём оказались мы. Один мой друг пал сразу, другому вывернули правую руку и ударили оземь, и он едва ратился. Тёмно-коричневый, как камень Невегор, ростом в целую сажень, с одним глазом едва не посреди лба, асилк ринулся на меня с деревом в лапах, и я ощутил себя муравьём, которого вот-вот раздавят.
- Одноглазый? Яр убил его через год у самого нашего селения. Он разодрал корову и её телёнка.
- А тогда он сумел скрыться в Лес. Годослав будто прилетел на ветре Полуночнике, ибо мы не слышали до того его шагов и дыхания. Он вонзил меч в одного асилка и сломал. Затем, как молния, мелькнул в сумраке ночи и воткнул свой нож прямо в глаз другому. Тут я получил удар от великана и плохо видел дальнейшую схватку. Годослав с пустыми руками бросался на «моего» и ещё одного скратуга, они ловили его, но были неповоротливы и получали удар за ударом. Это тоже буза, Светислав?
- Буза – особенное состояние. А то было перуново ратоборство. Оно пришло с нами ещё с Островов. Хотя врагов там мы не имели, но Сыны Богов научили наших предков ратиться безоружно.
- О Сынах Богов мне неизвестно, но я не поверил бы прежде, что можно
схватиться с двумя чудищами и одолевать их. Твоего отца ударил камнем третий, который отшвырнул моего друга и бросился на выручку тем двоим. Я впал в беспамятство ранее и не видел сам. Гомбор оттянул меня к реке, и погодя мы вернулись,чтобы забрать своего погибшего. Два мёртвых асилка и твой отец, уже без дыхания, с разбитыми головой и грудью, лежали на том
лугу. Одноглазый и другие злыдни бросили своих. Я полагаю, они не добили
34
нас с Гомбором, потому как всю ярость обратили на Годослава, а он нанёс им немало увечий. Так он спас меня. А я ничего не мог дать ему взамен. Мы прошли, протоптав тропу, до ближнего селения людей и бросили там нож Годослава. Я знаю, его быстро нашли.
- Вот оно разрешение загадок! Потерянный нож и тропа, по которой, явно, прошёл не один! – Светь не удержался от громких возгласов. – Многие из нас решили, что мой отец скрытно шёл от селения за асилками, и далее они его учуяли и напали.
- Теперь ты знаешь, что было по-другому. И всё в мире ходит по кругу. Вы меряете время Колом, кругом Сварога, покидаете Север в Холод и возвращаетесь вновь, а сегодня я счастлив, ибо могу, хоть немного, отплатить добром сыну моего спасителя. Гомбор же подарил тебе свой меч. Тот самый Гомбор. Он тоже помнит Годослава. Мы помогаем вам, как вы – нам против погани из Леса. Много раз гмуры успевали предупредить вашу берёжу в городьбах о крадущихся к ним ночью асилках, затевая где-нибудь рядом шум. И вы отбивали нападение.
- Такое бывало, Правитель. И мы радовались их шумливости и неуклюжести.
- Они мстили нам, но городьбы Соколов – это и для гмуров защита. Твой отец не боялся идти в горы, наши владения, и вступился за гмуров у себя на Равнине. Я уверен: он сумел уйти в Ирий двумя путями – ратника и мудреца. Не многим выпадает такое… Когда я догадался, кто передо мной, узнав голос, то решил, что этой ночью, отогнав чёрных богов, захвативших Север, встретились для дружбы Белые боги людей и гмурьи боги Подземелья. Верно, теперь, после моих рассказов, ты не будешь вспоминать об этом приключении с недовольством.
- Как можно сожалеть о том, что приобрёл друзей?!
Тут Вербор прервался, ибо кто-то окликнул его от входа в покой. Выслушав того, он встал:
-Что же, нам пора идти. Твой мир ожидает тебя, Светислав, сын Годослава из племени Соколов.
… И вновь бесконечные ходы– высокопотолочные, осветлённые, далее низкие, с неровным полом и неудобные для ходьбы при свете пламеника. Впереди шли два ратника, за ними сам Вербор, и последним – Светислав. Луна в ту пору скрылась за тучами, ясочки потускнели, и юноша не сразу ощутил выход из Подземелья.
- Можешь выпрямиться. Расстанемся здесь. И, как говорят люди: боги с нами, свидемся.
Старший гмур вне своего мира, при малом росте и в темени ночи, едва не сливался с камнями, которые скрывали вход в пещеру. Ему что-то шепнули, и он указал рукой:
- Там, на Юго – востоке, на третьем от этого места взгорке, твои конь и пёс. Не попади в наши ямы, одна будет совсем близко, по правую руку.
- Последний вопрос, Правитель…
35
- Я знаю, о чём ты хочешь спросить. Мне сказали после твоего
пленения, что человек на лошади пристально смотрел на Гору и, верно, замыслил подняться на неё. Они заблуждались: просто для тебя было ново то, что нам известно давно… Да, Светислав, на вершине Кетмани белая сухая вода. Она легла там перед Солнечной ночью в месяц регл, и это случилось впервые за многие и многие годы.Такого не помнят и наши старики. Студа идёт, брат Сокол… Но – боги с нами.
- Боги с нами, Правитель. Свидемся.
… Когда Солнце – Хорс, приближаясь к своей северной Родине, коснулся нежным алым светом небостыка, Светь был в двух верстах от селения Любомира. Ему не дремалось, хотя не раз, доверяясь чуткости Здоровка, юноша спал у него на спине, обняв за шею. И вовсе не потому не дремалось, что от близкого приграничья веяло опасностью; нет, казалось, в эту ночь, действительно, объединились силы богов Равнины и гор, и духи тьмы пугливо укрылись в сень деревьев, под скаты берегов, в густоту трав. Бодрили ратника мысли и множество всего пережитого за день и ночь. Лишь несколько Лун назад достиг он возрастом права оставить берёжу и, выбрав себе жену, исполнить один из Законов Праведи – «ожениться и один раз, иметь много детей и не отступаться от них». Но вот он выполняет непонятное поручение одинокого вещуна, из- за чего – один изо всего своего племени – попадает внутрь Матери Сырой Земли, в селение неведомого ему прежде народа гмуров. Народа, который и под Землёй и по ней вдруг упорно устремляется в ненужное до того всем Взгорье. Чем влечёт оно двух мудрецов – Гостомысла и Вербора?
Однако на этот раз новая тайна, едва возникнув, открыла ему другую, важней которой только тайна его собственной судьбы, будущего. Теперь он узнал всё о гибели отца и словно впервые понял родного человека, понял, насколько диковинной была жизнь Годослава, Сокола, искавшего новый металл для своего племени и погибшего за чужих. И вот спустя годы и годы отец защитил сына, хотя и не от врагов, но от опасности.
С такими размышлениями юноша приблизился к своему селению. С новыми чувствами он въезжал в него. Пору назад он вышел из-под Земли в мир – словно второй раз родился. Вышел умудрённым опытом и знаниями. Вышел для новой жизни. Потому-то ему теперь казалось, что кто-то высокорослый и неведомый
