хотел увидеть прошлое… но не просто так. Я бы хотел увидеть в своей жизни больше, чем увидел… узнать о человечестве, о нашей истории больше. Привнести какую-то частицу прошлого в настоящее… как это делает мой новый друг.
Давид остановился, чтобы ещё немного поразмыслить. Про себя я отметил, что все его размышления больше походят на воспоминания.
- Да, но мне казалось, есть что-то ещё. Я понимаю, для тебя, как для художника, важно получить наиболее полную картину мира. Однако я бы на это сильно не рассчитывал и не надеялся. Знаешь, расчеты, надежды, желания часто приводят к разочарованию. Ты можешь увидеть всё, но не почувствовать ничего, - лучше, когда наоборот…
- Да, ты, вероятно, прав. Наверное, это не скромно: ставить перед собой такую цель. Но тогда я не знаю, зачем мне куда-то путешествовать… признаться, у меня и не было времени подумать об этом…
- На самом деле, всё, что тебе нужно – это отдаться путешествию, расправить крылья восприятия. В этом и заключается цель... вернее, намерение. Но есть ещё одна, о которой ты не сказал…
Я вопросительно посмотрел на него.
- Из твоего рассказа я понял, что ты хотел бы что-то открыть для себя, не как для художника, но как для обычного человека, - сказал он.
- Постой-ка, я ведь знаю, о чём ты говоришь… У меня есть одна маленькая мечта, это так. Знаешь, я иногда спрашиваю себя: может ли у меня что-то получиться в плане личной жизни, в плане создания семьи, или я должен забыть об этом раз и навсегда? Я больше склоняюсь ко второму, потому как трудно совместить два разных по сути мира…
- Может быть и трудно, но не невозможно, - сказал Давид, - а твоя маленькая, как ты говоришь, мечта, будучи отвергнутой, может нанести твоей жизни немалый ущерб. Всё, о чём мы мечтаем, Роберт, ждёт своего осуществления. И в прошлом ты хотел бы найти то, чего у тебя нет в настоящем. Твоя маленькая мечта играет на самом деле совсем не малую роль в твоей жизни. Ты ещё не успел обдумать, для чего ты предпринимаешь это путешествие, а в глубине ты уже точно знаешь, для чего.
- Но как это может быть связано: моё путешествие и…
- Ну, вот и мой дом. Мы пришли.
Деревянный домик был невелик и невысок, но участок земли, на котором он находился, был… просто огромен!
- Это всё твоё?
- Кроме меня, здесь никого нет, и почти никогда никого не бывает. Значит, есть все основания считать это хозяйство своим. Думаю, оно и возникло здесь с моим приходом…
- А что это такое возле дома?
Возле дома находилась ещё какая-то деревянная конструкция, состоящая из лотков, движущихся по роликам верёвок с ушатами, медленно вращающихся мельничных лопастей в находящемся внизу бассейне, и многих других приспособлений. Конструкция издавала определённый шум: это было в основном поскрипывание в местах соединений, звуки переливающейся и плещущей воды.
- Эта конструкция напоминает водяную мельницу, но на самом деле при всей своей сложности она лишь обеспечивает постоянную циркуляцию воды, - объяснил Давид.
- А откуда здесь вода?
- Вода?.. Но здесь её много. Взгляни-ка туда!
Я посмотрел в направлении, указанном Давидом. И, правда, в каких-нибудь двухстах ярдах от участка с домом находилось если не море (хотя его дальнего берега не было видно), то, по крайней мере, очень большое озеро. По его поверхности бежала рябь, переливая отблесками заката. А посмотрев немного правее, я разглядел в этих отблесках переднюю часть транспортирующей воду конструкции.
- Предлагаю подняться на мою террасу, чтобы провести время за чашкой чая, глядя на озеро и на закат.
- Это замечательная идея, Давид!
- Кажется, большую часть времени я и провожу здесь, в этом вот кресле, - сказал он, следом за мной выходя на террасу.
- Скажи, а чем ещё ты занимаешься?
- Постой-ка, на что же тебе сесть?! – вдруг озадачился он. – Пойду, поищу в доме стул.
Он ушёл и почти сразу же вернулся, с довольным видом неся стул.
- Спасибо, - сказал я.
- Нет уж, это не тебе. Это мне, а ты садись в моё кресло.
Видя, что моё присутствие доставляет хозяину истинную радость, я смиренно принял его предложение расположиться в более удобном кресле.
- Ты, кажется, о чём-то спрашивал, но я уже забыл. Такая уж у меня память…
- Да, я спросил, чем ты ещё занимаешься.
- Ну, у меня приличное по британским меркам сельскохозяйственное угодье…
- В этом можно не сомневаться!
- Я держу коз, овец, за которыми требуется уход. Слежу за исправностью своей станции (он имел в виду конструкцию, о которой было сказано выше). Выращиваю урожай – не для того, чтобы прокормиться, - еда мне, в сущности, не нужна, и я стараюсь обходиться без неё, - а просто для поддержания круговорота жизни. Мои земли должны наливаться цветами плодов, наполняться их благоуханием. Это греет душу, поддерживает во мне остатки разума, какую-никакую память. Но больше всего я люблю рыбачить!
Тут мы услышали тонкий свист, который становился всё надрывней. Я подумал о том, что это мой звук и что мне, вероятно, пора. Но это был всего лишь свист закипающего чайника. «Где-то я уже это слышал…» - подумал я и тут же вспомнил наше знакомство с Вином. Его чайник свистел точно так же.
- Это всё очень здорово, Давид, и, вместе с тем, довольно странно… А как же рай, ад, куда нам полагается следовать после жизни на Земле?
- Рай и ад… Да, я видел нечто подобное им, хотя я бы не называл это так. Рай или ад – это зависит от качества нашей земной жизни, наших представлений, насколько мы подружились со своим бессознательным. Бывает так, что иные добрые люди попадают в места, более похожие на ад (по крайней мере, эти места мне таковыми показались) – в силу каких-то глубинных конфликтов с кем-то или с самими собой. Впрочем, с кем-то и с самими собой – это одно и то же. И, следовательно, так, что некоторые злые оказываются в довольно неплохих местах. Да, так вот я о чём… я бывал там. Где-то мне могло бы понравиться больше, где-то меньше. Но, видя, что люди продолжают жить в своих представлениях, в своём, в сущности, прежнем обществе, что политики продолжают заниматься политикой, а инженеры всё также поглощены вопросами инженерии, ну, и так далее, я решил уйти – с тем, чтобы поискать что-то более подходящее для себя. И, должен тебе признаться, Роберт, нисколько не сожалею о том, что, будучи одиноким на Земле, я выбрал для себя и здесь жизнь отшельника. Ведь истинный рай, мой друг, находиться за пределами любых наших представлений и это вовсе не какое-то место. В него мне не попасть, так как для этого душа должна полностью выйти из темноты. Человек должен засиять полным сознанием. И в тот момент, как это происходит, он и рождается в раю. Для меня это задача непосильная, здесь я не могу этого сделать…
- Что нужно для того, чтобы сделать её решаемой?
- Снова родиться, разумеется.
Я медленно поставил чашку на блюдце и посмотрел вдаль.
- Но родиться, - с чувством печали продолжал Давид, - означает – вновь оказаться во власти иллюзии. Думать, что ты тот и тот, что жизнь даётся только раз, что в ней главное – это хорошее образование, хорошая работа, всевозможные удовольствия. Против этого я ничего не имею. И в моей жизни у меня всего было в достатке. Но родиться – означает окунуться в суету, именуемую борьбой за существование, за лучшее место под солнцем. Родиться, Роберт, - означает забыть себя.
- Но мы рождаемся такими, какие мы есть. Со временем мы начинаем утрачивать что-то важное в погоне за иллюзиями. Но ведь случается и так, что мы помним себя, верны своему детству, своим мечтам, своим чувствам, и тогда наша жизнь становится путём к себе.
Допив чай, мы ушли с террасы. Давид предложил спуститься к озеру, чтобы продемонстрировать мне чудеса рыбной ловли.
- В этих водах рыба не та, что обитает в земном океане!
Он остановился и задумался, глядя на звёзды на Млечном пути.
- Как будто она создавалась фантазией жителей разных планет и галактик, - произнёс он вдохновенно и улыбнулся.
Мы пришли на берег удивительно красочного водоёма, который, возможно, минуту назад ещё не был столь красочным. Казалось, пейзаж изменился с нашим приходом; и нынешняя ослепительная его красота и фантастичность вызывала у нас обоих неописуемые чувства. Правда, мне запомнилось из него немного: солнце ещё не спряталось, а звёзды уже купались в цветных водах, и то, что спокойное вблизи берега озеро на горизонте как будто вздыбилось, забушевало, - это рыбы-гиганты выпрыгивали из него и при падении вытесняли воду! Давид подвёл меня к месту, где стояли его снасти.
- Хочешь попробовать поймать рыбу? Давай же, смелей! Один раз в жизни, а то и ни разу, доводится заняться космической рыбалкой! Не бойся, она тебя не утащит.
- Если будет такая, как там, то мне точно придётся заняться ещё и космическим плаваньем, - усмехнулся я, углом зрения заметив, что Давид в этот момент посмотрел на меня с улыбкой, выражающей не столько радость, сколько печаль, или тоску... Времени в нашем распоряжении оставалось немного, и мы оба это сознавали.
- Держи крепко! Скоро клюнет, обязательно клюнет!
- Почему ты так в этом уверен?
- Ты ведь художник, а значит прирождённый космический рыбак!
Давид был прав. Не прошло и минуты, как поплавок выпрыгнул из воды, а потом резко под ней исчез. Я потянул уду на себя. Но она только выгнулась в дугу. Ещё немного, подумал я, и она точно переломается, если только
