1. В космосе. 9 сентября 1997 года. 0.35. "Он очнулся!"
Вадим проснулся в светлом белом помещении, залитым неярким светом, на широкой белой кровати под белыми простынями. Постельное бельё было льняным, это чувствовалось и по запаху, и по некоторой твёрдости материала. Белые светильники заполняли весь потолок, но не резали глаз. Свет постепенно усиливался по мере пробуждения Вадима. «Приятный свет» - пронеслось в голове, он слышал, что есть лампы полного спектра, но сталкиваться с ними воочию ещё не доводилось. Во всём теле ощущалась лёгкость и успокоенность, Вадим даже подумал, что тело стало легче наполовину, потому как его не так сильно прижимало к кровати, как раньше. Состояние сладкой неги продолжалось. «Где я?» - подумал он.
- Он очнулся! – рядом прозвучал очень приятный голос женщины. Вадим даже подумал, что уже слышал этот голос, но давно. Нужно обязательно вспомнить, где и когда. Почему это для него так важно? И кто эта женщина? Она подошла к нему с левой стороны. Как из тумана. На ней был белый халат, как у врача.
- Как звали тебя в семье? – спокойно спросила женщина. Вадим повернул голову в её сторону и был поражён её поистине неземной красотой. Иконописные черты лица были очень симметричны. Женщина улыбалась, и в её улыбке он увидел что-то знакомое, но вроде бы давно забытое или то, что он старался забыть всеми силами. Когда же они встречались? И где? Потом Вадим вспомнил, что он не раз видел её в своих снах и даже рисовал эту женщину, или очень похожую на неё. «Я художник!» - пронеслось в голове. А кто эта женщина?
- Я Вадим, в семье меня звали Вадиком.
- Слава Богу, он помнит это и скоро вспомнит всё, - произнесла женщина, обращаясь к кому-то, пока невидимому.
Художник задумался над тем, что же он должен вспомнить. Мысли проносились в голове. Босоногое детство в большой семье. Вечно занятые работой и заботой о детях родители. Пятерых надо накормить, одеть, обуть, воспитать. Сёстры, брат старше всех сестёр и старше Вадима на восемь лет, считай, на полпоколения. Старший уделял его воспитанию много времени, может быть, даже больше, чем родители. Мысли сбивались, сменяясь постоянно всплывавшими сценами какой-то недавней драки. Но в детстве ведь художник почти не дрался. Наличие старшего брата всегда предполагает некоторые преимущества в отношениях со сверстниками. Почему в голове всё время всплывают сцены драки, отодвигая на второй план другие воспоминания?
Учёба в школе давалась ему легко. Там он начал рисовать. В руках у него почти всегда был карандаш, он рисовал портреты знакомых и незнакомых людей. Вдруг вспомнился певец Кола Бельды, ровесник его отца, исполнитель популярных песен приезжал в их посёлок Большая Роща на берегу могучей сибирской реки. Его карандашный портрет был исполнен из третьего ряда районного дома культуры и преподнесён певцу. Кола Бельды обещал вставить портрет в книжку, которую давно собирался написать. Видимо, других портретов у него не было, или этот был самый удачный, пронеслось в голове художника. Написал ли певец книгу? Но надо вспомнить не это, а что-то очень важное. Но что? Во-первых, как он здесь оказался и почему. Где заснул или потерял сознание? Болит горло, почему болит?
Женщина опять улыбнулась ему. От этой улыбки Вадиму стало легче вспоминать, появилась уверенность, что вспомнит всё. Видно было, что красавица очень рада тому, что художник пришёл в себя. Это вызвало у него прилив сил. Появилось ощущение, что всё, что он вспомнил, промелькнуло в голове очень быстро, от начала до конца её мимолётной улыбки. Красивая женщина! Где же они встречались, или она очень сильно похожа на кого-то из его многочисленных знакомых? Вадим вспомнил, что ему всегда было легко общаться с людьми, он быстро находил с ними общий язык. Жизнь была почти безоблачной, но потом как-то всё изменилось. Но как?
Вспомнились инсайды. Так назывались курсы по духовному просвещёнию, которые проводили зачастившие с началом Перестройки вояжёры-проповедники. И вроде бы правильно говорили, «сеяли разумное, доброе, вечное», учили духовным практикам, медитациям. Но почему сейчас вызывает тревогу то, что не тревожило раньше? Как вспышка света возникло воспоминание о происходящем во время коллективных медитаций. Почему он раньше не замечал, что там проводили сеансы коллективного гипноза? И почему вспомнилось именно сейчас? И причём здесь драка? И с кем она была?
Стоп! Вспомнил! На одном из сеансов проповедник сказал:
- Те, кто сейчас не спит, знайте, завтра занятий не будет, не приходите!.
Назавтра оказалось, что не пришли только трое, которые не были погружены в гипноз и не поддались внушению самозваного «гуру». Остальные двенадцать, в том числе и Вадим, пришли на занятия как обычно. Тут и началось самое главное и, может быть, и самое трагичное. На занятия пришли доверчивые, которые всегда сами вели себя порядочно и того же ожидали от других. На этом занятии заезжий гость в состоянии гипноза внушил всем, что они должны верить всему тому, что скажет им человек, назвавший условный пароль – три слова, которые они сейчас запомнят, и не забудут никогда, пока он не прикажет им забыть их. Но какие это были слова? Художник опять напряг всю свою память.
После инсайда у него время от времени возникало ощущение, что в его память что-то добавилось, он помнил даже то, что с ним вроде бы и не происходило, но порой казалось, что это было, и было именно с ним.
Вадим вспомнил, что именно после инсайдерской информации у него начались интенсивные духовные искания. Это был толчок, но вот в правильном ли направлении? Началось с книги о диагностики кармы. Автор рассказывал о накоплении человеком положительной и отрицательной энергии, которая притягивает или отталкивает хорошее или плохое в зависимости от того, как человек сам «зарядил» себя своими поступками, мыслями и даже грёзами.
2. В космосе. 9 сентября 1997 года. 0.55. Воспоминания
Позже художник услышал о Виссарионе. О нем рассказал Александр, один посетителей инсайдерских занятий. Глаза у Сашки горели каким-то необычным страшноватым светом, когда он вдохновенно рассказывал о крепкой дружбе и братстве в общине, альтруизме, нестяжательстве и о книге их пророка Виссариона «Последний завет». Сашка уже съездил в их общину в Красноярский край, и теперь продавал дом, чтобы уехать туда вместе с семьёй навсегда, отдав все деньги общине Виссариона. Он хотел отрубить себе все помыслы о возможном возвращении. После этого разговора Вадим познакомился с трудами Блаватской, Даниила Андреева, Николая и Елены Рерихов. Это была новая информация, но была ли она безвредной для доверчивого школьного учителя? Художник вспомнил, что он учитель рисования, черчения, труда и родился в семье сельских учителей.
Потом пришло воспоминание, что от влияния Виссариона его почти буквально за руку оттащил старший брат:
- Вадим, ты говоришь, что все адепты этого новоявленного мессии восхищаются его картинами. Но ведь ты – профессиональный художник, посмотри, сколько правды в их оценке его трудов, именно в том секторе, в котором ты хорошо разбираешься. Если его картины действительно являются мировыми шедеврами, значит, написаны вдохновенно, и их можно смело назвать божественными. Оцени их с точки зрения своих институтских знаний и последующего опыта. Тогда и другие направления его деятельности тоже будут внушать доверие. Или не будут. Узнаешь, тот ли он, за кого себя выдаёт.
Картины Виссариона оказалось увидеть не так легко, но при знакомстве с ними выяснилось, что даже на представителя наивного искусства новоявленный мессия не тянул. Его работы были откровенной мазнёй человека с весьма завышенной самооценкой. Как и ожидал брат, этот тест картины Виссариона у Вадима не прошли. Как говорится, слава Богу!
И примерно в это время в сознании крепко закрепилось, что мир всё-таки не так вульгарно материален, как об этом твердили весь ХХ век на уроках истории, философии и атеизма. Мир сложнее и значительно прекраснее. С этого времени Вадим стал посещать православные храмы уже не как картинные галереи и выставки икон, а бывать на службах, даже пел в церковном хоре.
А что было дальше? Память с трудом, но возвращалась, выхватывая из хранилища всё новые события. Вспомнился «Сибирский кустарь» - мастерская и творческая лаборатория, которая была и цехом по изготовлению сувениров, и школой для начинающих художников. Сюда приходили резчики по дереву, художники, увлекающиеся гжелью, жостовской росписью и более сложной - палехской. Была разработана новая роспись, названная по имени их посёлка Большая Роща. Начинающие художники развивали свои таланты, обнаруживали их в соседних сферах прикладного творчества. На слуху жителей посёлка появлялись новые фамилии талантливых местных художников.
Их оригинальные работы покупали для подарков на дни рождения родных и близких. Творческая лаборатория процветала два года. Сувениры, изготовленные в мастерской, продавались на праздниках, выставках, районное начальство возило их в качестве подарков вышестоящим бюрократам.
Всё шло хорошо, почему же закончилось? Рэкет? Нет, бандиты мастерскую почему-то не трогали. Память напряглась до предела и выдала ответ. «Тридцать сребреников», точнее «тридцать миллионов рублей» при зарплате художника в тридцать тысяч. Начальство требовало их списать на мастерскую, но не тому человеку предложило эту сделку. Сыну сельских учителей не стоило предлагать совершить финансовую аферу. Поэтому и не договорились. Вспомнилось, что после этого в мастерскую был назначен «внешний» управляющий – «эффективный» менеджер Владимир Филин, который подвёл всё производство сувениров и обучение начинающих художников под банкротство и закрытие. Вымышленные убытки в «тридцать сребреников» всё-таки списали и присвоили. Лихие, грязные, бессовестные и, главное, беспросветные девяностые, они ещё не закончились. Да, сейчас 1997 год, сентябрь.
[justify]Художник вспомнил, что после
