Тьма на пороге. Глава 13

Вопрос выбора. Барабанные палочки во плоти


Улицу перекрывают. Ругаются с какими-то местными сумасшедшими, которые грозятся жаловаться в самые высшие эшелоны, уж не знаю, что они имеют в виду. Майор, который обеспечивает безопасность, внимательно слушает каждого жалобщика и отвечает, что непременно разберётся и примет необходимые меры. Даже завидую его индифферентному спокойствию.
Пока майор беседует с чокнутыми старухами и нервными мамашами, солдаты растягивают сетку с предупреждениями и устанавливают передвижные баррикады. Защита плотно блокирует тот самый люк, через который мы выбрались из подземного ада. Папа, который приехал вместе с нами, поминает дураков, до сих пор никак не озаботившихся о злосчастном спуске вниз. И действительно: укреплять периметр внешней защиты и напрочь забыть о тысячах тварей, засевших под ногами.
- Этот мир погубит глупость и лень, - ворчит полковник и Зина, успокаивая, гладит его по плечу. – Самое обидное, что-мы-то делаем всё, чтобы эти долбоклювы остались живы, а вот им по-видимому, абсолютно похрен!
- Всё в норме, - майор, который общался с местными, козыряет, после пожимает всем руки. – Байка, про утечку газа, наверное, будет работать до скончания мира.
- Сколько там того мира осталось, - ворчит Зина. – Вы тут больше посматривайте, чтобы из дырки всякая нечисть не поползла, после того, как наши спустятся.
- Сделаем, - майор смотрит на Папу, а после переводит взгляд на меня. Это – один з тех, кто в своё время вызволял меня из автобуса жаб. – Как здоровьечко?
- Помаленьку, - отвечаю я. – Жить буду.
- Эт хорошо, - отвечает майор и вновь смотрит на Папу. – Я продолжу?
- Да, да, Петя, работайте, - у полковника звонит телефон, и он вытаскивает трубу. Смотрит на экран и лохматые брови ползут вверх. – Да, Константин Сергеевич, с добрым утром. Взаимно. Вашими молитвами. Как, повторите? К скольки? С чего такая срочность, вчера даже намёков не было? Ага, ага, понял. Добро, буду.
Он прячет аппарат и сдвинув фуражку, чешет затылок.
- Совещание намечалось на полдень, - говорит Папа в конце концов. – Сдвинули на полдесятого. Причём, звонил не Игорь, а почему-то зам самого. Что-то у меня свербит в одном месте. Дело нечисто.
- Ты так всегда говоришь, - ворчит Зина, однако на её лицо ложится тень. – Поехать с тобой, поддержать?
- Побудь здесь, - полковник внезапно целует Зину в щёку. – У меня реально хреновое предчувствие. Ну, если что-то пойдёт не так, ты знаешь, что делать.
- Не маленькая, - Лец хмурится. – Ты там тоже без надобности грудью на амбразуры не бросайся.
- Ребята, - Папа подходит к каждому и крепко жмёт руку. – Не знаю, что и сказать. Возможно, от вас сегодня реально зависит наше выживание на этом чёртовом шарике, а возможно и нет – не суть. Главное – возвращайтесь живыми и невредимыми. Возвращайтесь.
- Сделаем, - говорит Федя. – Не сомневайтесь.
Пока полковник идёт к машине, он ещё пару раз оборачивается. Неприятное ощущение сосания под ложечкой усиливается с каждым мгновеньем.
- Только у меня хреново на душе? – спрашивает Надя и сообразив, что ответа не будет, кивает. – Ясно-понятно. Тогда – работаем.
- Без твоего приказа не понятно было, - бормочет Егор. – Он по-прежнему выглядит сонным и не собранным.
- Лёнь, - говорит Фёдор и машет рукой. – На пару слов.
Мы отходим к стене дома и командир подбрасывает шлем на ладони. Такое ощущение, будто Молчанов не знает с чего начать. Настя и Надя глядят на нас, а Егор лениво пинает носком ботинка сухой лист.
- Почему ты не сказал ни слова, про приглашение? – говорит Фёдор, в конце концов. – Какая информация пришла тебе? Должен же понимать, что важна самая малая зацепка.
- А ничего не пришло, - Молчанов не выглядит удивлённым. – Что-то непонятное, про мою склонность к самопожертвованию и к тому, что завтра она потребуется. Это – всё, хочешь – верь, хочешь – нет.
Молчанов думает. Потом кивает.
- Сходится, - говорит он. – Если бы приглашение пришло от тебя, Папа заподозрил бы банальный контроль, уж очень плотно эта хрень засела в твоей башке. Змеюка эта твоя, Настя, права на все сто: с нами играет очень умный враг.  И это очень хреново. Нас переигрывали уже не один раз, боюсь сделают и сегодня. Отсюда и дурные предчувствия буквально у всех.
- Эй, девочки, - кричит Надя, - ещё долго секретничать будете?  Третий звонок.
- Звонок, да, - Фёдор трёт шлемом лоб. – Звонок, которого не слышишь, читал в детстве. Ладно, идём.
Солдаты из поддержки, осторожно открывают канализационный люк и светят вниз мощными фонарями. Кто-то держит гранаты, кто-то целит в отверстие из Кочета, а подрывники готовят напалмовый заряд – на всякий случай. Фигово, если этот случай приключится, когда мы будем внизу – не останется и костей.
Майор что-то по-быстрому обсуждает с Молчановым, и командир начинает спуск под землю. Следом собираюсь я. Вроде бы уже не первый раз мы идём на такое, а внутри сейчас странное ощущение. Ровно такое, как было, когда я первый раз нырял в прорубь во время крещения. Будем откровенны: тот случай не имел ничего общего с моими религиозными убеждениями – просто хотелось взять себя на слабо, проверить; смогу или нет. Смог, но ощущения, пока спускался по короткой мокрой лесенке – я вам скажу!
Вот и сейчас, ровно такие же. И для полноты сходства с тем случаем, рядом стоит Настя и смотрит на меня. Да, я тогда специально пригласил её, чтобы уж точно не иметь пути к отступлению. Не мог же я облажаться на глазах любимой девушки? Вот и сейчас не имею никакого права, потому что все мои поступки будут на её глазах. И от меня зависит, вернётся ли она живой-здоровой на поверхность земли.
- Ни пуха, пацаны, - говорит майор. – Ну, и девчонки, понятное дело.
- С девчонок и надо было начинать, чёртов шовинист! – бормочет Надя, которая спускается следом за мной. – Выбить бы с вас всю эту дурь…
- Развоевалась, - откликается сверху Егор. Ему предстоит спускаться последним. И уж потом сверху добрые люди опустят тяжеленный пулемёт. – Тоже не выспалась, что ли? Кто там тебя ублажал? Изменяешь Лёнечке своему любимому?
Надя ворчит что-то непотребное о дураках вокруг, а Федя приказывает всем заткнуться. Тут я с командиром согласен на все сто. И не только из-за скользкой темы, но и потому, что настроение у товарищей какое-то странное: с одной стороны, все предчувствуют нечто плохое, а с другой стороны ощущается некая расхлябанность, несобранность, точно все до смерти устали.
Впрочем, может быть, так оно и есть. И дело не в физической немощи: она запросто купируется дозой Сурка и той хренью, что колют мне. Дело тут скорее в моральном истощении: жить в осаде, ежеминутно ожидая, что обычный мир вокруг внезапно в очередной раз рухнет и уж теперь точно погребёт всех людей под обломками.
Почему-то кажется, будто ступеней стало в несколько раз больше, чем во время подъёма. Или это потому что мы тогда спасались от опасности? А так, реальное ощущение, будто спускаешься к центру Земли. Даже интересно: на кой чёрт рыли такой глубокий колодец? Планировали устроить норы, типа тех, которые нарыл враг? Тот самый непринятый проект Стена?
Ну, вроде бы почти спустились. Молчанов готовится спрыгнуть в пещеру и ждёт меня, чтобы его страховали. Вроде бы ничего не изменилось: тот же узкий проход, ведущий на высокую ступеньку. В пещере – полумрак, так что приходится светить фонарями, раздвигая почти материальную тень.
Никого.
С одной стороны – это хорошо: отодвигается необходимость расчехлять оружие. А с другой – мы же сюда пришли, чтобы получить какое-то сообщение, а не просто пялиться на пол и стены.
- Осторожно, - говорит Молчанов и спрыгивает в пещеру. Ведёт стволом Кочета вправо-влево. – Ничего.
Я тоже спрыгиваю и оглядываюсь по сторонам. Пока- через прицел штурмовой винтовки. Командир прав: небольшая пещера абсолютно пуста и чиста; исчезли даже следы недавней потасовки, точно кто-то тщательно убрался, после нашего ухода. Делюсь этой мыслью с Федей. Он хмыкает.
- Или перед приходом, - говорит кум. – Торжественный приём, то-сё. Красной дорожки не хватает.
- Не нужно ни красной дорожки, ни хлеба-соли, - наша компания увеличивается сразу на двух женщин. - Лучше пусть сообщат, что им нужно и отпустят восвояси.
- Думаю, так просто не получится, - Настя опускает Иволгу. – Хотели бы просто сообщить – так бы и сделали. Им что-то от нас нужно. Или от Громова.
Куда пойдём? – Надя светит сначала в один, из двух проходов, потом – во второй. – Чёй-то тут, по-моему, очень глубоко. Шмякнемся – костей не соберём.
- А там мы уже были, - Молчанов кивает на второй выход. – Доберёмся до батута и дальше что? Будем прыгать, пока не запрыгнем?
Я подхожу к дырке в полу, напоминающей большой колодец и смотрю. Свечу фонарём: та же темнота, без изменений. Балуюсь с режимами забрала – то же самое. Снимаю шлем вообще, под негодующее ворчание командира и ложусь на пол.
- Уронил чего? – в пещере объявляется Егор. – Или рыбу ловишь?
- Рыбка плавает по дну, - бормочу я, вглядываясь в темноту. – Не поймаешь ни одну. Нет, поймаешь. Думаю, нам – сюда.
- Петух тоже много чего думал, - Молчанов ложится рядом. – Что ты там уже узрел? Табличку: Добро пожаловать, Леонид?
- Типа того. Гляди, видишь: вон там светится. И свет точно обрезает темнотой. Похоже, что там есть ещё один батут и выход.
Надя, которая успела присоединиться к нам, молча бросает вниз гранату, которую всё это время держала в руке. В свете фонаря видно, как металлическое яйцо летит вниз и на глубине полутора десятка метров ударяется о что-то невидимое. Несколько раз подпрыгивает и замирает на месте. Молчанов поворачивает голову и некоторое время безмолвно смотрит на Кротову.
- Что? – спрашивает та. – Что опять не так?
- Всё так, - Фёдор вздыхает. – Но пару секунд я очень опасался того, что швырнула её, чтобы рвануло погромче.
- Что я, дура какая-та, - бормочет Надя, но без уверенности. Похоже эта мысль всё же посещала её голову.
- Обезьяна с гранатой, - хихикает Егор и получает по рёбрам от успевшей подняться Кротовой. – Эй, на правду не обижаются!
- Ладно, - пока они препираются, я подхватываю свой модифицированный Кочет-к и прыгаю вниз. Вслед доносится чей-то негодующий возглас, кажется – Фёдора.
Полёт продолжается очень недолго, так что я не успеваю испытать даже лёгкого дискомфорта. В этот раз на мгновение словно прилипаю к невидимой поверхности и тут же мои ноги освобождаются от непонятного захвата. Понятно, чтобы долго не подпрыгивать; какие-то местные заморочки. Овальная дыра в половину моего роста светится жёлтым, и я ныряю туда, освобождая место для следующего прыгуна. Места вроде бы достаточно и для четверых, но вдруг прилетит аккурат на шею?
Место, куда я попал и пещерой-то назвать язык не поворачивается: взаправдашняя комната, с каменными лавочками и подобием стола из того же коричневого камня. Стены – гладкие, бледно-голубого цвета. В ровной поверхности имеются прямоугольные ниши одинаковых размеров.
- Напоминает учебный класс, - комментирует Молчанов из-за плеча и стукает меня ладонью по шлему. – Совсем страх потерял? Или я у вас здесь так, для вида? Не посмотрю, что кум, вернёмся – пойдёшь на губу.
- Пойду, - соглашаюсь я. – А по поводу учебной комнаты…Да, похоже. Учебников не хватает.
- Ума не хватает, а не учебников, - ворчит