выражается в лаконичной, емкой и, нередко, в художественной форме, что согласуется с творческим принципом «восхождение от сложного к простому». Поскольку своим происхождением истина обязана логосу разума, то она не зависит от суммы знаний и часто несоизмерима с ними, будучи знанием, а точнее, явлением другого рода. Так что, видимо, прав Т. Гоббс, сказавший: «Истина – дитя разума».
Эволюция в природе и прогрессия знаний предполагает накопление новых элементов и связей. Это обусловлено «принципом новизны». Но, как мы уже говорили, новизна может осложняться диалектическими противоречиями с их законом «отрицания отрицания». Поэтому истина должна постоянно преодолевать хаос, восстанавливая свою справедливость. В этом случае реализуются «принцип преодоления», «принцип рациональности», а также принцип «преемственности». На этом основании мы можем говорить об истине и как о процессе, и как о явлении.
Явление истины в виде знания, очевидно, представляет собой «дополнение» процесса истины. Не хочу вам забивать голову лишней информацией, но вынужден упомянуть о том, что «принцип дополнительности» в «креативной философии» может быть выражен через тригонометрический треугольник, который в данном случае показывает возможность отрицания истины некоторыми знаниями. Например, мы говорим: «Знание – сила». Но мы можем привести тысячи примеров, где знание ничего нам не дает. К тому же знания бывают ложными, ненужными, неуместными. Однако мы уверены в справедливости этой формулы и можем легко ее доказать с помощью иных примеров. Но это и есть процесс нашего сотворчества истины.
Тем не менее, мы привыкли к мыли о том, будто истину позволяют открыть знания. Но даже если мы это признаем, значит ли это, что прогрессия знаний приближает нас к открытию некой абсолютной истины, о которой говорят философы? И что может собой представлять эта абсолютная истина? Быть может, она представима в виде источника всех прочих истин, и потому прекрасней остальных? На роль такой высшей истины обычно претендует идея Бога. Однако, если верить истине, гласящей, будто расширение круга знаний приводить к расширению сферы незнания, то такой путь к познанию абсолютной истины выглядит иррациональным и абсурдным. Притом почему истина о Боге должна умалять красоту и справедливость прочих истин? Ведь в числе «креативных принципов» есть принципы «разнообразия» и «непохожести», которые обусловливают безотносительность красоты. То есть, сияние формулы: «Все течет. Все изменяется», вовсе не затмевает блеск мысли, высказанной Л. Толстым: «Величайшие истины – самые простые».
Так что, существование иерархии истин, о которой говорит Платон, особенно подлинных истин, вряд ли возможно. Более того, если исходить из положений «креативной философии», то у абсолютной, идеальной истины должна быть совершенная система принципов, а сила воздействия каждого творческого принципа должна быть максимальной. Но это значит, что и «принцип таинства» должен проявляться идеально. Теоретически это делает абсолютную истину недоступной и непостижимой. Но это полбеды. С этим-то как раз философы готовы согласиться. Но ведь и те относительные истины, которые, по мнению философов, должны приближать нас к познанию абсолютной истины, с приближением к ней, по идеи, должны становиться все более совершенными, и соответственно все менее познаваемыми. То есть, восхождение относительных истин к абсолютной, вместо того, чтобы прояснять ее, теоретически будет все больше отдалять нас от ее познания.
Впрочем, и это только видимая часть айсберга проблемы абсолютной истины. Ведь совершенно непонятно, как в условиях идеальной истины смогут проявлять себя остальные творческие принципы, такие как «принцип рациональности», «принцип новизны», «принцип восхождения от сложного к простому». Например, экспрессия «принципа упрощения», пожалуй, может довести истину до элементарного уровня, когда в образе абсолютной истины окажется какой-нибудь фотон, частица света. Правда. такая превратность истины не столь уж удивительна, поскольку как раз в фотоне, наиболее отчетливо и ярко проявляются все креативные принципы Творческой Энергии Вселенной. Ведь с подобной частицы материи началась жизнь природы.
Из сказанного, как будто следует, что нам не дано познать Бога. Однако к этому выводу нас обычно подталкивает мышление. Будучи диалектичным оно – генератор сомнений. Зато наш разум знает и говорит нам совсем обратное.
Наш разум знает о Боге в силу того, что у него, разума, та же сущность, что и у Творца. Поэтому древним философам не требовалась никаких особых знаний, для того, чтобы знать, что Бог есть разумный дух, что он содержится во всем и всем движет. Современная физика, несмотря на все свои открытия и достижения, прибавила к этому лишь то, что энергия незрима и инициирует все физические процессы. Остается доказать, что процессы эти носят творческий характер, и значит разумны. Но это слишком очевидно, чтобы в этом сомневаться. Более того, нам даже доступно знание «креативных принципов», что позволяет глубже понять природу творчества и красоты. Когда же нам известно о творческой энергии и принципах, в соответствии с которыми она созидает материю, то какие же у нас основания сомневаться в существовании Бога? Причем ясно, что его сущностью является Творчество. Соответственно, и все в мире является элементами творческого процесса. В том числе и законы треугольника, правило буравчика, теория относительности, и даже ошибки и заблуждения. Кстати, не высказал ли я тут случайно какую-нибудь истину, подобно какому-нибудь авторитетному философу. Впрочем, речь здесь идет о простой истине: «Бог есть. И он творец всего сущего».
Однако нашему мышлению этой простой истины явно недостаточно. Оно немедленно будирует вопросы: если Бог есть, то как он выглядит, каков его характер, на что он способен?..
Разумеется, все эти вопросы от лукавого. Однако основание им дает наше интуитивное знание того, что лицезрение Бога для нас целительно и высшее благо, каким является идеал красоты. Но, если Бог является воплощением творчества, то он не свободен от креативных принципов, которые в его случае должны проявляться идеально. Да, пожалуй, эти принципы именно проявляются, как проявляется всякая истина, участвующая в созидательном процессе. При идеальном же проявлении креативных принципов Бог просто не может иметь какие-то конкретные очертания, какие-то неизменные формы, какой-то определенный возраст. Поэтому все представления о Боге творятся в разуме человека. Притом независимо от воли и сознания личности. То есть, очевидно, правы философы и верования, утверждающие истину о том, что Бог живет в нашем разуме.
Но идеал красоты в силу индивидуальности человека, его физиологии, психики и других особенностей у каждой личности свой. Это примерно также, как кристалл алмаза по своему отражает, транслирует во вне окружающий свет. Может, потому людей и прельщает бриллиант, что в нем воплощается суть разума человека. И понятно, что спектр творимый кристаллом зависит от его огранки, чистоты и других оптических свойств. Так и разум личности способен сотворить лишь такого Бога, какого позволяют сотворить особенности его личности. Не зря же существует истина, что «человек видит только то, что есть в нем самом».
Однако тут мы находим странный парадокс. С одной стороны разум творит Бога согласно особенностям человека, а с другой стороны человек ждет от него целительную силу. При этом известно, насколько несовершенен сам человек. А это означает, что и Бог его может быть далек от идеала прекрасного. Опыт человечества показывает, что Бог иного человека может быть просто воплощением зла, антиподом того истинного Бога, в котором проявляются принципы творчества и красоты.
Разумеется, этот парадокс человечеству давно известен. И как мы знаем, он преодолевается с помощью нравственного совершенствования человека и духовных практик. Для этого существует институты религии. Правда, и религии далеко не всегда целительны для разума человека.
Словом непостижимость высшей истины если и существует, то она заключается лишь в том, что эта истина более, чем другие находится в процессе становления, и потому менее отчетливы ее константы. То есть, творческая составляющая в такой истине максимальна. Но истинное творчество вряд ли способно покуситься на подлинную красоту. Поэтому истина, состоящая в идеи Бога, какой бы абсолютной она ни казалась, не может отрицать другие истины, а скорее проясняет их. Тут на нашей стороне авторитет Д. Бруно, сказавшего: «Истина не может противоречить истине». Кстати, в этом состоит еще одно отличие истины от знания. Ведь истина не может быть ложной. Иначе она – не истина. Зато знание не только может быть ложным, но и очень часто становится таковым в процессе познания.
Истины в свете идеи творчества Бога, наверное, сравнимы с произрастанием цветов при свете Солнца. В этом проявляется творческий принцип разнообразия. Поэтому, и математические истины по-своему красивы и для кого-то представлянются не меньшим благом, чем лицезрение Бога. И это не удивительно, поскольку математика является полноценным творчеством. Ведь легко установить, что математика строиться согласно креативным принципам. И, между прочим, математика хорошо показывает, куда приводят ошибки в вычислениях, иллюстрируя тем, как могут отражаться а нашей жизни ложные знания, например, о наших представлениях истины.
Итак, к какому же выводу мы приходим. Мне кажется, мы доказали, что рациональные знания и истины несоизмеримы, как энергия и материя. Рациональные знания, являясь результатом мышления, конкретны и представляют собой константу. Они своего рода «окаменелость». Но подчиняясь законам диалектики, они подвержены эволюции, и потому в процессе развития науки отрицаются новыми знаниями, и значит, они относительны.
Истина же является плодом логоса разума. Она представима в виде знания, но это знание – есть явление некоего творческого процесса сотворения истины. Этот процесс подчиняется принципам творчества и красоты. Поэтому истина – это произведение природы и разума, где наш разум является сотворцом истины. Отсюда следует, что истина может быть не наблюдаема, не подтверждаться в данный момент времени, может содержать внутренние противоречия, то есть, она нерациональна, но она органична и, как всякий процесс, представима в виде вектора, направленного на ее подтверждение. В этом смысле ее можно считать всегда относительной, особенно с учетом того, что сам, познающий истину, человек находится в процессе созидания своей личности, а значит, и истины. Поэтому сутью истины следует признать творчество. Отсюда следует, что рациональные знания, насколько бы конкретными они ни казались, на самом деле являются вторичными по отношению к истине.
[/justify]
