[justify]
Насколько мне известно, вопрос: «Что такое теплота?» до сих пор вгоняет физиков, если не хладный пот и дрожь, то, как минимум, в краску. Правда, физики что-то лепечут о некой тепловой энергии, но что она такое и откуда берется, объяснить не могут. Причем, чем больше они узнают о молекулах и атомах, тем таинственнее выглядит для них природа тепла. Особенно необъяснимым феномен теплоты стал им казаться после того, как они завершили свою «Стандартную модель», объявив ее самой строгой теорией физики элементарных частиц.
Стандартная модель, как известно, математически раскладывает ядро атома на 17 фундаментальных «кирпичиков» материи: шесть кварков, шесть лептонов, четыре частицы-носителей и бозон Хиггса, которыми управляют электромагнитные, слабые и сильные взаимодействия. Однако из этой модели следует, что все эти «кирпичики», которые, вообще-то, больше представимы в виде шариков, живут в ядре атома своей собственной жизнью, и если взаимодействуют, то главным образом между собой с помощью электромагнитных сил и неких глюонов, что не объясняет, например, изменение объема физических тел при нагревании.
В свое время некоторую надежду физики возлагали на электроны, но планетарная система атома предполагает, что электроны - тоже материальные частицы и, в лучшем случае, могут лишь покидать свою орбиту или, наоборот, присоединяться к атому. Эту способность электронов с успехом используют химики, объясняя разнообразие химических элементов и их взаимодействие. А так как, по данным науки, кроме ядра и электронной оболочки в атоме ничего нет, то физикам ничего не оставалось, как поставить электрон во главу всей энергетики вещества. Однако тут возникает множество вопросов и противоречий. Например, физики утверждают, будто электроток – это движение свободных электронов. Но элементарная логика, требующая пояснить, откуда берется такое несметное количество электронов в проводнике и почему после их «бегства» проводник не истощается и не теряет свои первоначальные свойства, подвергает большому сомнению эту версию. Так что, физикам приходится признаваться, что они толком не знают природу электричества. И уж тем более движение электронов не объясняет природу тепла. Даже предположение о том, будто при нагревании предмета электроны «пускаются в пляску», что, якобы, приводит к увеличению его объема, не объясняет, как тепло передается от предмета предмету на расстоянии, и почему «пляска электронов», нагревающих предмет, начинается после ударов по нему.
Между тем, для древних философов природа теплоты не представляла особой загадки. Так, например, Гераклит учил: «Все в мире из огня». Ну, а раз так, то всякое вещество имеет свою температуру и способно передавать тепло, как передается жар от костра.
2.
Однако, не зря говорят: «На всякого мудреца довольно простоты». Вот и Гераклит так верил живительную силу теплоты, что лечил себя, забравшись в горячую навозную кучу. Между прочим, это и стало причиной его смерти. И все же Гераклит, очевидно, не представлял себе огонь в качестве силы, движущей всем сущим. Поэтому он взял да и разработал учение противоположностях, то есть, диалектику.
Гераклит исходил из простого постулата, будто все в мире имеет свою зеркальную противоположность, что подтверждалось на практике. Угол падения равен углу отражения. Холоду противостоит жара, свету - тьма. Ряд подобных противоположностей можно бесконечно продолжать: «добро – зло», «душа – тело», «белое – черное», «любовь – ненависть». Для Гераклита было ясно, что стороны этих пар не существуют одна без другой, то есть, находятся в некой сакральной связи, образуя единство, и одновременно они борются между собой, как борется лед и пламя, как свет борется с тьмой. По мнению Гераклита в этом противоборстве природных стихий и заключается тайна жизни, источник и механизм развития природы. Из этой концепции следовал странный вывод, будто война – естественное и закономерное состояние вещей. «Война – утверждал философ, - верховный жрец всех».
Диалектика Гераклита содержала в себе необходимую для истины простоту и очевидность, и так захватила умы ученой братии, что стала ведущей идеей в развитии науки. Разумеется, это прибавило авторитета самой философии. Ведь это она на правах примадонны театра познания определяла мировоззрение ученых и ход их умозаключений. Ее диалектика, позволяла решить вопрос о природе магнетизма, разобраться с формой и содержанием, но главное, диалектика предусматривала феномен небытия, ведь если есть «нечто», то ему должно противостоять «ничто», то есть, образуется пара «бытие – небытие», чем опровергалось утверждение Парменида об отсутствии в мире небытия.
Правда, идея Парменида не так проста, как кажется. Доказывая, что небытие не существует в этом мире, мы как раз доказываем, что оно существует в виде небытия, а поскольку такое небытие имеет место быть в природе, значит, само небытие не такое уж небытие.
Впрочем, существование небытия теперь всех устраивало, ибо свидетельствовало о том, что у веществ есть отчетливые границы, определяющие их формы, начало и конец.
Так диалектика Гераклита вступила в некоторое противоречие с его же представлением об огненной природе мира. Ведь сам огонь и его тепло явно не имеют отчетливых границ, где возможен фронт борьбы с «ничто», которое к тому же есть то, что не существует. Отсюда получалось, что огонь сам является созидающей силой. Это казалось очевидным и Зенону. Будучи авторитетным философом и идеологом стоиков, Зенон учил, что Гераклитов огонь содержит в себе семена всех веществ. Примерно то же имел в виду и гениальный Плотин. Говоря о «Едином» как о причине самого себя и всего сущего, что явно подразумевает вездесущую энергию космоса, Плотин утверждал, что оно, «Единое», является источником света, огня и тепла.
Надо сказать, эта идея энергийной субстанции при должном развитии могла бы направить развитие науки совсем по другому пути. Во всяком случае, тайна тепла для физиков уже не была бы столь непостижимой. Но «единство и борьба противоположностей» выглядела более реальной, чем незримый космический огонь, который невозможно было обнаружить никакими средствами. Поэтому Демокриту удалось легко потушить Гераклитов огонь, уверяя, будто все вещества состоят из мельчайших неделимых частиц, которые, разумеется, ограничены формой. Из идеи Демокрита следовало, что и сам Бог тоже состоит из атомов. Притом существование Бога отменяло необходимость Вселенского огня, нуса, эфира и прочих энергетических первооснов. Причиной всего движения объявлялся Бог, который, теперь мыслился как творец и организатор материи с ее диалектикой.
3.
Победа диалектики в умах ученых вызывала у философии сомоуважение и самомнение, ибо подтверждало ее статус «Царицы наук». Для дальнейшего триумфа ей оставалось немного поработать над деталями теории единства противоположностей и отшлифовать кое-какие нюансы их извечной борьбы. Например, следовало выяснить природу добра и зла, определиться с образом Бога, а поскольку Богу диалектикой предписывался антипод в виде дьявола, то необходимо было выяснить сущность и возможности этого Князя мира сего. Однако, пока философия увлеченно играла главные роли на сцене Большой Науки, физики проявляли к ней все меньше уважения, стремясь потихоньку оттеснить престарелую примадонну за кулисы. Физикам казалось, что теперь, когда им известен механизм природы и инструмент познания, «царицу наук» можно вообще отправить на пенсию. Пользуясь борьбой тезисов, физики принялись открывать всякие физические и математические законы, отрицающие истины древних любителей мудрости. Так возникла экспериментальная физика, критерием истин которой стала практика.
Когда же философия опомнилась и увидела, что место примы в науке уже занято, а ей остается играть знаменитое «кушать подано», да еще под крики «не верю», она попыталась вернуть себе былое признание. Однако репертуар ее был слишком известен, а костюмы слишком ветхи, чтобы стяжать «восторги и цветы». По сути, она предлагала все ту же тему «отрицания отрицаний».
Очередной вариант сценария полярности и динамического единства противоположностей разработал Шеллинг. Затем ремейк его учения сотворил Гегель, не забыв сделать закон «отрицаний» главным средством познания Мировым Духом своих творческих способностей. Впрочем, этого Мирового Духа отменил Маркс, создав философию диалектического материализма, где единство и борьба противоположностей объявляется единственным источником и механизмом развития материи, которой, впрочем, присуща энергия, но не более, чем как свойство атомов. Что же касается прочих направлений и течений в философии, то они еще меньше интересовали физиков. Тем более, что от этих загадочных «онтологий», «монад», «детерминизма», «силлогизма» и прочих мусорных реплик, старушка философия в их глазах выглядела несколько не в своем уме. С тем физики объявили, что физика - сама себе философия.
4.
Однако знали бы физики, как глядя на их труды, давилась от смеха бывшая прима, после того как съела молодильное яблочко с древа познания в виде нашей «креативной философии» (философии «энергокреативизма»). Ведь теперь она ведала, какой коварный удар нанесла она этим зазнайкам, физикам, указав им ложный путь познания. И уж конечно, философию забавляла растерянность физиков перед проблемой теплоты. Лучшее из того, что удалось придумать физикам на эту тему, было представление о «теплороде». Но это теплотворное вещество, переливающееся из предмета в предмет, обнаружить не удалось. Притом теплород никак не объяснял появление тепла при механическом воздействии на предмет, а также нагревание проводника под воздействием электротока.
Сообразно диалектическому пониманию, физики хорошо усвоили, что существуют разноименные заряды, «плюс» и «минус». Это как будто открывало тайну бесконечного вращения отрицательно заряженных электронов вокруг положительно заряженного ядра, но зато было неясно, почему электрон не падает на ядро? Еще большая загадка заключалась в том, как уживаются в ядре атома одинаково заряженные частицы?
Физики громоздили огромные коллайдеры, с помощью которых неустанно расщепляли элементарные частицы, всякий раз убеждаясь лишь в том, что ядро атома напичкано «шариками». Но это никак не приближало разгадку тайны тепла. Физикам не помогало даже диалектическое мышление, когда в результате борьбы тезисов должен возникнуть консенсус. Никакого консенсуса не возникало. Зато возникали бредовые идеи и очередные версии, сделанные с помощью математических расчетов, которые, впрочем, успешно опровергались. И не мудрено. Ведь на самом деле диалектические противоречия, если еще можно как-нибудь признать причиной развития материи, то уж точно
