Выскочив на улицу, они заложили дверную ручку палкой, видимо, приготовленной заранее. В это время служанка, спрятавшись за шторы, продолжала стоять у окна и видела при свете фонаря, как к убийцам подбежал их сообщник. Ей показалось, что этот человек был в жандармской форме, но точно утверждать она не может, так как было темно.
Потапов протянул ротмистру конверт.
– Вот посмотрите, сегодня утром прислуга обнаружила его под дверью. Без марки и адреса.
Прутенский вытащил из конверта лист бумаги. На нем во всю ширину крупными печатными буквами было написано – «уездный боевой летучий отряд». Так называли себя члены «Союза русского народа». «Шкляров», – мелькнуло в голове Прутенского, но он тут же отбросил эту мысль. Не мог же он бросить тень на собственное ведомство.
Когда жена Караваева прибежала в комнату, где он принимал пациентов, муж был еще жив. Его уложили там же на кушетку.
– Пошли прислугу домой к доктору Даниленко, – прошептал он ей посиневшими губами, – адрес в записной книжке.
– Может быть, лучше вызвать врачей из больницы или отвезти тебя туда на извозчике, ты весь в крови.
– Прошу тебя, пошли скорей к доктору Даниленко.
* * *
Володя уже несколько дней, как уволился из больницы, и готовился к отъезду в Петербург. Одежды у него было немного, но он хотел забрать с собой все книги, а их было немало вместе с его университетскими учебниками, медицинскими и иностранными словарями. Кроме того, еще были журналы, брошюры, рукописи и папки с выписками из историй болезней и его наблюдениями за прооперированными больными, которые занимали в шкафу несколько полок. Большая часть их уже была отправлена в Петербург багажом, остальную, очень ценную для него часть – толстые папки с записями, он собирался везти с собой, так как боялся, что они могут в дороге затеряться.
По вечерам к нему приходили помогать Николай и Лиза. Лиза ловко подбирала книги одинакового размера, складывала их в стопки, а Володя и Николай упаковывали их в бумагу и перевязывали бечевкой.
– Отошли все багажом, – говорила Лиза, – никогда не слышала, чтобы на почте что-то пропадало.
– Пойми, это труд всей моей жизни!
– В Петербурге ты снова все наработаешь.
– Сразу видно, что ты далека от науки. Ни один ученый так рассуждать не будет.
– Ученый человек, ты бы все-таки собрал все свои статьи и пошел к Лялиному отцу. Хочешь, я пойду с тобой?
– Тебе туда идти нельзя.
– Это почему же?
– Ляля тебе не говорила: у них был Богданович и расспрашивал о совещании анархистов в их доме во время ее дня рождения.
– Ну-ка, ну-ка, – тут же насторожился Николай. – Не зря я там встретил Могилевского. Что еще говорил Богданович?
– Не знаю. Только Зильберштейн приказал Ляле, чтобы Лиза к ним больше не приходила.
– Ляля мне ничего сказала, – задумчиво протянула Лиза, и лицо ее помрачнело. – Но все равно, – спохватилась она, заметив, что Николай не сводит с нее пристального взгляда, – ты должен пойти к Зильберштейну, пусть даже он откажет. За свою любовь надо бороться.
– Ты права. Но доказывать и показывать ему я ничего не буду.
– Вы оба упрямые и несносные. И за что мы только вас с Лялей любим?
В тот вечер, когда убили Караваева, Володя и Николай были одни. Лиза готовилась к концерту в училище и задерживалась на репетиции.
– Осталось два дня, – сказал Володя. – Завтра пойду к Зильберштейну. Чувствую, что это бесполезно, но надо сделать ради Ляли, чтобы она знала: я сделал все, что нужно. Надо же, чтобы она оказалась из такой семьи. Фальки совсем другие.
– Мне, думаешь, было легко, когда я первый раз разговаривал с Григорием Ароновичем? Он готов был меня уничтожить своим взглядом. Главное, держись с достоинством.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду. Я такой, как есть, другим никогда не был и не буду. И от Зильберштейна мне ничего не надо, ни одной его копейки. Ты это прекрасно знаешь.
– Вдруг он уступит и будет твоим тестем?
– Пусть будет хоть самим дьяволом, лишь бы согласился на нашу свадьбу, а в Петербурге мы о нем забудем, я во всяком случае.
Раздался звонок в дверь.
– Лиза! – радостно воскликнул Николай и бросился к двери. (точка)
На пороге стоял взволнованный человек, с трудом переводя дыхание.
– Вы доктор Даниленко?
– Нет. Володя, это к тебе.
Володя не спеша вышел в коридор.
– Доктор! Только что стреляли в Караваева. Он послал за вами. Внизу ждет извозчик.
– Куда стреляли? И почему сразу не отправили в больницу?
– Стреляли в грудь. Он приказал привезти вас.
Володя бросился в комнату, пытаясь вспоминать, где мог лежать уже упакованный сундучок с медицинскими инструментами.
– Доктор, пожалуйста, быстрей. Он умирает.
– Поезжай так, – сказал Николай. – У него там есть свои инструменты.
– Где я там буду их искать?
– Жена подскажет. Жаль, я с тобой не могу ехать. Надо дождаться Лизы.
– Подождите, я сейчас, – сказал Володя, вспомнивший, где лежал сундучок, бросился в комнату и точно нашел его в самом углу за пачками с книгами.
Когда они вошли в кабинет Караваева, он казался бодрым и даже разговаривал с окружающими.
– Владимир Ильич, – обрадовался Александр Львович и сказал слабым голосом. – Прикажите всем выйти и моей жене тоже.
Когда они остались одни, он взял Володю за руку.
– Владимир Ильич, я умираю. Сделать уже ничего нельзя. Прошу вас: мой труп отправьте в мертвецкую и побудьте с женой, у нее недавно был обширный инфаркт, я боюсь за нее. – Он закрыл глаза. – Передайте вашему брату, чтобы он выполнил мою просьбу. Они взяли верх.
– Кто они? – не понял Володя.
Но доктор потерял сознание, и началась агония. Его хриплое и тяжелое дыхание раздавалось по всему дому.
Вбежала жена, взяла его за руку и стала громко повторять, что она тут, рядом с ним.
– Прошу вас, – остановил ее Володя, – ничего ему не говорите. Вы этим его мучаете и мешаете умереть.
Женщина отняла руку и упала без чувств на кровать.
Володе пришлось отложить свой отъезд. У Зильберштейна он еще не был, и все эти дни находился около жены Караваева, у которой сердечные приступы следовали один за другим.
ГЛАВА 13
В Шляховке, у Самодурова, Лиза была только один раз. По просьбе Борисова для таких встреч Рогдаев снял конспиративную квартиру на Военной улице, и Лиза теперь два раза в месяц – 9 и 23 числа приходила туда в четыре часа дня. Деньги она сразу брала с собой из дома, складывая их трубочкой, и ехала туда после занятий в гимназии.
Первыми обычно приходили «Дядя» или Миша Минц, затем с перерывами в 15 минут появлялись товарищи из Харькова, Николаева, Симферополя, Курска, Севастополя и других городов, которых она знала только по кличкам. Последним прямо с поезда
являлся самый старый по возрасту анархист «Кудлатый» – с пейсами, седой бородой и спутанными длинными волосами, торчащими из-под черной шляпы.
Лиза ему однажды сказала, что у него очень приметная внешность, и он может обратить на себя внимание полиции. «Кудлатый» засмеялся, ушел в кухню и через пять минут из нее вышел молодой человек, держа в руке парик и отклеенные пейсы.
– Ну, что, Лиза, – довольно улыбался он, – я разочаровал вас или, наоборот, понравился. Мне сюда приезжать и встречаться с вами – одно удовольствие.
– Нет, уж, пожалуйста, оставайтесь прежним. У меня очень ревнивый муж.
Теперь она всем при каждом удобном случае говорила, что она замужем. С одной стороны, ей это было приятно, с другой, – чтобы к ней не приставали с ухаживаниями.
В шесть часов она уже была свободна, и возвращалась, как ни в чем не бывало, домой, или, если выпадало свободное время, они встречалась с Николаем в центре и шли в кино или театр.
В марте на 9 число у них давно были куплены билеты в Зимний театр на премьеру Горького «Мещане». Но сколько раз приходилось убеждаться, что заранее нельзя ничего загадывать. Убили Караваева, и его похороны назначили как раз на 9 марта. Николай сказал, что театр отменяется, или пусть они идут туда с Лялей, а он их встретит после спектакля.
Лиза всегда нервничала, когда у нее лежала крупная сумма денег, и с ними надо было сначала ехать в гимназию, а потом – на конспиративную квартиру. К этому, наверное, невозможно привыкнуть. Вот и сейчас она всю дорогу от самого дома крепко прижимала к бедру свой набитый учебниками и тетрадями ранец, нащупывая с правой стороны свернутые в трубку деньги.
От остановки трамвая до гимназии были две короткие улицы. Она собиралась повернуть за угол, как вдруг услышала сзади торопливые шаги и громкий шепот: «Не оборачивайся!» Кто-то коснулся ее свободной руки и вложил туда записку. Лиза еще крепче прижала к себе ранец, не решаясь смотреть по сторонам. Впереди промелькнула фигура в коричневом широком пальто и шляпе. Рогдаев? Его-то здесь можно было ожидать меньше всего. Записка жгла руку. Лиза вошла в здание гимназии и, поднявшись на свой этаж, поспешила в туалет. В записке было всего четыре слова: «Все арестованы. Немедленно беги».
Лизу бросила записку в унитаз и спустила воду. «А вдруг эта провокация или кто-то решил меня разыграть?» Теперь она точно не была уверена, что фигура в пальто принадлежала Рогдаеву. Однако, кто-то, зная, что она должна сегодня ехать на конспиративную квартиру, предупредил ее? От волнения она вся взмокла, пальцы рук дрожали и не слушались ее. Она с трудом расстегнула ранец, вытащила пенал. Толстая пачка денег никак не хотела проходить в сливную трубу.
В дверь уже стучала мадам Дебуа, поторапливая учениц на урок.
– У меня болит живот, – громко крикнула Лиза, – я сейчас, – и стала рукой проталкивать в трубе деньги, которые закупорили проход, и унитаз доверху наполнился водой. Рукав и кружевной манжет на руке намокли. Вода хлюпнула и с шумом побежала в освободившееся пространство.
– Фальк, это вы там? – спросила мадам, узнав Лизу по голосу.
– Все в порядке. Я сейчас выйду.
Лиза быстро завернула оба рукава и, улыбаясь, вышла из кабинки.
– Можете уже не спешить, урок начался. И что у вас за вид? Идемте за мной.
Дебуа провела ее по коридору, приоткрыла дверь класса и подозвала учительницу: шел урок английского языка. Этот язык был не обязательный для учениц, но по решению Григория Ароновича обе дочери его изучали. Ляля тоже была в Лизиной группе.
– Ничего страшного, – сказала молодая англичанка миссис Адам, которую все гимназистки любили за доброту, – мы начали с повторения. Идите Фальк к доске и расскажите о том, как образуются глаголы будущего и прошедшего времени.
Лиза поставила к стене ранец и стала уверенно рассказывать правила, которые хорошо знала.
Учительница заметила ее взволнованное лицо и дрожащие кончики пальцев, которые она усиленно прятала под фартук.
– Что с вами Фальк, вы не здоровы?
– Со мной все в порядке, – бодро сказала Лиза, боясь, что учительница и дальше будет ее мучить вопросами. Можно сесть?
– Садитесь.
Лиза села за свою парту. К ней тут же пришла записка от Ляли: «Что случилось?» Лиза повернулась к ней и весело улыбнулась, а у самой в голове бешено носились мысли: что делать? как предупредить Колю и куда бежать? Ей вспомнился их недавний разговор, когда она сказала ему, что обещала товарищам по группе выполнять разные поручения. «Что значит разные?» – спросил он. «Пока не знаю, но не опасные», – поспешила успокоить его Лиза, чтобы
