Невроз

- Ну, почему!? Почему… красная, Марина!? – чуть не взвыл уже Демидов. – Засмеют!

- Хочу! – пискнуло из-за закинутых на валик дивана стройных ножек. – Хочу красную!

- Так! Всё! – вскочил со стула Алексей. – Сколько можно, месяц собачимся! Всё! Никаких машин! Лучше дом у матери дострою! Живет там одна в избушке на курьих ножках! Вот-вот обвалится!

- Вот и езжай к маме своей! Давно пора! – метнулась собирать сумку Марина. – А я - к своей! Давно зовет, скучно ей одной! А ты подумай обо всем как следует! Господи! Ведь только цвет попросила! Не шубу, не бриллианты…, и даже этого он не может! Да что ОНО может-то вообще!?

- Вали! Вали! – ощетинилось ОНО всем, чем только смогло. – Я подумаю, я как следует как раз и подумаю…!

- И сколько стран мы могли бы объездить вместо этой твоей машины! – крикнула напоследок жена. - Хоть память бы осталась! Тоже подумай!

И кто сказал, что новая жена лучше бывшей. Абсолютное заблуждение!

Хлопнула входная дверь. Вечер, пятница, футбол, пиво в холодильнике, рыбка вяленая … свобода!

«Куда она денется! – успокаивал себя Алексей. – С её мамой долго не протянешь!»

Алексей пощелкал пультом, на экране мелькнула игривая носатая старушка на фоне Эйфелевой башни, тихие переулки Монмартра, бронзовый бюст… Далиды, его любимой еще с юности певицы.

«Уже померла!?» - удивился Алексей, слегка отставший от Парижских реалий. – Я и не знал…»!

Демидов сразу как-то загрустил. Вспомнил молодость. Общаговские танцы –  обниманцы, всегда почему-то  именно под Далиду. Другого видать и не было ничего.

Потом он долго вспоминал, но так и не мог понять, что на него нашло тогда. Психоз, невроз…, трудно сказать. Навалилось: смутное, тяжелое, давящее, но …светлое. Рука сама, без команды мозга потянулась к мобильнику. Набрала заветный номерок, оттуда проклюнулся почти забытый нежный голосок.

- Ты что ли, Лёха?

- Узнала! – дрогнул голосом Демидов. – Я уж и не надеялся!

- Как не узнать! Такое не забывается!

Недолго помолчали, вспоминая каждый о своем.

- А ведь я по делу, Танюша!

- Не Танюша, а Татьяна Николаевна! – чуть посуровела та сторона. – Жена я теперь, и…мать! Так что…если по делу, излагайте Алексей Васильевич!

Алексей оторвал трубку от вмиг запотевшего уха.

- Не удивляйся! Я знаю ты в турагенстве теперь. Лидка сказала, случайно встретились на улице! Чуть ли не владелица!

-  Есть такое! Муж у меня человек солидный, и меня любит! Подарил на день рождение!

- Прям агенство!?

- Ну да! А что тут такого? «Татьяна»…, так и назвали. Ты-то, помню,  всё звезду с неба обещал, а он вот так…по-земному!

- Ну, я рад за тебя! Ты всегда хотела по миру поездить, в географии самая сильная в классе была.

- Наездилась уже! До рвотного эффекта…! Надоело…! Теперь в Москве сижу безвылазно. А ты как, отличником был, преуспел? Чем занимаешься?

- Ну…. ландшафный дизайнер…

- О! Это как?

- Да, типа …на бульдозере …работаю

- Во как? Ну, можно сказать что дизайнер. Так что хотел-то Леша! А то мне тут особо некогда…

- В … Париж хотел! На пару дней, завтра – послезавтра! Не был никогда. А тут вона … Далида моя любимая, померла!

- Тридцать лет назад! Помню Леша, всё помню! Общага, Далида, «Remember». Даже что шептал мне ушко тогда…, всё до последнего слова помню…!

- Да ты же сама…! – подскочил с дивана Демидов. – Ты же, с Витькой, помнишь…, уххх!

Там минутку помолчали, даже всхлипы почудились.

- Ладно, проехали! Помогу тебе! С молодой женой летишь?

-Не! Она с матерью больной там…, не может пока!

- Ну да! В Париж со своим самоваром…!? Жди! Перезвоню! Собирайся! Через пару часов  - на выезд.

- Как? – захлебнулся пивом Алексей. – Уже!

- Ты к кому обратился-то, дурачок? Конечно «уже», я ж хозяйка там. Со льготами сделаю. По старой памяти! Как с визой, в Европе бывал?

- Нет! Думал покрутиться там, звали вроде, сделал шенген на крайняк, да не получилось. Еще пару месяцев действует.

- Понятно! С деньгами как?

- Найдутся! – побелел лицом Демидов, вспомнив о машине.

- Значит, эконом! Ладно! Решим! Не хватит – фирма добавит! Могу я осчастливить любовь свою первую, блин …!

- Я это... отблагодарю… потом! – прошепелявил Алексей.

- Ох! Не пугай ты меня!

Ошарашенный Демидов бросился искать хоть какую приличную сумку. Вдруг охнул, спохватившись. Бросился в спальню, быстро развинтил приткнутую к стенке сборную спортивную лестницу, вытащил из полой трубы свернутую рулончиком заветную пачку евро, взял, не считая половину, остальное засунул обратно, и свинтил назад всё как было. Раздумывать не было времени, да и желания тоже.

«Что Маринке скажу?» – билось у него в висках.

«Подумай, как следует…!» - таранила  мозг крайняя её фраза.

«Вот тебе и подумал, блин!»  - мелькнуло последнее в голове.

Назад пути не было, Танюшка поперек встала.

Вскоре раздался звонок, через три часа он  сидел в самолете, еще через пару – маялся на транзите в Риге, и уже совсем ночью приземлился в  «Шарль-де-Голль».

Возле контроля встретила разбитная девица, оказалась русскоязычным гидом. Она отвезла Демидова на своей машине в отель. Отщебетала по дороге программу на два дня, и простилась до утра. Спать оставалось часа четыре, не больше. Да и как тут уснешь!? Вот ты только что дома на диване, а тут сразу -  на Монмартре, в шикарном номере, где и ступить-то лишний раз страшно. Так и рехнуться можно, с непривычки! Хотел звякнуть жене, как бы из дома, да сдержался. Допрёт еще!

Так и не заснул. Выглянул во двор и отшатнулся испуганно. Прямо над окном нависала знаменитая базилика Санкре-Кёр. Не успел очухаться, раздался тихий стук в дверь. Гид, благоухающая французскими (а какими же еще?) духами ожидала на пороге. У дверей отеля урчало малогабаритное авто.

- Времени мало, а успеть надо много! – взяла быка за рога гид, тоже, кстати, Марина. – Отдельные пожелания есть?

- Сначала к Далиде! – вспомнил о цели своего приезда Алексей. – К ней!

- На кладбище?

- Нет! – передернуло Демидова. – К памятнику!

- Окей! – кивнула головой Марина и затораторила как радио:
-  Далида, настоящее имя Иоланда Кристина Джильотти, певица итальянского происхождения…

- Да ладно! – изумился Алексей. – Она что – не француженка! А как же песни её все?

- Песни на чистом французском! И кстати…, если говорить об этом её памятнике, по преданию, прикосновение к бронзовой груди Далиды приносит успех в любви и счастье в семейной жизни.

Подъехали к небольшой площади, затерянной в тесных двориках Монмартра, посередине возвышалась небольшая статуя, бронза с золотым отливом, всё очень буднично и скромно. Марина осталось в машине, а Алексей, едва дыша, всматривался в знакомые с юности божественные черты: пышную копну волос, острые скулы, античный овал лица, томный, но в тоже время гордый, независимый взгляд.  Одинокая слеза лениво скатилась с глаза, изящно обогнула крючковатый нос и затерялась в уголках слегка дрожащих губ.

«Сбылась мечта идиота»!

Алексей оглянулся. Никого вокруг. Подошел тихо, наложил нежно руки на обе груди певицы и тихо, но несильно стиснул. Дыхание перехватило, шершавый ком колом встал в горле. Что-то горячее ударило в голову и метнулось к пяткам, рубашка прилипла к телу, стала мокрой как после дождя. И несравненное ни с чем блаженство растеклось по всему телу. Далида - есть Далида!

Собственно всё, цель достигнута, теперь можно и домой возвращаться!

- Ну, что? – провернула ключ зажигания Марина. – В Лувр?

- А там чего?

- Ну, Джоконда, например! Да много чего!

- Давайте Джоконду!

Вопреки ожиданиям знаменитый портрет оказался совсем маленьким, да еще под стеклом, и таращиться на него приходилось с приличного расстоянии из-за оградительного каната. Демидов, позабывший впопыхах очки подслеповато щурился… А на него равнодушно взирала легендарная Мона Лиза, пять веков сводящая с ума своей знаменитой, едва уловимой улыбкой, смысл которой каждый раз ускользает, и этим неотрывно следящим за каждым взглядом с чуть прищуренными глазами, в которых одновременно и любовь, и презрение, и доброта, и горделивость, и нежность, и какая-то непостижимая загадка, разгадать которую не под силу тому, кто просто пришел «отметиться». Эту картину можно только прочувствовать, открыв навстречу  всю свою душу и сердце...

Демидов всеми силами старался внутренне соответствовать моменту соприкосновения с вечным. Отходил подальше, приближался, подбирался то справа, то слева, то застывал на месте …  Но нет, не пробило! Не Далида…

Пробежался по нескольким другим залам, заблудился, конечно, и только через пару часов с какой-то группой вывалился наружу. Долго искал Марину, запутавшись как в трёх соснах в пирамидах этих дурацких.

- Ну, как понравился наш Лувр? – мягко улыбнулась спутница.

- Нормальный! Наш Эрмитаж не хуже! – буркнул никогда не бывавший в Питере Демидов, и грохнулся усталый на заднее сиденье. – А пирамиды тут причем? Не Египет вроде! – кивнул он сторону странноватых сооружений.

- Да хрен их знает! – совсем по-русски скривила полные губки Марина. – Никто не знает зачем! Дальше по программе музей «Орсей», современное искусство и прочее…! Вон на том берегу, в бывшем здании железнодорожного вокзала..

- Не, не, не! Вокзал не надо. Лучше отдохнуть, перекусить!

- Окей! – тронулась с места Марина. – Обедать едем в Латинский квартал. Там дешево и вкусно! Заодно в Нотр дам де пари заглянем. Если открыт...

- Тот самый!

- Да! Собор Парижской богоматери!

- Знаем! Слыхали! – пробурчал Алексей и затих на время, оглушенный всем увиденным.

Обед не впечатлил, вроде супчик куриный, но зачем-то с сыром, да еще плавленым, в горле встал, бокалом вина не пропихнешь. Прошли к реке, воздуха глотнуть, завернули за угол и тут…! От неожиданно открывшегося вида на Собор на той стороне просто дух перехватило. Такое величие, такая красота неземная. Потрясенный Демидов буквально застыл на месте, позабыв о месте и цели, да и о времени вообще. Опытная Марина повела его вокруг всего здания. Алексей шел как во сне, не отрывая восхищенного взгляда от монументального сооружения.

Вернулись к центральному входу, а там огромная очередь, попасть внутрь нереально. И вдруг послышалась русская речь. Небрежно одетая старушка неизвестных лет, на нашем ломаном  приглашала на экскурсию внутрь собора, причем совсем бесплатно и только русских. Оказалось, что она, химик по профессии, десять лет проработала на Ново-Липецком металлургическом комбинате, а сейчас, будучи на пенсии, водит русско-язычные экскурсии, ОДИН раз, в последнюю субботу месяца, ровно в 15.00. Исключительно, чтобы не позабыть язык. Демидову и здесь несказанно повезло. Набралось человек пятнадцать, парочка поляков пытались закосить под наших, но были жестко отвергнуты властной бабулей. Осмотрели всё внутри, даже за алтарь заглянули. Демидов зачем-то до всего дотрагивался, поглаживал потной от напряжения ладонью, прислонялся к старинным стенам, присаживался в кресла. Губы его при этом что-то нашептывали. По смущенному лицу бродила  растерянная полуулыбка. Это был другой мир, мир свободы и веры, мир добра и всепрощения, мир благодати божьей…

Поднялись и наверх, к горгульям, расположенным на крыше, Демидов едва отдышался, четыреста ступенек дались нелегко.

«Тёща»! – пронеслось в голове у Алексея,