5.
По поводу устройства ума есть множество представлений и даже мифов. Но мы придерживаемся того мнения, что главной частью ума является разум, созданный по образу и подобию Вселенского Разума, который, по нашему убеждению, существует в виде творческой энергии. Этой творческой энергии присущи «креативные принципы», такие как «принцип преодоления», «принцип преемственности», «принцип новизны», «принцип рациональности», «принцип дополнительности, гармонии, любви» и пр. Тут мы, как вы понимаете, согласны с представлениями древних мудрецов, полагавших, что разум содержится во всем и, конечно, он есть у животных.
Но ум человека отличается от ума животных, и прежде всего, благодаря сознанию и мышлению. И то и другое является производным разума, но подчиняется нашей воле. При этом они не одно и то же.
Сознание, очевидно, появилось у человека благодаря страхам, вызванным, например опасностью боли и смерти. И именно сознание запускает процесс мышления, которому свойственны сомнения и иные свойства, обусловленные законами диалектики, главным из которых является «отрицание отрицания».
Однако, важно понимать, что законы диалектики не появляются из ничего. То есть, их не придумал какой-нибудь Демиург или Дьявол. Ведь дьявол – паразит, а вовсе не гений. Источник диалектики следует искать в системе «креативных принципов» творческой энергии, откуда могут быть взяты отдельные принципы, такие как «принцип новизны», «принцип преодоления» и некоторые другие. В отрыве от системы, и особенно без участия главного принципа, «принципа дополнительности, гармонии и любви», отдельно взятые принципы, работают иначе и дают иной результат.
Понятно, что мышление и сознание невозможно без разума. Все операции мышление проделывает с помощью разума. То есть, мышление является неким инструментом сознания. Но при этом мышление способно изменить разум и порой до такой степени, что приводит к извращению его принципов, которые, кстати, лежат в основе нашей нравственности, как и сама энергия.
Как видите, эта картина ума несколько противоречит утверждению Дугина о том, будто ум человека – это то, что остается, если из человека вычесть все, присущее прочей материи. Ведь если подчиниться такой инструкции, то от человека останется только мышление и сознание, что без разума просто нежизнеспособно и потому не может являться умом.
Зато, если вы заметили, мы вдруг приходим к той же картине логосов, нарисованных Дюраном. Действительно, разум с его принципами творческой энергии очень напоминает идеальный образ логоса Аполлона. Сознание с его страхами, грозящее разуму смертью, вполне сообразуется с символом в виде чаши, выражающей эвфемизм бездны, и явно тяготеет к мистике Диониса. А мышление с его отрицаниями предполагает драматизм процесса познания, что вполне в духе богини Кибелы.
По-моему, такое совпадение устройства ума с характерами логосов вовсе не случайно, а скорее здесь проступает нечто, вроде фундаментального рельефа основы природы. Похожее имеет место при изготовлении маски из папье-маше, когда на твердую основу накладываются слои тонкой бумаги, копирующие заданный рельеф. Подобные отпечатки в природе принято называть фракталами, или эйдосами. Но, если такой фундаментальный рельеф в природе существует, то он должен проявиться и в мышлении. Вот и Дугин, говоря об уме, прежде всего, имеет в виду мышление. Правда, Дугина, похоже, мало заботит само мышление, то есть, процесс выработки решений, или то, как человек думает. Между тем, человек думает разными способами. И эти способы вовсе не зависят от мифов. Скорее уж выбор мифов зависит от типа мышления.
6.
Из психологии известны пять типов мышления. Три из них можно считать основными. Их носителей называют: идеалисты, прагматики и реалисты.
Идеалисты отличаются тем, что предпочитают видеть мир и действовать в нем согласно своим идеалам. Понятно, что естественнее всего строить идеалы на основе принципов творчества и красоты, где главную роль играет «принцип гармонии и любви». И это, как вы понимаете, вполне отвечает солнечному логосу Аполлона. Здесь, очевидно, разум превалирует. Но не стоит забывать, что мы имеем дело с мышлением, которому свойственны сомнения отрицания. И для отрицаний в парадигме этого стиля мышления всегда есть место. Ведь внешний мир несовершенен и не желает подчиняться идеалам. Поэтому приходится подвергать сомнению и даже отрицать не только иные реалии действительности, но и, собственно, сами идеалы. Как, например, идеалисту из древней Греции примириться с тем, что Персей зверски расправился с Медузой Гаргоной? Мало того, так он еще при всяком удобном случае демонстрировал ее отрубленную голову, что на взгляд идеалиста совершенно недопустимо. Разве нельзя было как-нибудь по-другому? С признанием же того, что по-другому нельзя, идеалист должен корректировать свои принципы, И в результате подобных поправок система нравственных принципов идеалиста порой претерпевает такие изменения, что Аполлон в конечном счете оказывается в роли фюрера.
Для реалистов отправной точкой их разумения является факт. Реалисты поклоняются факту, как фетишу. При этом они очень дорожат усвоенными фактами, поскольку на фактах держится все их мировоззрение, и факт отрицания какого-либо факта грозит крушением всей картины мироздания реалиста. К тому же известно, что факты упрямая вещь. Противоречивые факты, действительно, упрямо лезут из самых неожиданных мест. И потому с иными фактами реалисту приходиться бороться, а иные просто отрицать. Порой приходится отрицать даже те факты, которые некогда исправно служили реалисту, но не прошли проверку временем. В этом смысле реалисту постоянно приходится латать и ремонтировать здание своего мировоззрения. Так что, этот стиль мышления достаточно драматичен, то есть, вполне в духе капризов богини Кибелы. Однако не надо думать, будто реалист всегда трезво оценивает факты. Чаще напротив. Все зависит от набора фактов, которые он усвоил. И если ему внушить, что языческие боги существуют в реальности, то он будет в них верить, почище идеалиста, и действовать согласно алгоритмам, прописанным в мифах. Так что, тут все зависит от мифов, в которые он верит. Но, как мы знаем, мифов существует множество. Это определяет широкое разнообразие реалистов. Чтобы как-то договориться о том, какова же все-таки реальность, они используют логику. Но логика хорошо работает там, где факты получили общее признание. В этом случае из реалиста можно получить даже подобие идеалиста, конечно, если тот поверит в существование идеалов и принципов как в факт реальности. Правда, идеалы – вещь мало удобная и очень хрупкая. Поэтому реалист скорее поверит в мистические мифы, особенно в случаях, когда реальность предъявит ему факты несостоятельности его мировоззрения.
Прагматики в чем-то похожи на реалистов. Поэтому их часто путают. Оба эти стили мышления стоят как бы по другую сторону от идеалов Аполлона. На этом основании их можно считать «лунарными». Девиз прагматиков: «Цель оправдывает средства» и все хорошо, что работает на благо их Эго. Если для достижения своих целей им надо поверить в идеалы, то они с готовностью будут поклоняться лучезарному Аполлону, а если их путь к успеху зависит от покровительства дьявола, который, как вы помните, является лжецом и отцом лжи, то они с удовольствием воспользуются помощью «Князя Мира Сего». На этом основании прагматический стиль мышления можно считать мистическим. У прагматиков, как правило, много энергии. Но эта энергия скорее той природы, о которой говорят «энергия заблуждения». Такая энергия, очевидно, похожа на излучение, открытое физиком Максвеллом. Оно имеет место при отклонении от прямолинейного пути. Но излучение энергии – это все же ее потеря. И значит, прагматик должен уметь пополнять запас энергии. Отсюда понятно, почему прагматикам присущ паразитизм, который распространен среди насекомых и вирусов. Вот и деятельность прагматиков часто паразитична. Они редко являются настоящими творцами. Зато, упорно двигаясь от одной цели к следующей. почти всегда добиваются успеха. Ну, и само собой, диалектика отрицаний — это их конек и оружие. Они всегда готовы отрицать, то, что им не выгодно, легко меняют свои взгляды, используют то, что им не принадлежит вплоть до откровенного воровства, а при необходимости предают друзей.
Как видите, всем трем стилям мышления мы находим соответствия в триаде логосов Ноомахии.
Теперь очевидно, что склонность личности к восприятию того или иного логоса совсем не обязательно является результатом доминанты базовых рефлексов младенца. Тем более, что сами эти рефлексы в немалой степени зависят от врожденного темперамента, который обусловлен скоростью и силой реакции организма. Если же вспомнить, что мышление, в сущности, является своеобразной прививкой разуму, то становится ясно, что решающую роль в формировании стиля мышления все же играет воспитание и социальная среда личности. В свою очередь от стиля мышления зависит не только склонность личности к восприятию социального логоса, но и то, в каком ключе индивидом будет прочтен доминирующий логос социума. Скажем, идеалист, склонный к логосу Аполлона в социуме логоса Диониса, видимо, будет вынужден изменить свои нравственные установки, приняв в виде главной ценности, например, свободу личности. Отсюда следует, что формирование логосов довольно сложный процесс, который обусловлен множеством факторов, роль которых не так-то просто выявить. Дело осложняется еще и тем, что помимо трех перечисленных стилей мышления существует еще, как минимум два. Это стиль мышления синтезаторов и аналитиков. Правда, эти стили вполне укладываются в рамки известной нам триады.
Аналитический стиль мышления можно поместить в лоно царства Кибелы, то есть, причислить к реалистам. Ведь аналитики отличаются тем, что скрупулезно добывают, всячески проверяют и систематизируют факты путем их анализа, расчленения на части, для лучшего их изучения. Из аналитиков выходят неплохие эксперты, экономисты, бухгалтеры и ученые. Помещенные в класс реалистов, они являются их лучшими представителями, поскольку именно благодаря им, существует мнение, будто реалисты – трезвомыслящие люди и исповедуют философию здравого смысла. Впрочем, настоящих аналитиков очень мало
[justify] Что же касается синтезаторов, то их место в классе логоса Аполлона. Ведь, как мы говорили, идеи и идеалы проистекают из творческих способностей разума с его «креативными принципами». Вот, и синтезаторы – очень творческие субъекты. Правда, в своем творчестве синтезаторы далеко не всегда ставят себе задачей придерживаться нравственных норм. Их особенность выражается в желании и способности соединять несоединимое. При этом они подчас
