дом. Ему и самому не очень хотелось развивать довольно–таки скользкую тему насчёт индейцев, так что он был благодарен Валентине за помощь, за что и пропустил её в дом первой.
***
Внутри дом оказался просторным и тоже красивым, и тоже непохожим на дома в Советском Союзе. Сеней не было и в помине, вошёл в дом и сразу в комнате оказался, а сени где? Мебель тоже вся была красивая, но было её не очень много.
«Не иначе как показуха. – никак не мог успокоиться Иван Степанович. Говорить–то вслух он конечно этого не говорил, а вот думать, думал. – Наверное изобразили специально для нас. Мол, смотрите дураки набитые, смотрите и завидуйте, как у нас народ живёт, а на самом деле все по–другому».
Думая так Иван Степанович вспомнил рассказ одного мужика, с которым вместе работал. Хоть и давно это было, но всё–таки… Мужик тот был передовиком производства, и как тогда говорили, стахановцем. Так вот, он до того хорошо работал, что решили про него кино снять. Сказано, значит надо делать, тем более что начальство одобрило, а значит приказало. На работе съёмки прошли можно сказать, как по маслу. Ну разве что одёжку на него одели новую, да станок покрасили и в цеху немножко прибрались, ничего серьёзного.
А вот дома у мужика этого ситуация возникла такая, что поначалу не знали что и делать. Квартира то у него была, вот только в квартире почитай ничего не было. Нет! Жена с детьми как раз были, а вот мебели почти никакой, а та что была, лучше бы её не было. Правда, думали совсем недолго. Быстренько сделали в квартире ремонт, что надо было побелить, побелили, что надо было покрасить, покрасили. А потом с киностудии мебель привезли, ну ту которую в кино снимают. Расставили всё и получилась не квартира, а картинка. Мол смотрите, как у нас в стране передовики производства живут! Мол, если хотите так жить, становитесь передовиками и будет у вас всё хорошо. Сняли чаепитие, хотя ради приличия могли бы и на бутылку раскошелиться, не обеднели бы. За жизнь и производство, как водится, поговорили, на том съёмка и закончилась.
Мебель конечно назад, на киностудию увезли, а вот побелку и покраску отдирать не стали, оставили, стало быть как в подарок. Жена конечно мужика того ругать начала за то, что опозорил её на всю страну, да быстро успокоилась. Дело в том, что видимо киношники своему начальству нажаловались. Киношное начальство в свою очередь нажаловалось, тем кто повыше, а те кто повыше в пух и прах раздолбали заводское начальство за то, что передовики у них так плохо живут, что у них только план на уме, а как живёт рабочий человек им наплевать.
Мужика вызвали в заводской партком, не ругали, так, пожурили немного за то, что за помощью никогда не обращался. Ведь, как ему сказали в парткоме, они тут как раз для того и сидят, чтобы простым людям помогать. После этого повели мужика в какой–то магазин в котором, как оказалось, есть всё. У мужика ума хватило, он попросил жену с собой взять. Жену взять разрешили. Так она столько всего понакупила, что в грузовик еле поместилось. А что, ну времена такие были, зарабатывал мужик хорошо, а тратить деньги было не на что. Плохо тогда было в стране с вещами, ничего не поделаешь. Сейчас конечно есть всё, ну почти всё, поэтому мебель при всей своей красоте особой зависти не вызывала.
«Ладно, хотят показушничать, пусть показушничают. – вернулся из прошлого Иван Степанович. – В конце концов Гласс тут не при чём. Ему что дали, то он и показывает. Да и вообще, Гласс – хороший мужик, врать не станет».
