Дневник Марты

из таких дней,  который предполагал плодотворную работу, море юмора и аромат пьянящего напитка к ужину, в окно  мастерской  настойчиво  постучали. Это была незнакомая для меня девушка, которую я здесь никогда ранее не видела, она была  в белом пальто и  голубом платке, увидев ее "Человек с мольбертом", будучи в творческом процессе, неожиданно для всех все бросил и, не объявив даже перерыв натурщикам, как он  всегда это делал, деловито взмахивая левой рукой, выбежал на улицу.

Они  разговаривали, наверное, часа два, о чем они вели беседу было неслышно,  "Человек с мольбертом" часто переходил на повышенный тон и рьяно жестикулировал, а девушка, вытирая слезы, то и дело показывала ему листок, похожий на черно/белую фотографию.
По возвращению "Человек с мольбертом" не проронил ни слова и больше  в этот день, да и в последующие, не рисовал.
Ко мне он  подходил все реже и реже, в основном наблюдал со стороны за моей работой, а вчера, на мою просьбу помочь с палитрой наотрез отказался.
- Я уже  вывел тебя из леса и не имею морального права дальше указывать тебе дорогу или брать  с собой, ты должна  проложить свой путь, найти свой стиль. Сколько потребуется времени на это? Никто не знает. День, год, два, десять, вся жизнь, а, может быть, и никогда не сбудется, но, если повезет, и получится, ты откроешь себя, тебя узнают, это будешь только ты и никто другой.
С этого дня я  осталась с живописью наедине.
Возвратившись  обратно к себе домой, у меня, помимо импровизированной фотостудии,  появился в квартире еще один уголок для занятия творчеством - собственная мастерская художника!  Включала она в себя не много : три квадратных метра, табуретку и стул со спинкой  функционально заменивший  мне этюдник, которые продают сейчас по необоснованно заоблачным ценам, но не более удобные, чем моя самодельная конструкция.
Теперь я металась от одного островка счастья к другому.
Один и тот же объект, я сначала фотографировала, а потом садилась зарисовывать.
"Человек с мольбертом" не забыл про меня и позвонил мне сразу после того, как я уехала от него, он долго извинялся и обещал, что  как только уладит все свои вопросы, мы незамедлительно отправимся с ним  в  самый удивительный и таинственный город , в котором должен побывать каждый художник, хотя бы один раз в жизни, дабы прикоснуться к святым местам настоящего искусства.
Я не предполагала как скоро случится наше путешествие, выпадет ли оно на рождество или совпадет с днем Валентина, но я  уже полностью распланировала наш маршрут.
Мы  купим билеты на красный поезд,
я с детства мечтала на нем прокатиться.
Он прибывает на площадь один раз в неделю, по субботам, всегда пустой,  никто и никогда не видел, чтобы  с него кто-то сходил,  постояв полчаса, отдав один длинный гудок, похожий на крик раненого зверя, он увозит в своих переполненных вагонах тех, кто решил оказаться по ту сторону горизонта.
Закрывшись в двухместном купе, мы укутываемся в плед и,  попивая горячий чай, будем смотреть как мимо нас пробегают  заснеженные горы,  поля,  леса, озера и  села  с их странными, а, иногда, очень смешными названиями, а потом уснем в обнимку под убаюкивающий стук колес и шепот паровоза.
Можно поехать и  на машине, это, конечно, несколько утомительно, учитывая, что нужно будет самим управлять автомобилем, но не менее романтично, к тому же,
есть масса плюсов , можно выйти где вздумается, прогуляться, а на ночлег остановиться в придорожном отеле и  услышать за ужином от местных жителей десяток  невероятных историй.
Авиаперелет я никогда не рассматривала, при отсутствии автобанов, железных дорог, лучше отправиться за приключениями пешком, а если кругом вода, то плыть, хоть на плоту, но не на  самолете. И дело не в том, что я побаиваюсь на них летать, нет, причина в другом, слишком быстро и высоко, ты видишь сначала один аэропорт, через пару часов приземляешься в точно такой же, а что между ними?  Однозначно, этот вид транспорта не подходит для путешествия, для рабочей командировки да, сгодится, незаменимый вариант.
Как говорят, не взобравшись на гору, не возможно оценить ее высоты, не переплыв реку  не узнаешь ее силу.
Нам невероятно повезет, если мы прибудем в город не  днем, а ночью.
Воспользовавшись темнотой, мы попробуем пробраться в него тайком, без  лишнего шума, на цыпочках, в надежде,  что  он не заметит, не учует в нас чужаков, а, значит, по  утру у нас будет шанс сойти за своих, и город не станет строить нам козни и откроется перед нами  полностью.
Город уже начал приходить ко мне во сне, соблазняя своей песней о любви и обещанием подарить свой лучший дворец.
В первый день мы отправимся в Лувр, нет, сначало в Орсе, на их посещение отведем четыре дня, не меньше.
Нас ждут  картины и скульптуры,  созданные руками великих мастеров, когда либо живших на земле, это мировые шедевры, некоторым работам по тысяче лет.
У меня кровь стынет в жилах
от мысли, что я буду их вживую  созерцать.
После храмов музы , мы отправимся к главной святыне - священной горе, двести двадцать две ступеньки приведут нас в самое ее сердце.
Закрыв глаза я вижу,  что там все  по-прежнему, как и много лет назад: на площади Тертр рисует Поль Сезанн,  у Красной мельницы  в окружении прекрасных мадам стоит Лотрек и что то им увлеченно  рассказывает, а вдалеке по крутой лестнице тяжело с остановками поднимается  Оскар Уальд.
Все последующие дни мы станем беззаботно  гулять по набережной Сены, ни о чем не думая, туда-сюда, пить кофе и подолгу целоваться на каждом мостике, который нам попадется.
Обязательно вскарабкаемся на Триумфальную арку на площади Шарля де Голя.
Я даже представить себе не могу, какие там головокружительные виды  открываются, надеюсь получится их не только сфотографировать, но и зарисовать.

Еще нужно будет набраться смелости, чтобы в ночное время посетить  Люксембургский сад, а точнее, найти там старинный фонтан Медичи, ходит поверье, что если после полуночи смотреть на воду, то увидишь в отражении своего суженого, а
в одной из легенд говорится, что
связав два локона волос  во едино кольцо и опустив их на воду,  души влюбленных соединяются навечно.
Ожидание предстоящего путешествия завораживает не меньше, чем само приключение.
Меня это так вдохновляет, я уже стала по этому случаю рисовать  по одной картине в день, если все так пойдет и дальше, то очень скоро их количества хватит для хорошей персональной выставки в небольшой галерее, а возможно, когда-нибудь, они тоже отправятся  в путешествие.
Прошла неделя, вторая, месяц, я специально не беспокоила "Человека с мольбертом", чтобы не отвлекать его от работы, сам он не давал о себе знать.
Может, он забыл меня? Потерял мой номер телефона? А что, если он лежит, изнемогая от жара и боли, не имея возможности даже вызвать врача на дом?
Заболел, больше нет причин и объяснений тому, что он больше не звонит.
Нужно срочно бежать к нему.
Через пару минут я была уже на месте.
Я тарабанила и в окна и в двери, но никто не открывал.
- Мадам, там никто не живет. Дом пустует уже много лет.
- Человек, этот, художник, он вышел?
- Мадам, там никто не живет. Дом пустует уже много лет.
Я не понимала, о чем говорил этот дед, он смотрел сквозь меня и продолжал повторять
- Мадам, там никто не живет. Дом пустует уже много лет.

Я не стала его слушать и прошла вокруг дома несколько раз. На секунду мне показалось, что в одном из окон мелькнула тень, я быстро побежала к дверям, но тщетно, я осталась стоять снаружи в одиночестве, и даже деревянный кот на крыше и тот с презрением отвернулся от меня.
Я стала приходить сюда и днем, и ночью, в надежде увидеть "Человека с мольбертом", часами стояла у порога и ждала, потом перестала.
Я проводила все дни в постели и ничего больше не хотела делать, даже рисовать.
Разбитое сердце не поет.
Я, наверное, так и пролежала бы целую вечность, если бы не дикий шум, заставивший меня подняться и подойти к окну. Там на улице происходило что-то невообразимое.
Тысячи людей с плакатами и флагами словно разноцветные реки лились отовсюду, с каждого проулка, с  каждой подворотни, слившись в один единый поток, они растекались по центральной улице, подтапливая ее и превращая  в сплошное море.
В один  миг, как по сигналу, огромная волна устремилась вниз к площади,
железные  балки, преграждающие путь, не остановили напор,  затрещали и начали  ломаться будто старые, гнилые ветки, кованные цепи  разорвались,  все забурлило, закипело, от пара, вырвавшегося наружу, небо заволокло грязно-белой тучей, стало темно.
Невидимая сила заставила меня схватить фотоаппарат и выбежать на улицу, я не успела сделать и пару шагов, как могучая река  сбила меня с ног, подхватила и понесла.
Я барахталась  изо всех сил пытаясь выбраться, но  бездна увлекала меня за собой.
Уже отчаявшись и не веря в свое спасение, я почувствовала как чья-то сильная и большая рука схватила меня за шиворот и буквально выдернула  из этой пучины, надсадив на фонарный столб.
- Держитесь крепче, здесь безопаснее всего.
- Что происходит?
- Вчера был очередной камень, а не взрыв бытового газа.
- Я не понимаю вас…
- Вы наблюдали,  как ловко пастух справляется со стадом овец?
-Нет.
- Овцы безропотно подчиняются ему, а если  они во время сна или трапезы пастуха разбредутся в разные стороны, блея каждая на свой лад, то  ему не нужно даже отвлекаться от обеда, достаточно дотянуться до камня и кинуть. Не целясь. И вот уже овечки жмутся друг к другу и ни звука. Тишина. Мы люди. Они ответят за свои злодеяния.
-Кто? Кто они?
- Прощайте! -  мой спаситель подмигнул мне и исчез.
Покрепче обняв столб и сорвав крышку объектива я начала искать.
Повсюду лица. Бледные и угрюмые.
Рваная одежда и сбитые в кровь кулаки.
Женщины и дети. Мужчины и старики. Их много.
Впереди колючая проволока, а за ней черные фигуры, они стоят  стеной, неподвижно, взор их виновато упал на асфальт, пальцы сжали приклады.

Я не понимала зачем мне это нужно, но продолжала делать кадр за кадром, боясь упустить что-то важное.
Ни крики, ни дым, разъедающий мои глаза, не мешали мне, я слышала только затвор фотоаппарата, который
работал словно биение здорового сердца, уверенно и ритмично.
Вернулась я домой далеко за полночь.
Я стояла у подоконника, хлебала холодный суп и смотрела в окно.
Улицы не опустели, повсюду, словно огни  светлячков,  мерцали костры.
Запели песню.
Спать не хотелось, я ждала только рассвета, чтобы  взять мольберт и вернуться на площадь.
С первыми лучами солнца я уже рисовала.
Я разместилась на углу желто-синего дома, в ржавой люльке, такие используют  для подъема  рабочих на высоту, она висела в метре от земли и немного раскачивалась , но  с нее было видно все как на ладони.
За ночь на площади вырос целый город.
Он состоял из ровных рядов палаток, уходящих вдаль, медпункта с флагом, изготовленным  из удочки и белой тряпки, полевой кухни с запахом гречневой каши, штаба и амфитеатра, откуда  наперебой неслись то песни, ласкающие слух, то громогласные речи, вонзающиеся в уши словно кинжал, а еще  какого-то чувства счастья и радости, которые  витали  настолько плотным облаком, что казалось,  что до них можно не только  дотронуться, но и