ребенок сам примет ее и признает ее своим родителем. Оба условия были соблюдены и, более того, он не видит вас отдельно друг от друга. Редкий случай. Гордитесь, что все вышло именно так. Тана, я расторгаю Брак Навсегда между тобой и Тогаром из клана Рит и нарекаю его Сломанной Любовью. Паз, ты позаботился о мальчике и взял ответственность за него. Теперь ты его отец. Таков путь.
Она еще немного помолчала, прежде чем вынести свой вердикт.
- Вам придется объединиться и научиться договариваться друг с другом, чтобы растить воина. Для него вы единое целое. Таков путь.
- Я прошу руки Таны, - серьезно сказал Паз.
- Я избавила ее от препятствия, теперь ей самой решать, что делать со своей свободой.
- А вы у меня спросили, хочу ли я этой свободы? - вдруг резко ответила женщина.
- Нельзя постоянно жить прошлым. Можно упустить здесь и сейчас, а потом потерять и будущее, - парировала мать-оружейница. - Паз будет тебе хорошим мужем и отличным отцом мальчику.
- Я не против их общения, но я давно уже вышла из юного возраста, чтобы меня выдавать замуж, - рассердилась Тана. - Почему вы решили мою жизнь за меня?
- У тебя сын, которого ты любишь - это твой долг. У сына есть ты и его отец, и мальчик любит вас одинаково. Ваш с Пазом долг равен. Традиции таковы, что воина может растить только единое целое, кем являются супруги. Собственные амбиции и недоверие недопустимы, - жестко отреагировала жрица. - Ты не доверяешь ему? Боишься? Что нужно, чтобы ты его приняла? Каких доказательств его чести и верности тебе не хватает? Разве он дар'мандо? Чем он обидел тебя? Скажи, и я накажу его. А если нет, почему ты нарушаешь традиции не тобой созданные?
Судя по интонации, мать-оружейница гневалась. Тана уткнула взгляд в стол и выдавила:
- Он только друг.
Дайго вертел головой, глядя с отчаяньем то на мать, то на отца и не знал, что ему делать.
Паз понимал, что положение серьезное. Он вдруг вспомнил, как чуть было не опозорил Мандо, пытаясь стащить с него шлем. Шлем! Ну конечно! Лица друг друга видят лишь готовящиеся к браку, либо вступившие в него. И он понял, что должен сделать.
Медленно, обеими руками он снял шлем с головы и положил его на столик перед собой.
- Паз, что ты делаешь?! Шлем снимать нельзя! - забеспокоилась жрица.
Гарда, Даркс, забрачек, оба стража и Тана замерли в изумлении, глядя на коммандера Визслу, обнажившего свою голову при свидетелях и опозорившего себя.
- Как честный мандалорец, я прошу руки Таны. Если ей нужны доказательства в том, что я готов все отдать за свою семью, включая даже свою честь, то я их предоставил. Ради нее я готов к бесчестью и позору. Но весь вопрос в том, возьмет ли она мой позор на себя и поможет ли мне нести его?
Тана молчала. Раньше ей казалось, что обладателю низкого хрипловатого голоса уже далеко за пятьдесят и опасалась этого. Она ошиблась. Перед ней был средних лет, очень симпатичный мужчина с грубоватыми чертами лица. Его это не портило, наоборот, добавляло мужественности. Немного полноватые щеки смягчали резкость его черт. Волосы паза жесткие, блестящие и угольно черные, были коротко пострижены наверху и выбриты на висках, а на полудлиной пряди волос, собранной сзади в короткий хвост, красовался зажим с красным драгоценным камнем. Взгляд, глубоко посаженых, темных и крупных глаз казался диковатым, как у корелианской кошки. У Паза были черты типичного мандо: когда-то сломанный нос с небольшой горбинкой, черные широкие брови и жесткие черты губ... Дополняла весь этот облик небольшая растительность на щеках, подбородке и над верхней губой. Он вообще не был похож на аристократа Тогара, но в нем было нечто, что притягивало к нему.
Паз сидел, опустив голову, глядя в стол, ожидая, что будет дальше и готовясь к дальнейшим действиям.
- Ты понимаешь, что сейчас ты покрыл свою голову позором? - тихо поинтересовалась у него мать-оружейница.
- Да. Понимаю, - хрипловато пробасил он. - Вступающие в брак видят лица друг друга, это не запрещено. Я сделал предложение и обнажил голову ради Таны, при свидетелях. Если она не примет предложение, то это будет позором для меня. Но так как я ношу чин коммандера, то выгнать меня нельзя. Меня можно только усечь бескадом. Сделать это может равный мне по званию либо Мандалор. Приму казнь с честью.
Тана молчала. Она не ожидала, что все так обернется и Паз решит обесчестить себя и умереть за нее и за их сына. Она почувствовала себя очень виноватой перед ним. Амира была права. Тана словно голофильм увидела: Паз несет маленького Дайго в ее комнату, учит его одевать мандалорскую одежду и дарит кирбес, играет с ним в Дар'солус и дает ему первый урок мандо'а, закрывает собой ее с сыном от обстрела и эвакуирует из комнаты, провожает в трапезную, закрывая Дайго от штурмовиков, навещает ее в госпитале... "А ведь его ранили, и комнату он свою отдал, а сам ушел, - думала женщина.- Дайго прав, я жестоко с ним поступила и обидела ни за что".
- Тана! - окликнула ее жрица.
Тана молчала, не зная, что сказать. Она прибывала в смятении. Дайго тоже замер, со страхом глядя на бескад, который Паз вынул из ножен на бедре и отдал матери-оружейнице. Он все прекрасно понял.
- Папа, не надо, - уцепился он за рукав отца. – Пожалуйста, па…
Визсла мягко отцепил от себя мальчика.
- Таков путь, - коротко и строго сказа он.
Он встал и направился по лесенке вверх, на возвышение, где стояло "кресло Мандалора". Там он приклонил колени и опустил голову, ожидая казни. Мать-оружейница с тяжелым сердцем взошла на возвышение вслед за ним с бескадом в руках. Встав сбоку, она занесла бескад…
Тана молчала и, словно завороженная, смотрела как Паз восходит по ступенькам, как склонившись ждет казни, как мать-оружейница медленно забирается вверх. В этот момент она поняла, что сейчас все будет кончено, и Паза казнят, а причиной его смерти будет она сама. Дайго повернулся к ней и потряс ее за плечи.
- Мама, ну, сделай же что-нибудь! Ма-ам!
Она решилась. В одно мгновенье она сняла с себя свой шлем, оставив на столе, вскочила и ринулась по ступеням вверх. "Нет! Этого быть не должно! Я не убийца! Только не у Дайго на глазах!" - пронеслось в ее голове.
Мать-оружейница занесла руку с бескадом, готовясь резко опустить лезвие на шею несчастного Визслы, но была остановлена Таной, перехватившей и удержавшей ее руку.
- Нет-нет! Не делай этого! Не смей убивать его! Тогда и меня казни вместе с ним, так как я так же покрыла свою голову позором! Хочешь, убей, но не на глазах моего сына! - с болью выкрикнула она. Жрица отступила на шаг, и Тана отпустила ее, затем развернулась, бросилась к Пазу и обвила его шею руками.
- Паз! Паз! Прости меня! Я разделю с тобой твое бесчестие! Пусть убьет нас двоих!
Он очень осторожно, будто боясь раздавить ее в своих больших руках, обнял ее.
В это время Дайго, пребывающий в каком-то ступоре от происходящего, очнулся и со скоростью крестокрыла взлетел вверх по ступеням, не замечая, что сбоку по ступеням бежит Тор.
Сын Таны подбежал к матери-оружейнице, все еще стоящей рядом с парой, и весьма грубо отпихнул ее в сторону:
- Не трогай моих папу и маму!
Он обнял их и прижался к ним, чувствуя, как они одновременно обхватили его. Мальчик был напуган происходящим и словно спрятался в них двоих.
Тор ухватился за мать, держащую бескад в руке:
- Мама, не надо! Пожалуйста! Я знаю Паза, он хороший! Он с моим папой дружил! Не наказывай его! Ну, ма-а!
Мать-оружейница вздохнула, положила бескад на «кресло Мандалора» и подхватила на руки забрачонка. Она улыбалась под шлемом, глядя на всю эту семейку, и была довольна, что все так кончилось. А бескад? Ну, что ж, помилование состоялось.
- Тана и Паз, отдаю вас друг другу. Дело закрыто. Таков путь! - сказала она.
Дайго, услышав это, оторвался от родителей и повернулся к ней.
- И мне! – прибавил он.
- У вас хороший сын. Учите его! - приказала жрица, она взяла мальчика за руку. - А вот к тебе и Тору у меня будет свой разговор. Пойдем. Твоим родителям нужно все решить самим.
- Они опять поссорятся без меня, - сокрушенно ответил Дайго.
- Уже нет. Теперь они сами должны суметь договариться меж собой. Таков путь.
- Иди, сынок, не бойся за нас, - успокоила его Тана. Он послушно пошел вместе с Кьярой вниз. Они остались вдвоем.
Тана отпустила Визслу, разглядывая его и о чем-то думая. Она обратила внимание, что у него красивые темно-ореховые лучистые глаза с зеленовато коричневым ободком. Сейчас он смотрел на нее с нежностью и тихой добротой. Ему нравились ее светлые кудри, нежно обрамляющие милое лицо, голубые глаза, пухленькие щечки и такие же пухленькие небольшие, очаровательные губки. От ее вида Визсла получал какое-то эстетическое удовольствие. Она нравилась ему, такая сильная, независимая, своевольная, умеющая добиться своего. Настоящая боевая подруга.
- Тана, ты возьмешь в мужья любителя штурмовать Трапезную? - спросил он негромко, смутившись и покраснев.
Тана молчала и думала, что вместе с сыном ей достался вот этот большой воин, очень сильный и упрямый. Настоящий мужчина и настоящий...муж, готовый ради своей семьи пойти на все.
- Да. Я согласна, - тихо ответила она. - Я буду твоей женой.
Он осторожно обхватил ее лицо ладонями. Она все ж слегка побаивалась этого огромного человека, а он наклонился и очень нежно поцеловал ее губы. Касание было настолько воздушным, что женщина даже удивилась немного, что такой громила может быть столь аккуратен. Паз снова наклонился и теперь покрыл ее губы серией нежных коротких поцелуев. Неожиданно она поняла, что очень хочет, чтобы он целовал ее. И он будто подслушал ее тайные мысли: следующий поцелуй был более крепкий, но короткий, за ним следовал еще один...Она поддалась, обняла его, теперь их ничто не сдерживало. Он снова обхватил ее, и она ощутила простое человеческое тепло, которого ей так не хватало с момента ухода Тогара. Они безудержно целовались. Но вдруг Паз прервался.
- Тана, я знаю, ты меня не любишь. Поэтому решил оставить за тобой право супружеских отношений. Заставлять тебя я не намерен.
Она кокетливо улыбнулась ему:
- В законном браке друг другом не пренебрегают. И потом я еще не знаю, люблю или нет.
- Это, возможно, не понравится тебе или принесет дискомфорт, а мучить тебя я не хочу.
- Даже если так, то я это перенесу. Таков путь.
- Таков путь, - вздохнул Визсла.
Она провела рукой по его щеке, почувствовав пальцами и ладонью гладкую крепкую кожу и волосы жесткой щетины. Вот он, ее мужчина. Муж. Отец ее Дайго. Она все эти годы ждала Тогара, не верила, что он погиб. У нее судьба забрала одного мужа, но взамен дала другого. Лучше. Надежнее. Который не бросит и не сбежит от проблем на какую-нибудь войну, не сломается, а найдет силы жить дальше и тащить и себя и нее. Тана поняла сейчас, что именно с этим огромным воином она хочет прожить свою жизнь, быть с ним единым целым, делиться с ним всем и растить детей.
- Ни кар’тайли гар дарасуум[4], - вдруг прошептал он, прежде, чем снова обхватить ее губы.
Тана была не такая как Каатин, совсем другая, но он любил ее и никому не отдал бы. Теперь он точно знал, что любит ее. Крепко. Сильно. Сейчас Паз Визсла был очень счастлив, и Тана чувствовала, что ей хорошо с ним.
Они еще немного посидели обнявшись на полу, потом Паз нарушил возникшую тишину:
- Пойдем, Тана, там нас уже Дайго
