не быть ею замеченным. Когда же стук каблуков туфлей, в которых пребывала Альбина Викторовна, перестал доноситься с верхнего этажа, куда она ушла, Вавилонянин вышел из своего убежища и прямиком направился к той самой двери, где по его расчётам ещё находился этот некий Иван Павлович, большой фокусник и быстрый на решения человек, как его от характеризовала Альбина Викторовна.
И то, что Иван Павлович быстр на принятие решений, Вавилонянином немедленно и выясняется, по его заходу в это, как оказывается, довольно светлое и пространное помещение, служащее скорей всего для принятия ванны, – в глубине его стояла ванна, а сам Иван Павлович стоял у зеркала и приводил своё лицо в некий, только ему известный порядок.
И только Вавилонянин заходит внутрь ванной, закрыв за собой дверь, как этот Иван Павлович, совершенно не смутившись появлением здесь незнакомого человека, продолжая смотреть в зеркало и разглаживать своё лицо руками, смазанными маслами, придав своему голосу резкости, задаёт вопрос Вавилонянину. – Тебя что, не учили стучаться, когда входишь в занятое людьми помещение?
– Нет. – Отвечает Вавилонянин и вслед добавляет. – К тому же, как мне знать, что здесь занято, раз здесь открыто. – Иван Павлович в удивлении отстраняется от своих занятий, переводит свой взгляд на Вавилонянина и изучающе на него смотрит.
– Ты вообще кто такой? – недоумённо спрашивает Вавилонянина Иван Павлович. Вавилонянин делает шаг к нему и спрашивает. – А ты действительно хочешь это знать?
– Я как понимаю, – усмехается Иван Павлович, – мне этого не избежать. Выходные двери-то за твоей спиной, а не за моей.
– А вы, Иван Павлович, и в самом деле скоры на соображения. – Сказал Вавилонянин, чем в момент смазал ухмыляющуюся язвительность с лица Ивана Павловича. – Что всё это значит?! – уже на повышенных тонах, резко вопросил Иван Павлович. На что Вавилонянин в один момент сокращает расстоянии между собой и Иваном Павловичем, хватает его голову с обеих сторон своими ручищами, затем сдавив её, фиксирует в одном положении строго напротив своих глаз и, устремившись в глубину глаз Ивана Павловича своим пронзающим всё стоящее на его пути взглядом, начинает мысленно углубляться в его разумение.
– Так ты хочешь знать, кто я? – спустя какое-то время задаёт вопрос Вавилонянин Ивану Павловичу.
– Я не знаю. – Потерянным голосом еле выговаривает слова своего ответа Иван Павлович.
– Я с этого момента твоё содержание. – Говорит Вавилонянин.
– Что-что? – задаётся вопросом Иван Павлович в последних проблесках своего разума.
– Твой сосуд содержания полностью исчерпан и опустошён. Тебе нужно новое наполнение. Вот его-то я тебе и дам. – Сказав это, Вавилонянин резко притягивает к себе руками Ивана Павловича, и со звучным стуком сталкивается с ним лоб в лоб, и в своём постепенном физическом растворении, исподлобья, через сетчатку глаз Ивана Павловича, принимается втягиваться в него физически и ментально.
Когда же в ванной комнате, в физической оболочке остаётся всего лишь один человек, Иван Павлович, он переводит свой взгляд в сторону зеркала. Со всем своим вниманием смотрит в зеркало, нажатием пальцем руки себе в щёку, что-то там для себя определяет, затем наклонами в разные стороны своей головы, приводит себя в смешливое довольство, и со словами: «Что ж, посмотрим, на что у нас способен Иван Павлович», выходит из ванной комнаты.
А вот куда он направляет свой ход, то не трудно догадаться – он идёт на второй этаж, в одну из спальных комнат, где его должна была заждаться многообещающая Альбина Викторовна. Правда, когда Иван Павлович, внутренне ведомый и находящийся под управлением Вавилонянина, оказался на втором этаже, на котором было очень много комнат, и как понимается, Иваном Павловичем, каждая из них может быть спальней, – он не только был скор на рассуждения, но и по особому прямолинеен (где уснул, значит там и есть спальня), – то это обстоятельство вызвало у него своё затруднение.
А искать подходящую под спальню комнату по нахождению в ней Альбины Викторовны, тоже не вариант – нынешний Иван Павлович в глаза не видел эту Альбину Викторовну, по какому-то случаю, вдруг возымевшую такое большое влияние на прежнего Ивана Павловича. Хотя новый Иван Павлович слышал голос этой Альбины Викторовны, и это он может использовать в своих поисках.
И Иван Павлович, вооружившись этими знаниями Альбины Викторовны, выдвинулся по мягкому ковру вперёд, навстречу расположившихся по разные стороны от разделительного коридорчика комнат. Где он, подойдя к первой, вставшей на его пути двери, прикрывающей собой любого рода помещение, где его могло ждать что угодно, а Альбина Викторовна, почему-то им думается, в последнюю очередь, не так решительно, как Иван Павлович в свою бытность, берётся за ручку двери и начинает потихоньку приоткрывать дверь, и по мере её раскрытия, заглядывать в приоткрывающую щель.
Ну и по мере её раскрытия, Иваном Павловичем всё больше начинает пониматься, что эта комната ничего не имеет общего со спальней новобрачных. – Вот когда новобрачные перестанут ими быть, и дальше пойдут в своём непринятии друг друга в близком статусе и разойдутся как можно далеко, то этот кабинет вполне подойдёт для разбитого в своих надеждах и ожиданиях, бывшего счастливого новобрачного, а сейчас умудрённого опытом своего разбитого сердца, закоренелого холостяка. Где он будет выпивать и спать там, в кресле, не вылезая. – Рассудил Иван Павлович, оставив за своей спиной дверь этого кабинета и, следуя дальше. Ну а дальше дела пошли более быстрей и скорее, но всё равно безуспешно.
И так пока Иван Павлович не оказывается в шикарных спальных апартаментах, судя по их знаковому интерьеру и присутствующей кроватью в стиле какого-нибудь в своё время королевствующего Людовика, то это как раз искомая им комната. Но вот только никакой Альбина Викторовны он здесь не видит, даже под кроватью, куда он и заглянул, как человек не любящий обманываться в своих ожиданиях (так на его счёт подумалось Вавилонянину) насчёт других людей и особенно если они многообещающие особы женского пола. А как только там никого не обнаружил, то он встал на путь своего расстройства, к которому его подвела всё та же Альбина Викторовна, как оказывается, не только большая стерва, но и фокусница (Вавилонянин постепенно начал приближаться к пониманию значения этого слова).
И Иван Петрович со злым и отчасти мстительным выражением лица, уже было собрался выйти отсюда вон, как к его полной неожиданности, его глаза прикрываются чьими-то ручками, а сзади до него доносится голос Альбина Викторовны. – Кто? – смешливо так интересуется у Ивана Павловича Альбина Викторовна. А для нового Ивана Павловича, да ещё раздражённого, всё это в новинку, и он находится в некоторой растерянности насчёт того, что от него ожидают сейчас услышать. Но отвечать надо и он даёт свой ответ, как он ему только и видится.
– Это вы, Альбина Викторовна, стерва. – Выдаёт свой ответ Иван Павлович. И как оказывается, то он попал в точку – Альбина Викторовна прыскает от смеха и, сняв свои ручки с его глаз, поворачивает к себе. И теперь Иван Павлович может, наконец-то, лицезреть эту Альбину Викторовну, которая заставила его столько нервничать и испытывать терпение. И Иван Павлович, придерживаемый обхватившими его за шею ручками смеющейся Альбины Викторовны, особы как выясняется вполне себе красивой, до того впечатления, который накладывает свой влюблённый отпечаток на неоперившиеся ещё практикой умы юнцов, не скрывая своей заинтересованности и любопытства, впивается взглядом в неё и начинает внимательно разглядывать.
При виде чего, Альбина Викторовна в удивлении интересуется. – И что вы, Иван Павлович, во мне такое увидели, что смотрите на меня так, как в первый раз?
– Я тебя и вижу в первый раз. – Без тени улыбки и по-своему грубо ответил ей Иван Павлович. И Альбина Викторовна, не ожидавшая встретить такой холодности от Ивана Павловича, и сама похолодела, и мигом выпустила из своих рук это мужлана, Ивана Павловича.
– Да вы уж быстро переменчивы. И я за вами не поспеваю. – Выдвинула свою претензию к Ивану Павловичу Альбина Викторовна.
– А вы, как я понимаю, слишком самолюбивы. – Сказал в ответ Иван Павлович, совершенно непозволительно посмотрев на Альбину Викторовну, то есть снисходительно. Отчего она переполнилась нервным волнением и ударилась в краску негодования. – Я вас не понимаю, Иван Павлович. – Потребовала объяснений от Ивана Павловича Альбина Викторовна.
– Потому что, дура? – ухмыляясь, вопросил Иван Павлович, и Альбина Викторовна чуть не подавилась от недоразумения, в которое она вдруг впала, услышав в свой адрес такое…Такое, что себе никто и никогда не позволял в её адрес (в том числе и её муж, Иннокентий).
Но Иван Павлович, видимо сегодня решил до конца доконать Альбину Викторовну, и он вместо того, чтобы всё перевести в шутку, наоборот, делает злое лицо, и специально хрипя голосом, её вопрошает. – А теперь говори. Что тебя связывает с Иваном Павловичем, и что тебе от него нужно? – И Альбина Викторовна, от такого невозможно ей понять, отстранения от себя и подхода к ней со стороны Ивана Павловича, выпадает в осадок и, подогнувшись в коленях, уже готова была упасть. Но Иван Павлович на этот раз проявил к ней обходительную внимательность и предупредительность, свойственную людям джентльменского звания, к коим Иван Петрович до этого момента не только себя не причислял, а всё делал для того, чтобы не быть записанным в эту категорию вежливых людей – он перехватил руками Альбину Викторовну и удержал на руках.
И понятно, что Альбина Викторовна невесть чего себе подумала, как только была перехвачена Иваном Павловичем.
– Так вот вы к чему всё это наговорили. Вы хотели сбить меня с толку и вам это удалось. Я вся в ваших руках. – Глубоко вздохнув, не сводя своего взгляда с Ивана Павловича, поговорила Альбина Викторовна, готовая всей собой впиться в этого, столь неожиданно галантного кавалера, Ивана Павловича, крайне умелого в деле соблазнения даже самых закоренелых в своей недоступности женщин. А она ещё не верила, когда ей соблазнённые Иваном Павловичем подруги рассказывали, насколько большой фокусник этот Иван Павлович, от одного взгляда которого, кое у кого до сих пор ноги в коленках подгибаются.
А чем берёт этот Иван Павлович всех этих домохозяек, в чём заключается тот фокус, с помощью которого он приводит в своё подчинение всех до встречи с ним недоступных дам, ей так тогда и не сказали, заявив, что она сама узнает это, если, конечно, сама захочет, и конечно, если Иван Павлович обратит на неё своё внимание и в свою очередь захочет её удивить. И эта загадка так засела ей в голову, что стала для неё идеей фикс, которая и привела её в итоге сюда, в объятия столь непредсказуемого Ивана Павловича, которого она до встречи с ним считала за самого обыкновенного ловеласа, но сейчас он её отчасти в этом переубедил.
– Иван Павлович самый обходительный человек на свете, хоть и не без своих странностей. – Решила на его счёт Альбина Викторовна, всё больше погружаясь в объятия его рук.
Но у Ивана Павловича на её счёт видимо
