были совсем другие виды и планы. И он совсем не приветливо на неё смотрит и ещё спрашивает, вместо того чтобы должным образом ответить ей на это стоящее в её глазах притяжение. – Ты мне тут голову не морочь всем этим. А давай на прямую говори, что тебе от Ивана Павловича нужно. Ты, надеюсь, не забыла, как скор на расправу Иван Павлович. – С грозным выражением лица проговаривает эти жестокие слова Иван Павлович. А Альбина Викторовна, как услышала это его к ней обращение: «Со всем этим», так и впала в умственный ступор не понимания, что всё это значит, и что себе там возомнил Иван Павлович, подразумевая под «этим». И она только и смогла выговорить, как: Не скажу.
А Иван Павлович и не настаивает. А он в один момент выпускает из своих рук Альбину Викторовну, и со словами: «Как хотите», оставляет Альбину Викторовну, потрясённую падением об пол, там же недоумевать дальше над случившимся.
Иван Павлович тем временем спешно покидает вначале спальню, затем спустившись по лестнице, второй этаж, и в результате оказывается с парадного входа, на крыльце дома. Откуда открывается преотличнейший вид на лужайку, на которой, в центре был установлен навес, со столами внутри, где уже частично разместились самые нетерпеливые и голодные гости. Также неподалёку от навеса расположилась танцевальная площадка со своей трибуной для выступающих, сейчас с музыкальной группой на ней, которая уже там находилась и что-то там поигрывала, развлекая прохаживающихся по лужайке гостей с бокалами в руках, а также тех, кто присел за установленные здесь же столики. Где часть столиков была заставлена бокалами и закусками, а за другими столиками, предназначенными для не крепко стоящих на ногах людей, расселись эти люди, и в ожидании начала празднества, под тот же бокал вина и закуску, прихваченную с того «шведского» стола, вели светские разговоры.
Иван Павлович быстро пробежался взглядом по всему этому присутствию и выдвинулся по направлению всего этого гуляния. И только он преодолел разделительную дорожку, как наткнулся на идущую ему навстречу, вовсю ширь своего лица улыбающуюся ему даму. Что можно было принять за местные особенности этикета, где при встрече людей разного пола, нужно вот так приветствовать друг друга (и Иван Павлович это так воспринял). И вот когда она практически сравнялась с Иваном Павловичем, то она так неоднозначно на него посмотрела искоса, а затем ещё и поприветствовала словами его: «А вы, Иван Павлович, сегодня особенно великолепно выглядите», то у Ивана Павловича не было другого выбора, как остановить эту улыбчивую даму, перехватив её за локоть рукой.
А как только она была таким способом им остановлена, то Иван Павлович выразительно на неё посмотрел и поинтересовался: Так вы меня знаете?
– Да. – Несколько удивлённо ответила эта дама, сгладившая с лица свою улыбку.
– И кто же, по-вашему, есть Иван Павлович? – без тени улыбки на лице, со всей серьёзностью спрашивает её Иван Павлович. А вот этот серьёзный подход Ивана Павловича к этой, вновь заулыбавшейся даме, качнувшей в усмешке своей головой, понимается ею по своему, улыбчиво.
– Изволите шутить? – с усмешкой спрашивает эта дама.
– Нисколько. – С той же невозмутимостью отвечает Иван Павлович.
– Понимаю. – Слегка придвинувшись к Ивану Павловичу, шепотом сказала эта дама. И теперь уже Иван Павловича насторожили слова и поведение этой улыбчивой и разговаривающей с ним шепотом дамы, явно что-то в его сторону замыслившей. И Иван Павлович, бросив взгляд по сторонам, шепотом отвечает ей. – Хорошо. Если вам здесь неудобно говорить со мной об этом, то давайте пройдёмте в дом. И там, в спальне, вы со мной поделитесь тем, чем хотели.
На что его улыбчивая собеседница на мгновение замирает в своём взгляде на Ивана Павловича, после чего отмирает и, покачав головой, со смешком говорит. – Да вы, Иван Павлович, скоры на подъём.
– Да, это я знаю, мне об этом уже сообщили. – С нетерпением говорит Иван Павлович, не скрывая того, что ожидал большего услышать от своей собеседницы.
– И с вами, Иван Павлович, я никуда не пойду, потому что отлично вас знаю. – Многозначительно говорит эта дама, глядя на Ивана Павловича совершенно не связующимся с её словами взглядом. – Вы, мол, Иван Павлович, мало упорствуете и настаиваете в своём желании меня пригласить в указанное вами место, и поэтому я вынуждена быть такой неприступной. Ведь я вас отлично знаю, вы не любите лёгких побед. – Что-то примерно такое говорил её взгляд.
А Иван Павлович хоть и не остался равнодушен к этому её взгляду, но на этот раз он не проявил свою особую прозорливость насчёт дум женского пола, чем он всегда славился и оттого знал, что ему предложить, а он как-то не особенно активно использовал свою харизму и всего лишь намёком сделал своё заманчивое предложение. – На этот раз я вас не подведу. – С использованием всё того же шепота, говорит Иван Павлович.
А его собеседница, явно ожидавшая большего, решает, что Иван Павлович нуждается в душевной встряске, и она со словами: «Вы меня заинтриговали, Иван Павлович. Я, пожалуй, подумаю над вашим предложением», покидает его.
Иван Павлович в свою очередь нисколько не расстраивается исходом этой встречи, и он, заметив отдельно стоящую группу людей, всё состоящую из представителей мужского пола, своим вниманием выказывающую интерес в его сторону, направляется к ним. И как им при подходе к этой группе людей выясняется, то он не ошибся в своих расчётах и его действительно здесь ждали.
– Иван Павлович, мы вас уже заждались. – Расплывшись лицом в радости при виде Ивана Павловича, держа в каждой из рук по бокалу с пузырящейся жидкостью в них, пышет удовольствием, широкой в животе разновидности человек, выступивший из кольца этой группы людей в строгих костюмах, развернувшихся к Ивану Павловичу при подходе к ним. – Бокал уже застоялся. – Добавил этот тип, протягивая Ивану Павловичу бокал.
– А, ты, наверное, самый обходительный, в каждой бочке затычка, из этой компании. – Иван Павлович этим своим догадливым, отчасти нелицеприятным заявлением сбивает с толку выступившего к нему навстречу типа. Что уж поделать, таков Иван Павлович, человек по особому прямолинейный, не привыкший ходить всё вокруг да около, и если он видит на твоём носу муху, то он не будет манерничать, делая вид, что не замечает её, а он тут же кулаком собьёт с неё всю спесь, которая её привела забраться на этот нос.
– Я не пью. – Остановившись напротив этого типа, Иван Павлович резко обрывает поползновения этого типа всучить ему бокал. И чего-чего, а вот такого от Ивана Павловича никто не ожидал, и если тип с бокалами, переставший в момент быть добродушным, онемел от непонимания происходящего, то стоящие сзади от него люди, хоть и удивились, но не настолько, насколько потерялся Виктор (этот тип с бокалами). И с их стороны, правда, от кого точно, так и не удалось выяснить, прозвучал приправленный ехидством вопрос. – И с каких это пор?
А Иван Павлович со всей серьёзностью скидывает левую руку так, что рукав его костюма, подтянувшись на руке, оголяет запястье руки, откуда на него и на всех вокруг смотрят дорогущие часы и, устремив свой взгляд на часы, говорит. – Уже как минут двадцать шесть. – Дальше вся компания погружается в молчание, из которого в один момент выводит вдруг очнувшийся Виктор, принявшийся покатываться со смеху (но только в смешливую меру). К чему присоединяются и все остальные люди из этой компании.
– А как же тогда истина? – немного придя в себя, чему способствовал глоток из бокала, обратился с вопросом к Ивану Павловичу Виктор. – Как её увидеть без рюмки? – добавил Виктор, покосившись взглядом на мимо проходящих дам. – Но видимо Иван Павлович сегодня задумал какую-то каверзу провернуть, или может быть, решил всех разыграть, и он держит себя в образе не пробивного на веселье человека. Так что сегодня он для всех серьёзный человек, и его ответ следует в соответствии со всем этим.
– Мне не нужны дополнительные стимуляторы, чтобы её увидеть. – Говорит Иван Павлович так, как будто на самом деле всё так, и он так думает. А вот его товарищи, кто сейчас стоит перед ним, почему-то всему этому не верят. Да хотя бы потому, что Иван Павлович никогда раньше не был замечен в такого рода девственном поведении, по отношению для начала к шампанскому. И оттого на лицах этих людей появляются снисходительные ухмылки в сторону Ивана Павловича. – Ну-ну, Иван Павлович, давай ещё что-нибудь скажи в защиту здорового, без похмела, образа жизни. – Так и читается на их лицах вызов Ивану Павловичу, может и на самом деле пересмотревшему свою прежнюю жизнь, проведённую в бесконечных кутежах и праздниках, и решившего сделать небольшой перерыв. А на этом настояла его печень и другие внутренние органы, поражённые его затяжными злоупотреблениями, в общем, врач пригрозил ему, что если он не сделает перерыв, то он за его жизнь не ручается.
Но они видимо забыли, с кем связались и кого решили взять за глотку его здорового, без капли спиртного образа жизни. И Иван Павлович не собирается, и не будет вести оправдывающую его выбор политику, и если эти господа решили всей своей гурьбой предъявить ему претензию, то он им ответит. Да так, что им больше неповадно будет, не то что бы смотреть с осуждением в его сторону, а они об этом думать больше не посмеют.
И Иван Павлович внимательным взглядом окинул стоящих перед ним людей, решивших подавить его волю и иметь своё влияние на него и, выбрав для себя первой целью, стоящего чуть позади от всех, плотного телосложения и с самодовольной улыбкой человека в костюме в полоску, обращается к нему. – Вот ты, – Ткнув пальцем в этого типа пальцем, чтобы значит, не возникло неразберихи и неуверенности в том, к кому сейчас обращаются, заявил Иван Павлович.
И так он это всё дерзновенно сделал и с явной заявкой на пренебрежение репутацией этого всеми здесь уважаемого человека, что этот господин от такой для себя и для всех здесь находящихся людей неожиданности, вдруг растерялся и потерялся в своей бледности, и как-то весь поник. И при этом никто не спешит прийти к нему на помощь и заступиться, напомнив зарвавшемуся уже сверх меры Ивану Павловичу (а ещё говорит, не употреблял), что когда вокруг много народу прохаживается и на тебя все смотрят, неприлично вот так тыкать пальцем в своего товарища, тем более, если это главный редактор одного независимого издания, борющегося за чистоту нравов современного общества. Ведь если нет никакого уважения к редактору столь уважаемого издания, и кто захочет, ему может тыкать пальцем в лицо, – и здесь нет ничего общего с критикой и свободной волей изъявления читателя, решившего таким образом проверить, что есть на самом деле демократия, – то, кто его в дальнейшем будет слушать, а тем более прислушиваться к его мнению.
И главный редактор само собой главной газеты с альтернативным мнением, Альтернатив Каутский, получив втык от своего вышестоящего начальства, представителей большого капитала, мигом вылетит со своего места, освободив его тому, кто уже не допустит того, чтобы ему тыкали.
Но Альтернатив Каутский не успевает поставить на место зарвавшегося Ивана Павловича, на
