Дарник и Княжна ЧАСТЬ 2 (1)

платили податей, а жили охотой, рыбной ловлей и торговлей скотом. С проезжих торговых караванов они пошлин, впрочем, тоже не брали, довольствовались продажей им свежей дичи и рыбы, но при малейшей обиде могли сильно наказать любого. Дарника здесь любили, тем более что немало бродников служило в его войске, и на каждой стоянке князя с воеводой-бродником Сеченем ждало щедрое угощение.
Чем дальше на юг, тем становилось по-летнему тепло и солнечно. Воины с удовольствием купались в реке, забывая о мечах и клевцах, спрятанных под сиденьями. Не донимая войско боевыми занятиями на берегу, Рыбья Кровь изредка устраивал пробные схватки на воде: две лодии охватывали с двух сторон дракар, перебрасывали на него доски с крючьями и с палками вместо мечей устраивали общую схватку. Или заставлял гребцов раскачивать лодии, а камнеметчиков с укрепленных на палубе треног попадать при этом в цель. Да во время движения отрабатывал сигнальные знаки, приучая судовые команды к нужным перестроениям и действиям.
– Все равно пока не дойдет до настоящей битвы на воде, понять, чего все это стоит на самом деле невозможно, – говорили арсы-мореходы.
Еще несколько дней пути и впереди показался Турус, два года назад бескровно сдавшийся липовскому войску. Дарника здесь поджидал посол из Калача:
– Получено разрешение переправиться русскому войску князя Дарника на Итиль и идти по Хазарскому морю в богатую Персию?
– Это будет стоить калачскому тудуну тридцать тысяч дирхемов, – невозмутимо выдвинул свое условие Рыбья Кровь.
– Обычно нам платят за проход по нашим землям, а не мы, – учтиво напомнил посол.
– Мои воины год назад кровь проливали с кутигурами за хазарского кагана и кровью расплатились за проход по Итилю. У вас с дамаским халифом война, любой наш поход в Персию, это военная помощь Хазарии. Еще раз говорю: поход в персидские земли стоит для вас тридцать тысяч дирхемов, – повторил князь.
Никто не препятствовал послу осмотреть приставшую возле Таруса к берегу липовскую флотилию. Несмотря на мирный вид северных «купцов» и их лодий, опытный взгляд хазарина сумел по достоинству оценить всю мощь речного словенского нашествия.
– Это правда, что ты взял у ромеев золото за разорение Калача? – забыв о посольской скрытности, прямо спросил он.
– Взять золото еще не значит за него проливать кровь. Если у меня получится добыть десять тысяч солидов другим путем, то я смогу просто вернуть ромеем их жалованье.
Хорошо поняв намек, хазарин поспешил к своей свите и было видно, как даже не заезжая в Турус, они все на рысях помчались в сторону Калача.
От Туруса до Калача было два дня пешего пути, столько же понадобилось и лодиям. Один день шли с особой осторожностью, ожидая огненосных бирем. Но во время ночной стоянки в их стан прибыл лазутчик, оставленный два года назад в Калаче, он сообщил, что запас ромейского огня у хазарских бирем кончился, а новые горшки для сифонофор из Царьграда привезут неизвестно когда. Поэтому во второй день все только и думали, как схватиться с беззубыми морскими громадинами.
И вот утопающий в садах пограничный хазарско-асский город. Ассы как русы и бродники тоже говорили на словенском языке, но долгое пребывание на торговом перекрестке между Танаисом и Итилем сильно изменило их: теперь они были больше хазарами и ромеями, чем словенами, и не испытывали к липовцам ни малейших единоплеменных чувств. Два года назад Дарник, никого не убивая, сильно пограбил калачский посад, поэтому на хороший прием здесь ему рассчитывать не приходилось. Отойдя к правому безлюдному гористому берегу реки, лодии стали располагаться на ночную стоянку. Бесконечный майский день долго не затухал, давая возможность калачцам с левого берега как следует рассмотреть хищных пришельцев. Как и хазарского посла, мирный вид лодий никого не мог обмануть. Чужие торговые лодии спешно покидали калачские причалы. Бирем и вовсе не было видно, судя по всему их отогнали или на восток по Калачке, либо вниз по Танаису.
У рядовых липовцев на лодиях шли свои споры: стоит нападать на город или нет?
– Если будем нападать, то уже сейчас надо готовиться к этому, – говорили менее искушенные бойники.
– Наш князь не пес, чтобы долго ходить вокруг и скалить зубы, – утверждали ветераны. – Всегда бьет внезапно. Вот увидите, утром сядем на весла и вперед!
Утром команда «вперед» последовала, однако не в сторону Калача, а вниз по течению.
– Так что не будем выполнять ромейский подряд? – удивлялись воеводы.
– Почему не будем? – отвечал князь. – У нас договор на целый год, а пока еще даже весна не закончилась.
Первых два дня после отплытия он с надеждой и опаской ожидал нового прибытия хазарского посла с собранным золотом, что действительно могло лишить его удовольствия напасть на Калач на обратном пути. Но посол не появился, ну и ладно, сам себе сказал Дарник.
Русло реки еще больше расширилось, горы и холмы по правому берегу сменились ровной степью, переходящей кое-где в песчаную пустыню. Селища бродников чередовались с зимовьями степняков и укрепленными купеческими стоянками. Липовцы нигде не задерживались, торопясь выйти к Сурожскому морю.
После впадения в основное русло полноводного Малого Танаиса движение на реке сильно оживилось. Встречные словенские суда, направлявшиеся из Ургана в Айдар безбоязно приветствовали караван лодий с рыбными знаменами на мачтах. С одного из них сообщили, что в Ургане уже знают о флотилии липовцев и готовятся ее основательно встретить, три биремы охраняют вход в гавань и ждут подхода еще трех бирем с Таврики. Дарник был порядком озадачен: как так, ведь они сами нанимали его и что делать, если ромеи первыми нападут на него? Сражение с регулярными морскими силами Романии не входило в его намерения. При захвате Туруса он успел увидеть действие ромейского огня с хазарской биремы и не хотел его повторения.
На ближайшей стоянке князь приказал снять мачты с трех самый быстрых лодий и посадить в них на весла двойное количество гребцов. Эти беспарусные суда стали дозорным отрядом его флотилии. Впереди поплыли два из них, третье держалось в отдалении, так, чтобы второе судно могло быстро вернуться к третьему, послать его с сообщением к основным силам и снова вернуться к первому разведчику.
Сам Дарник перешел на вторую дозорную лодию, чтобы самому все быстро решать. На хазарской карте русло Танаиса при впадении в море разбивалось на семь или восемь отдельных рукавов, образуя обширную дельту. Лишь бы биремы не успели преградить вход в саму дельту, опасался князь и подгонял гребцов налегать на весла изо всех сил.
Мачты бирем с узкими ромейскими флажками в горлышке реки они увидели за две версты. Вечернее солнце за легкой облачной пеленой окрасило западную кайму неба в мягкий оранжевый цвет, на фоне которого особенно отчетливо вырисовывались эти флажки. Дарник дал знак обеим лодиям пристать к берегу, к ним приблизилась третья и сразу поплыла обратно, дабы указать основным силам, где именно останавливаться на ночевку. Дождавшись, когда окончательно стемнело, обе дозорные лодии вновь поплыли вниз по реке, прижимаясь к заросшему камышами берегу. Все гребцы надели доспехи, борта украсили прямоугольные щиты, а два камнемета выставили на упоры в боевом положении. О том, надо или нет атаковать ромеев Рыбья Кровь себя даже не спрашивал. Раз те закупорили горловину реки, значит, как самое малое устроят обыск лодий и излишки оружия просто отберут. Как же после этого возвращаться в Липов?!
Вот впереди показались силуэты бирем. Высокие, внушительные, с двумя рядами весел, они стояли на якорях посреди реки, носами вверх по течению. Две впереди, третья чуть позади. Дарник не сразу сообразил, почему именно в таком порядке, потом понял, что это на случай, если словенские лодии прорвутся с какого-либо края, тот край третья бирема и закроет. 
– Ну что, возвращаемся? – спросил пробравшийся на нос арс-кормщик.
– Нет, идем мимо них дальше, – распорядился Рыбья Кровь.
Обе лодии продолжали медленно, не нарушая тишины, двигаться вниз по течению. Не замеченные ромеями они проскользнули мимо бирем, отошли на полтора стрелища и снова пристали к берегу, чтобы окончательно договориться, как действовать. План Дарника был предельно прост: пользуясь темнотой, подойти с двух сторон к третьей запасной биреме и одновременно напасть на нее. Если получится, сломать их огнеметные сифонофоры, потом быстро вернуться на лодии и удирать во всю прыть, но обязательно не забыть поджечь саму бирему.
– А может лучше себе ее захватим? – предложил арс. – Потом на биреме и в их Урган, переодевшись, ворвемся.
– Нам бы самим тут в угольки не превратиться, – усмехнулся князь. – Поэтому приказываю: ромеев не убивать, а только ранить в руки и ноги. Пускай своих потом сами перевязывают и лечат. Надо, чтобы двум другим биремам стало не до нас.
От больших и от малых щитов отказались, из доспехов оставили только шлемы и нагрудники, в железных котлах разожгли огонь для факелов.
Не все вышло столь гладко, как задумывалось. Грести бесшумно против течения не получилось. С биремы заметили крадущиеся лодии и подняли тревогу. Но липовцы были уже у обоих бортов. Лодия Дарника чуть промахнулась, сильно ушла вперед, и ее пришлось веревками с крючьями, закинутыми на ромейское судно подтягивать назад. Зато удалось дважды выстрелить из камнемета железными орехами по головам противника, пытавшегося обрубить крючья. Бойники с белыми повязками на шеях дружно лезли на бирему, падали в воду и снова лезли. Все прежние указания враз оказались забыты, горячка и сутолока рукопашной схватки не оставляли места каким-либо размышлениям. Дарнику пришлось самому зажигать факелы и передавать их воинам. На лодии осталось не больше пяти-шести человек. Хорошо, что еще трубач был на месте.
Тревога поднялась и на дальних биремах. Там засветились огни, произошло какое-то движение и чуть погодя на воздуху пронесся дымящийся предмет, упал на воду возле атакуемой биремы и взорвался пламенной вспышкой, освещая происходящее вокруг. Вода, казалось, только помогала горящей жидкости гореть еще ярче.
– Поджигай, поджигай! – машинально вслух повторял князь, пытаясь понять, сколько еще у них осталось времени.
На биреме шла настоящая резня. Полторы сотни захваченных врасплох ромеев оказывали слабое сопротивление четырем ватагам липовцев. Многие прыгали в воду, чтобы спастись вплавь.
Неожиданно горящий факел из рук Дарника выхватил Корней и белкой прыгнул с ним на высокий борт биремы. Огни на воде стали двигаться – ромеи спешили к месту схватки. Князь дернул за руку трубача, зазвучал сигнал отхода. Но вернуть вошедших в раж воинов было не просто. Пришлось изо всех сил призывно бить по железу. Наконец разгоряченные гриди и бойники потянулись на лодию. Не дожидаясь всех, стали обрубать веревки с крюками и отходить прочь. Первая лодия отошла еще раньше. Опоздавшие липовцы прыгали в воду и догоняли своих вплавь. Поднимая их на борт, умудрились захватить и двух ромеев, поплывших в суматохе не туда, куда следовало.
Запасная бирема была в густом дыму – факелы сделали свое дело. Два других ромейских корабля не