по праву старшего и как лучший знаток маршрута. Если он уставал, то его долговязую фигуру толстыми плечами подпирала низенькая англичанка.
Всю дорогу он, то ли сетовал на судьбу, то ли возмущался выпавшей им действительностью. Квинтэссенция труда. Экстракт мысли. Вершина цивилизации. Острие многовековых усилий всего человечества и такое унижение. Весь этот научно-технический апогей вынужден вести себя, как обыкновенные крысы…
- Ребята, кажется, я умираю. – тон прозвучавшей фразы был настолько обыденным, а смысл невероятным, что бредущие по переходу люди не сразу поняли, о чем речь и еще некоторое время продолжали упорствовать в преодолении почти совершенной тьмы.
Двигались они ощупью, выглаживая руками белесые стены узкого коридора. Ориентируясь на сопение заднего и едва различимую спину переднего. Стоило кому-либо поспешить или замешкаться начиналась нервная сумятица. Спертую тишину взбалтывали взаимные чертыхания.
Стас замыкал шествие, когда "мотылявшийся" перед ним поляк, остановился, произнес какой-то абсурд и стал сползать по стене. "Что-то не так". – предположил Стас, вынимая из кармана зажигалку.
И он не ошибся, с первого взгляда определив, что сидевший на полу человек, смертельно ранен. Такое он видел не раз от самых истоков человечества. С другой стороны Стас был уникальной личностью, побывавшей во многих временах, прошедшей через все более-менее значимые войны.
Тело астронавта заваливалось влево, будто безвольно опускавшаяся голова тянула его за собой. Он засыпал или впадал в беспамятство, левой рукой всё еще зажимая кровоточащую рану на животе.
- Среди нас есть врач? – громко спросил Стас. Внезапный свет и последовавший за ним окрик, наконец, остановили шествующих астронавтов.
Первым отреагировал капитан, мигом выздоровел и чуть ли ни бегом двинулся в обратном направлении, сметая тех, кто не успел посторониться.
- Стеф, Стеф! – опираясь руками на стену, француз склонился над товарищем. Скользя ладонями по вертикальной поверхности, присел на корточки: - Стеф, что с тобой?
Следом за капитаном к раненому подбежала русская. Голос женщины прозвучал с профессиональной настойчивостью:
- Сэр, позвольте.
- Что?! – безумные глаза капитана вскинулись на Ирину.
- Позвольте. – спокойно повторила женщина. - Я врач.
- Да, Ирина, конечно. – возвращаясь в состояние здравомыслия, капитан отодвинулся.
Вставая на колени, она сыпала приказаниями:
- Придержите же его кто-нибудь! Стас, посвети сюда!
На ее просьбу из полутьмы вынырнул итальянец. Капитан, чтобы не путаться под ногами у доктора и Стаса, поднялся и встал, привалившись правым боком к стене.
- Стефан, вы меня слышите? Стеф, проснись! Стефан, не спи! – Ирина пыталась растормошить поляка словами, одновременно отстраняя его окровавленную руку. Для чего пришлось приложить максимум усилий.
На черном комбинезоне астронавта, с левой стороны брюшины обнаружился порез. Поврежденную ткань окружало большое, кровяное пятно.
Из раны бил небольшой фонтанчик. Она тут же наложила на него ладони, поворачивая голову из стороны в сторону, прокричала:
- Тряпку, дайте, хоть какую-нибудь тряпку!
Зашумели расстегиваемые молнии комбинезонов.
Потревоженный, производимыми с его телом манипуляциями, поляк пришел в себя. Вскинул подбородок, направил на Ирину страдальческие глаза, тихо пожаловался:
- Мне холодно.
Взгляд его пошел по лицам окружающих. Находя блестевшие в полутьме глаза, он снова жаловался на холод. Он делал это спокойно, всего лишь уведомляя. Заметив, стоящего рядом капитана, улыбнулся. Улыбка вышла грустной, как будто прощальной:
- Кэп, я не хотел, чтобы миссия провалилась из-за меня... Думал, дотяну… Простите...
Слова давались ему нелегко, понадобилась передышка, веки астронавта опустились.
- Капитан, говорите с ним, не давайте заснуть! – чрезвычайно обеспокоенно попросила Ирина.
Кто-то рвал нательное белье.
И вдруг она вздрогнула. Продолжая одной рукой давить, другой стала щупать артерию на шее Стефана, через некоторое время констатировала:
- Всё. Опоздали…
Голова Стефана медленно опустилась на грудь…
- Смерть наступила от потери крови в результате проникающего ножевого ранения. – Сделала заключение женщина врач, вытирая руки поданным ей куском материала.
Третий раз за сегодняшний вечер голос Ирины изменился до неузнаваемости. Теперь он звучал, как безжизненная речь уставшего патологоанатома.
- Но как это возможно, он ведь, ни на что не жаловался, пока мы шли?! – капитан отказывался верить в случившееся. – Нет-нет! Этого не должно быть! Это же катастрофа! Ирина, сделайте что-нибудь!
- А что я могу сделать, если человек умер. – уведомила Ирина.
Вставая с колен, она взялась за вытянутую руку Стаса, в которой плясал крошечный, бензиновый светоч. Не молодой мужчина напряг мышцы, чтобы средних лет женщина смогла опереться. Словно нехотя женщина поднялась, машинально отряхнула колени, даже не глянув на ноги.
- Не тратьте зря огонь, еще пригодится. – сказала она, как бы, между прочим, в то же время, оглядывая коллег. Потом поправилась. - А вообще не гасите, дайте лучше закурить.
Стас, чтобы не обжечься, перехватил нагревшуюся коробочку подальше от огня, достал пачку, протягивая Ирине, попросил:
- Выньте и мне, пожалуйста.
Капитан сидел прямо на полу. Обхватив колени, неотрывно смотрел на труп, а может сквозь него. Остальные расселись поодаль. Все молчали.
Стас погасил зажигалку, сунул в карман, чувствуя телом разгоряченный металл. Маленький, сюрреалистичный мирок снова канул во тьму.
После недавнего света темнота стала еще гуще, но было в ней и немного облегчения. Ирина стояла напротив, с права от Стефана. Огонек ее сигареты, разгораясь при затяжке, высвечивал руку и лицо, казавшиеся окровавленными.
В гробовой тишине было слышно, как затягивались и выпускали дым курившие, потрескивали сгорающие ингредиенты…
- Миссия провалилась. – сказала Ирина, бросив окурок на пол, наступив на него ногой.
-Что? – нервно переспросил капитан. - Говорите по английски, пожалуйста.
- Финиш миссион. Гоу хоме, бразэ.
***
Скорбную паузу прервал капитан. Голос мужчины звучал спокойно и твердо:
- Станислав, зажгите, пожалуйста, свет. Ирина помогите подняться. Я хочу кое-что сказать.
Наверное, это была самая длинная речь за всю его сорокалетнюю жизнь.
- Я не могу согласиться с тем, что для нас всё кончено. – начал француз. – Станислав, предлагаю вам лететь с нами вместо Стефана.
По словам капитана получалось всё просто. В расположение они попадут незаметно. Доктор, который утром измерит давление и даст последнее разрешение на вылет, друг капитана и последний человек на Луне, который увидит их без скафандров. А дальше, как и запланировано шесть членов экипажа покинут базу и пройдут на корабль.
А после их взлета мир узнает, что миссия началась и как говорится, даже если вскроется правда, то они ведь ни в чем не виноваты. Ну, да, пострадает доктор, возможно, его уволят. Однако, Капитан отдаст ему все свои сбережения и думается, тот будет доволен обменом. Да и что значат какие-то люди по сравнению с миссией?
С другой, с очень привлекательной стороны, Станислав станет одним из самых прославленных людей на Земле, героем, о котором напишут книгу, десятки, сотни книг, и обязательно снимут художественный фильм. И не один. В общем, улетел на пару лет никем, то есть обычным техником, а вернулся знаменитостью, легендой космоса.
Очень жаль, что придется оставить тело Стефана, но позже они сообщат о подлоге. Его найдут и похоронят с почестями, ведь он отдал жизнь за то, чтобы миссия состоялась. По предоставленной видеозаписи найдут и его убийцу. И ничего страшного, если организаторам и спонсорам придется немного подправить список живых, вычеркнуть одного и вписать другого, они умеют выкручиваться и правильно преподносить информацию. Как говорится, это уже не наша проблема.
Пока долговязый с упоением, свойственным одержимым, расписывал все идеологические прелести бессмысленного путешествия, Стас всматривался в Ирину. Мужчина развлекался, наблюдая за женщиной. Когда он, якобы, соглашаясь с доводами капитана, кивал и поддакивал, женщина начинала светиться. Вначале появлялись искры в ее тревожном взгляде, и глаза светлели, потом занимались щеки, лоб, губы. Затем свечение распространялось на плечи и грудь, охватывало живот, бедра. Она словно подавалась вперед.
С наступлением пика Ирининого сияния, Стас вдруг «выключался», всем видом изображая глубинные сомнения, врубал игнор красноречию француза. Хмурясь, отворачивался, продолжая искоса следить за ней. Женщина на глазах тускнела. Она будто отступала в темноту. Но отступать было некуда - чувствуя телом прохладную стену, она внимательно слушала капитана и в свою очередь наблюдала за Стасом...
Качнулся ли от его дыхания огонек и в зрачки ей попал, хоть слабый, но всё-таки свет, а может ему просто показалось, что глаза Ирины полыхнули, как грозовые зарницы, когда капитан умолк. С одной стороны, ему были безразличны и эти люди, и миссия, о которой они грезили, но с другой, его фантазию будоражили огоньки, играющие в глазах Ирины...
"А почему все молчат? Почему никто не протестует? Не возмущается? Не задает, хоть какие-нибудь вопросы? - Стас поднял зажигалку над головой. Чувство похожее на ужас прогнало стадо мурашек по коже, когда он увидел лица, представлявшие передовое человечество. Люди прятали от него глаза, но отвернувшись от них, он чувствовал, что они смотрят на него, словно голодные дикари на чужака, которого они еще боятся, но уже решили съесть. - Да они же просто чокнутые все от этой своей миссии! Да это же просто заговор!"
Критические мысли одолевали: "Ничтожества, жизнь которых такая же пустая, как русло пересохшей реки. Если бы не эта их миссия они бы уже спились или окончили жизнь самоубийством! Секта одиночек на побегушках у прогресса! Пожалуй, кроме капитана и само собой Ирины, остальные бесцветные личности, невзирая на способности, образование и прочие степени. С капитаном понятно, кто-то же должен быть таким омерзительно идейным, чтобы увлекать простаков, обещая им то, чего на самом деле нет. А вот Ирина, по всему видно, живая настоящая любящая жизнь, каким боком она сюда? Зачем ей ледяной, по большому счету никому не нужный космос? Что же такого случилось, что гонит ее в пустоту?"
Он чувствовал, как они ждали. Особенно Ирина, не сводившая с него глаз. Зажигалка раскалилась. Он уже думал, а ни взорвется ли она? А если нет, то надолго ли ее хватит? Он вспомнил историю предмета. Глаза его расширились, перебросившись на Ирину. "Она же погибнет! – липкая от ужаса мысль приклеилась изнутри. - Спасти! Он должен спасти эту женщину! Но как?! Кто поверит ему?! Наверняка они подумают, что он струсил. Но самое страшное, что так подумает и она".
И он согласился, надеясь на какое-нибудь чудо. Он не знал, когда произойдет катастрофа, закончится ли к тому времени командировка, но, даже если он погибнет, то это его выбор. Сознательное решение принятое им здесь и сейчас. В конце концов, что ждет его дома? Робот, к которому он так и не смог прикоснуться, как к
