Университетская история. Глава 1
Университетская библиотека всегда жила таинственной жизнью. Не все понимали преимущество любознательного от одержимого книжным миром, хотя мало кто вообще в жизни знает, где абсолютное благо, а где абсолютное зло. Книги тоже разные бывают, как и люди.
Как-то в одной толстенной приятной книженции я нашёл нереально белый и пухлый листок бумаги из хорошего канцелярского магазина, а там явно секретарским почерком было выведено следующее изречение:
«Каждую ночь я ухожу в лес, в книжный лес моих фантазий и грёз, где мне ни капельки не страшно, чего не могу сказать в мире среди людей. Я нереально слабая и странная девушка, даже мои волосы живут отдельной для меня жизнью. Это невозможно объяснить общими словами, это нужно попробовать что называется, на вкус».
На странице № 282 я нашёл подробный адрес. Посмотрел по справочнику, который попросил у сестры Керри, и облизнулся: это та самая девушка! Как я это почувствовал, один Бог знает, но по мне пробежала волна полного удовлетворения этими цифрами Лонг-Уайт-стрит, 89! Это был праздник на моей улице, вау!
Закончив штудировать «Энциклопедии полезных ископаемых Северной Каролины", я отправился на тренировку нашей студенческой команды по крикету. По дороге порвал кроссовок об кусок арматуры, торчавший из-под земли как клык бизона. Я не любитель матюгаться, но в этот момент что-то заставило меня по-ковбойски выругаться. О, если б меня слышала моя покойная бабушка, не пропустившая ни до, ни после замужества не одной воскресной службы в нашей пресвитерианской церкви! Доковылял почти что на одной ноге до Боба, моего кореша, тот расплылся в идиотской улыбке, но как всегда выручил, друг есть друг.
С Бобом Салливаном мы дружим со школы, он классный парень, и всегда отвечает добром на добро, хотя иногда он превращается в зануду и циника, но с кем не бывают подобные метаморфозы. Я терпим к людям, тем более к друзьям. Друзья могут выручить даже там, где сам президент Соединённых Штатов бессилен. С друзьями даже самый даже самый неотесанный ботаник перспективно крут. Доказано, и не только мной. Но друзья не могут заменить место девушки. А с девушками мне меньше, значительно меньше везло. Прямо пропасть какая-то, жуткая без перспектива. Адрес в книге навевал надежду на спасение моего мужского эго. Вечно быть мальчишкой опасно не только для здоровья, но для жизни вообще.
Лонг-Уайт-стрит оказалась весьма неординарным местом. Столько детей я не видел даже в солнечных парках Лос-Анджелеса! Кроссовки Боба давили на всю стопу, но я боялся даже повести бровью среди этого шумного многолюдья. Ни единого окурка, ни одного фантика или банки из-под пива – идеальный порядок. Здесь явно царил матриархат. Я отыскал нужную дверь. Красная канадская лиственница, крыльцо отдавало честь первым дня американской независимости: те же цвета и оттенки свободы и добропорядочности.
Собрав волю в кулак, левой рукой, пальцем мизинца нажал на звонок. Минутная тишина, расторопные шаги, щелчок, открытие на половину, девушка в снежно белых волосах с красивым задумчивым лицом. Явно не из провинции, хотя и не столичная кокетка. В руках она держала книгу Артура Кларка «Остров дельфинов».
- Здравствуйте, мисс!
- Здравствуй!
- О, мы сразу стали друзьями!
- Вы из студенческой газеты?
- Да. А тебе уже значит, позвонили? – широко улыбнулся я и едва не откусил язык расходившимися в испуганном смущении зубами.
- Да. Проходи, я давно тебя жду.
Уютное местечко. Всюду старинные фотографии фортов и замков с видами на Альпы. Один, второй, шкаф с высокими фолиантами в светло синих корешках, и позолоченные ляссе висели как отдыхающие от скачек поводья. Кое-где попадался китайский фарфор в виде утончённых журавлей и не менее утончённых в медитации даосов. Гитара в углу кухни, массивное пианино в холле, вокруг которого мы шли вдвоём. Я хотел сразу дотронуться до её руки почувствовать теплоту её крови, но в тот момент я больше думал ногами, чем умом.
- Простите, мисс, но, несмотря на некую фамильярность, отважусь спросить: а вы здесь всегда и при любой погоде одна?
- Одна, но не совсем. Иногда меня навещает очень близкий родственник.
- Ага, родственник. Понятно.
- Не переживайте, он просто муж моей старшей сестры и бывает он очень редко. Сегодня он точно не заглянет и не помешает нам.
- Да, конечно, не хотелось бы попасть под настороженные взгляды ваших близких родственников. Всё-таки есть такое слово как «ревность».
- Ну что вы, как ревность здесь может быть, он же муж Глори, а не мой ухажёр. – Улыбка этой прекрасной девушки была божественной! – Кстати, а мы даже не узнали, как нас зовут. Я Сони, а тебя как?
- Ричи.
- Ты сейчас такой скованный. Неужели у тебя нет девушки? – Глори усадила меня в огромное кресло в кабинете, чьи размеры превышали все мои самые смелые ожидания и фантазии по поводу того, где бы жила моя девушка накануне нашей помолвки.
- Нет у меня девушки.
- Какое несчастье! На вид ты вполне симпатичный.
- Вот именно что «вполне». Я не люблю мотоциклы и рок, а ты сама знаешь, кому что нравиться.
- Ну, прогулка на лошадях куда симпатичнее дурацкого гудения моторов, тем более выхлопные газы разрушают природу и наш мозг. А рок и я не люблю, мне куда больше нравиться классическая музыка, она успокаивает и даёт силы мечтать о красивой любви.
Глори показала глазами, что пора доставать свой диктофон. Я быстро достал свой телефон. Она склонила набок голову, больше похожую на снежную вершину, чем на человеческие кудри. Её томный взгляд погрузил меня в некое подобие даосской медитации на гору Фудзияма.
- Итак, Глори, начнём. Довольны, ли вы работой нашей университетской библиотеки?
- Да, вполне довольна.
- Какой жанр вы даже читаете дома, вечерами и за чашечкой вечернего кофе?
- Какая всякая девушка, я предаюсь погружению в романтические истории из прошлого. Особенно, знаете ли, история любви Жозефины и Наполеона Бонапарта меня так очаровала, так потрясла, что преступая к чтению эпилога, не смогла не прослезиться как девочка.
- Вы, наверное, тут же захотели написать свою историю любви?
- Увы, я не так гениальна как они.
- Понятно. А что скажите по поводу поэтических книг?
- Рембо меня заинтересовал куда больше всех остальных. И Китс тоже, вполне идеал для подражания нашим современным мужчинам.
- Фантастика вам нравиться. Ах, да, я же видел у вас книжку Кларка…
- Очень интересный автор, мне нравиться его слог.
- Мисс, сделаем перерыв или продолжим?
- Пойдёмте, Ричи, в мою вторую комнату, я покажу вам, как цветёт одна из любимых моих орхидей.
Глори меня буквально потащила как маленького. Кожа её была бархатной и с приятной сухостью. В моей башке прямо в звук зазвучала «Walk on». Тресните меня по голове, я влюбился!
Мы свалились тюленями на эту явно индейскую кровать непонятно почему запасной комнаты, а не первой и спальной. Орхидея росла под самым потолком. Розовая, таинственная, превосходная для глаз. Я уже начал подыскивать самые хвастливые эпитеты по поводу знакомства с Глори, которые вложу в удивлённые уши Салливана-младшего. Вряд ли он поверит без доказательств. Нужны доказательства. Парочка фото совсем придётся кстати. Но меня опередила сама Глори. В правое ухо мне подул жаркий бриз её слегка сбивчивого дыхания:
- Ты когда-нибудь целовался с девушкой?
- Не приходилось. Так только, совсем по-детски, Глори…
- Тогда поверни голову и поцелуй меня.
Я облизнул мгновенно пересохшие губы и под «Anthem» всё также только в моей голове мы с Глори впервые соединились губами. Губы её пахли спелой, самой спелой ежевикой. Такие мягкие и в тоже время упругие. Она ближе притиснулась ко мне и я ощутил прикосновение её груди. Такой же мягкой и такой же упругой. Потолок поплыл вместе с орхидеей. Селфи Глори сделала сама.
Вид из окна её комнаты напоминал стилизованный райский луг. Множество дорого одетых горожан со слегка утомлёнными лицами прогуливались под вечерним солнцем. Такой разнообразности физиономий мне мог позавидовать любой из самых модных театров Парижа. Этот город дал взрасти каждой народности, без преувеличения. По крайней мере, я увидел почти что всех, кого когда-то видел по передачам "Дискавери-чэннел". Глори, тем временем скрылась в ванной, и я не обращал никакого внимания ни на звучный шум воды, ни на какие-то хлопанья, явно не проделки домового. Меня интересовал сам вид из окна, моё присутствие здесь и сейчас. Мне понравилось уютное гнёздышко Глори, наши вкусы жизни совпадали на многие проценты, ни чуть не меньшие, какие требуются к каждому из кандидатов в мужья и жёны. Я уже хотел не просто переспать с ней, а быть чаще рядом, стать кем-то большим, чем просто парень на пару уэкендов.
Не удержавшись, я заглянул в приоткрытую дверь ванной комнаты. Глори стояла под душем и намыливала своё шикарное и безупречное бронзовое тело снежной пеной. Она ничуть не смутилась, а только выпрямилась, не отводя глаз. Я как дурак уставился на её низ живота, хотя всеми силами хотел смотреть в более нейтральное место на её теле. Лёгкая растительность просто взорвала мой мозг. Глори ответила взглядом на взбугрившийся участок на моих брюках. Нам хватило пары минут, чтобы продолжить познавать друг друга. Эти минуты подняли нас на недосягаемые доныне вершины наслаждения. Эта девушка пронзила моё сердце насквозь, я буквально истекал кровью клятвы верности ей. Блуждания рук продолжились куда более чувствительными занятиями уже в её спальне, той самой, первой, где находилась её святая святых. Первое что я увидел, внеся Глори на руках в эти сокровенные квадратные метры её святилище, был портрет Глори и Ричи. Да, да, там, в красках безупречной работы был тоже я, и был в свадебном костюме. Я потерял дар речи, но для занятий любовью речь как раз была и не нужна. Тем более, все ожидания в один час оправдывали все мои самые смелые фантазии некогда одинокого парня, привыкшего к прикосновениям к книге, нежели к прикосновениям к девичьей коже.
Университетская история. Глава 2
Когда наблюдаешь свой портрет, сделанный вопреки твоим ожиданиям, замечается странное чувство своего неожиданного отцовства. Эта как твои разговоры издали в виде пухлого тома с красивой обложкой, хотя ты каждый день лепетал какую-то обыденную чушь, вроде силы ветра со склона вон того красного холма, где ты однажды потерял свои первые часы, или рассуждений о тусклости и яркости шрифта центральной газеты штата. Кому оно это всё нужно. Если только Глори. Если только ей одной нужен был не только этот чёртов портрет, кстати, довольно классический, но и призрак с пронзительным взглядом тёмных как земля после дождя глаз.
В библиотеке затеяли глобальный ремонт, я отважился починить плинтус и часть плитки у второго входа, примыкающего к монументу Энн Спенсер. В жизни всё надо попробовать через свою кожу, и через свои мышцы. А ещё это был прекрасный способ доказать Глори, что я не белоручка и могу делать то, что никогда не оставит тебя без куска хлеба. Хотя Глори часто посмеивалась надо мной, во всеуслышание заявляя что писака никогда не станет китобойцем. Я не мог с ней не согласиться, но чуть прикрыть её хитрый ротик я всё же попытался. Она
