Королева и пастух

Королева и пастух
(история, похожая на сказку)

– Тот, кто полагает, что королевская жизнь это сплошное удовольствие и никаких забот, сильно ошибается, – говорила королева Марианна своему мужу королю Альберту. – Не всякий дворец годится для проживания: есть дворцы, как нельзя лучше приспособленные для жизни, но есть и такие, в которых невозможно жить. Если из окон дует, или, напротив, они вовсе не пропускают воздух; если они слишком большие, так что солнце заливает залы невыносимым светом, или слишком маленькие, отчего даже днём тёмно, как ночью, – не стоит надолго задерживаться в этом дворце, как бы ни расхваливал его ваш архитектор, получивший за свой проект хорошие деньги.
– А, вы о нашей загородной резиденции! – догадался Альберт. – Архитектор оказался шельмой, а производил неплохое впечатление.
– Если печи надо топить непрестанно, тратя целые возы дров, чтобы внутри не было холодно, как в погребе, – продолжала Марианна, – если они дымят, так что першит в горле и слёзы текут из глаз, – здесь нельзя жить не то что зимой, но и летом, поскольку и летом бывают прохладные дни, и, особенно, ночи, после которых просыпаешься в угаре, со страшной головной болью.
– Чёртовы печники! – сказал Альберт. – Обещали, что ни малейшего запаха дыма не будет!
– Если кровать в спальной хотя и красивая, но неудобная, – продолжала Марианна, – если она скрипит, как несмазанное колесо телеги, и вы боитесь пошевелиться, потому что этот скрип мешает спать не только вам, но и служанкам в передней, – утром чувствуешь себя совершенно разбитой, да ещё с тёмными кругами под глазами и несвежим цветом лица.
– Дорогая, вы чересчур привередливы, – возразил Альберт, целуя ей руку. – Если бы вы хоть раз побывали на войне, то научились бы довольствоваться минимальными удобствами.
– Мне нужен дворец с нормальными окнами, печами и кроватью, а иначе к чему мне вообще дворец? – упрямо сказала Марианна. – Поэтому я выбрала на лето мой замок в горах: в нём всего тридцать комнат, но зато он уютный, в меру светлый, хорошо отапливаемый и спальня там с удобной кроватью.
– Вечно вы выбираете худшее из жилищ! – возмутился Альберт. – Разве мы настолько бедны, чтобы жить в убожестве? Конечно, наши доходы упали в последнее время из-за всяческих потрясений, от которых страдают в первую очередь короли, но мы по-прежнему можем себе позволить жизнь, достойную венценосных особ. Нет, моя милая, если вам охота мучиться в горной лачуге, я не могу вам этого запретить, но я не поеду с вами. Я отправлюсь на войну – вот что я сделаю! Слава богу, всегда найдётся какая-нибудь война, тем более, летом, когда сама природа благоприятствует войне. Да, я отправлюсь на войну, а зимой, когда вы возвратитесь в столицу, я тоже вернусь сюда, потому что зимой воюют лишь дикари.
– Я знаю, что война милее для вас тихих радостей на лоне природы, и почти не сомневалась в вашем ответе, – сказала Марианна. – Однако не забудьте о своём радикулите, который вы привезли из прошлой военной компании. Возьмите побольше согревающих мазей для растирания и пояс из собачьей шерсти, чтобы обвязываться им, – и не спите на голой земле, умоляю вас!
– О, моя дорогая! – Альберт поцеловал ей руку. – Есть ли на свете более заботливая жёнушка, чем вы?..
Не прошло и двух недель, как приготовления к отъезду были окончены. Собираясь отдохнуть просто и без излишеств, королева захватила с собой всего пару десятков  сундуков с вещами и не больше пятидесяти баулов, так что все они вместились на десяти подводах, а остальные десять заняли слуги со своими вещами и придворные музыканты. Кроме того, с королевой поехала её старая няня Вильгельмина, с которой Марианна не расставалась с младенческой поры, и министр двора Алозиус.
***
Королевский замок стоял на скале посреди хвойного леса, а дальше, где ели расступались, начинались полные цветов горные луга, поднимающиеся до подножья заснеженных гор.
– Я буду жить просто и скромно; мы будем довольствоваться тем, что даёт нам природа, – стоя с Вильгельминой на балконе замка, говорила Марианна. – Пусть Алозиус распорядится, чтобы каждое утро нам доставляли свежий творог, сметану, масло, козий сыр, ветчину, яйца, баранину, живую форель, гусей и уток, ранние фрукты и овощи, – а хлеб, булочки и пирожные для десерта выпекут наши повара. Трудно с вином, потому что оно тут кислое, а винный погреб пуст, но я  захватила с собой прекрасную, хотя и небольшую коллекцию вин. Этого должно хватить на всё лето при условии, что слуги не будут покушаться на моё вино – для того чтобы избавить их от соблазна, я отдам ключ от погребка Алозиусу, который сам будет выдавать бутылки.  Однако надо купить для слуг несколько бочек местного вина и пополнять эти бочки по мере необходимости.
– Часто придётся их пополнять, – заметила Вильгельмина. – Они быстро опустеют.
– Что поделаешь: мы должны быть снисходительными к маленьким слабостям наших подданных, – улыбнулась Марианна и продолжала: – По утрам я буду умываться родниковой водой и одеваться в скромное домашнее платье. Завтрак тоже должен быть самым простым:  омлет с ветчиной, гусиный паштет, творог, сыр, пара горячих булочек с маслом и кофе – это всё, что нужно.
После завтрака мы будем ходить на луг, и я уже знаю, что надену туда: платье селянки, его специально пошили для меня из батиста и бархата. С собой мы возьмём книги для чтения и корзины с провизией, чтобы можно было слегка перекусить; ну и, конечно же, с нами пойдут музыканты – так приятно послушать музыку на природе! Надо будет также захватить шатёр, чтобы скрыться от солнца, раскладной стол и плетёные кресла… Боже мой! – спохватилась она. – Мы же не взяли из города плетёные кресла!
– Можно взять на луг здешние кресла, они очень удобные, – сказала Вильгельмина.
– Но и очень тяжёлые, – возразила Марианна. – Нет, я не хочу, чтобы слуги ворчали, что королева слишком нагружает их.
– Они всё равно будут ворчать, – не согласилась Вильгельмина.
– И всё-таки надо послать подводу в город за плетёными креслами, – сказала Марианна. – Если посланцы поторопятся, нам не придётся их долго ждать… После возвращения с луга у нас будет обед, тоже по-сельски простой: блюд не более пяти, два-три десерта, немного фруктов и вино. Послеобеденные часы мы посвятим, как это советуют философы, лёгкому сну, а затем игре на арфе и занятиям литературой: ты знаешь, я начала сочинять пьесы, и одна из них с успехом прошла в нашем  придворном театре… После ужина – небольшой концерт…
– О, господи, не много ли музыки? – сказала Вильгельмина.
– …Небольшой концерт музыкантов, – не слушая её, продолжала Марианна, – в гостиной. Оттуда такой чудесный вид на горы: слушая музыку, можно любоваться закатом, озаряющим горные вершины.
Потом – спать. Не знаю, правда, как быть с ванной и вечерними процедурами: простота простотой, но я не представляю, как можно обойтись без всего этого, – я скорее соглашусь голодать, носить грубую и даже некрасивую одежду, чем лишиться тёплой ванны, душистых бальзамов, кремов, притираний и прочих маленьких радостей. Ванная комната тут ужасная, в старину чистоте придавали небольшое значение, – надо будет что-нибудь придумать. Зато кровать у меня в спальне такая мягкая и удобная, что я сразу на ней заснула вчера, и мне снились приятные сны… Вот так мы и будем жить, спокойно и безмятежно, ведь покой и душевная безмятежность это и есть счастье.
– Да, если нет настоящего счастья, – сказала Вильгельмина себе под нос.
***
Алозиус стоял перед маленьким зеркальцем в своей комнате и разговаривал сам с собою.
– Кошмарное зрелище, душераздирающее зрелище: волосы поредели, лоб в морщинах, под глазами мешки, щёки дряблые, кожа висит на кадыке. А кто я есть? Что-то вроде дворецкого, или ещё хуже – мальчика на побегушках, и это в мои годы! Королева дала мне ключ от винного погреба, чтобы я следил за её вином: почётная должность, нечего сказать! До чего ты дошёл, Алозиус, до чего ты дошёл!..
Нет, пора с этим кончать: я покажу, что я значу, – о, вы ещё не знаете, кто такой Алозиус! Я умнее, я хитрее, я выше всех вас! Вокруг одни ничтожества; если бы не зависть, они давно должны были бы признать моё превосходство. Взять королеву – что она собой представляет? Умна ли она? – нисколько! Нахваталась книжной премудрости и думает, что умна. Нет, ты своим умом проживи, а чужим каждый прожить сможет: любой дурак, прочитавший книгу, такие умные вещи изрекает, куда там! А копни глубже – своего ничего нет, одна пустота и глупость.
Благородна ли королева, честна ли она? Только по происхождению: легко быть благородным и честным, если ты родился в знатной семье, где честь с благородством даются тебе как подарок от рождения. Ты попробуй приобрести их, если родился в подлости и низости, где честь и благородство – непозволительная роскошь. Да и много ли в мире честных людей? Большинство лишь притворяются честными, пока не представится возможность променять свою честность на что-то более ценное и осязаемое. В этом смысле я честнее многих, потому что готов продаться только за хорошее воздаяние и не размениваюсь на пустяки.
Я могу быть добрым, если мне это ничего не стоит, а добра ли королева? Ох, не смешите меня: её доброта – сплошное лицемерие, маска, которую ей нравится носить! Жизнь это большой карнавал, где все носят маски; так и должно быть – сними их и увидишь таких чудовищ, которые в самом страшном сне не привидятся. За человеческим обличьем скрывается дикий зверь: ух я-то знаю, меня не обманешь даже искусно изготовленной человеческой личиной!..
Однако я заболталс, обида разожгла словесный пыл: что толку растравлять свои раны, их надо лечить. Моё исцеление – богатство и власть, когда я ехал сюда, я надеялся с помощью королевы стать первым министром. Теперь понятно, как я ошибался: она не ставит меня ни во что – разве только для надзора за её винным погребом. Что же, если нельзя достичь моих целей с помощью королевы, значит, надо действовать против неё. Моим союзником будет король, хотя он пока не знает об этом. Королева не любит его, она вышла замуж из династических интересов, – да и по правде сказать, какая женщина полюбила бы эдакого солдафона?
Этим надо воспользоваться. Женщина не может жить без любви: со времен Евы она готова бросить во имя любви даже райское житьё. У королевы обычное женское сердце, которое жаждет любви, – так надо утолить эту жажду! От любовного напитка теряют голову даже мужчины, а женщины вовсе становятся безумными: полюбив, королева впадёт в безрассудство и наделает много такого, что приведёт короля в ярость. Пусть он тоже женился не по любви, но не потерпит измены! Ревность – великая штука: кто может вынести покушение на свою собственность, а что может быть более собственного, чем жена, которая с вами плоть едина?
Итак, мой план таков. Я подыскиваю для королевы милого дружка, в которого она влюбится и ради которого позабудет обо всём на свете. Кто это будет? Какая разница! Разве трудно найти мужчину, способного пленить страдающее без любви сердце женщины? И чем ниже по положению он будет, тем лучше: женщины не признают рангов в любовных отношениях, однако для короля нестерпимой станет мысль о том, что королева не