просто изменила ему, а изменила с каким-то простолюдином.
Я открою глаза королю на её измену; я выступлю разоблачителем коварства и низости королевы; я подскажу, как избавиться от неё. Я буду утешителем короля и спасителем его чести, и после этого я сделаюсь его первейшим другом и советником. Вот тогда моя мечта сбудется: я получу пост первого министра! То-то все полопаются от зависти, как возвысился Алозиус!..
Остаётся найти подходящего любовника для королевы. Да поможет мне змей-искуситель!
***
В один прекрасный день, когда солнце светило особенно ласково, а природа была тиха и приветлива, королева задремала за чтением на своём любимом лугу. Пробудилась она от громкого мычания и густого запаха овец. Открыв глаза, она увидела, что овцы зашли под полог шатра, и услышала резкий мужской окрик:
– Куда вас занесло?! Нашли место!
Высокий мужчина в войлочной шляпе и войлочных сапогах, одетый в длинную безрукавку из овечьих шкур, вошёл в шатёр и палкой стал выгонять овец.
– Это я овцам говорю, – проворчал он, уловив удивлённый взгляд Марианны.
– Вы кто? – ещё больше удивилась она.
– Я-то пастух, а вот вы кто? На нашем лугу я таких господ не встречал, – сказал он.
– На вашем лугу? – переспросила Марианна.
– Вообще-то он королевский, то есть королевы, но она здесь не часто бывает. Разве что прохлаждалась в прошлом году: я тогда пас овец за перевалом и её не видал, но слышал, что она с причудами, – охотно пояснил пастух.
– Благодарю вас, – улыбнулась Марианна. – Я и есть та самая королева с причудами.
– Да ну? Вы королева? Вот уж никогда не подумал бы! – простодушно изумился пастух. – Я себе королеву по-другому представлял – эдакую расфуфыренную и высокомерную, а вы – совсем иное дело. Неужто и впрямь королева?
– Моя свита может это подтвердить, – сказала Марианна, знаком останавливая Вильгельмину и слуг, которые, беспокоясь за королеву, хотели подойти к ней.
– И впрямь: столько народу с собой притащить, да ещё с музыкой, такое только королева может, – согласился пастух. – Как же мне вас называть: ваше величие, что ли?
– Ко мне обращаются «ваше величество», а имя моё Марианна, но так меня называют лишь близкие, – ответила она.
– Ну что же, неплохое имечко, а меня крестили Иоханном и зовут так же – что близкие, что дальние, – спохватившись, пастух снял шляпу и поклонился королеве. – Вы уж не серчайте на меня за то, что я вас потревожил.
– Я ничуть не сержусь на вас, – возразила Марианна. – Мне редко удаётся вот так запросто поговорить со своими подданными, а ведь я королева и обязана знать, чем они живут, чтобы заботиться об их благе. Как вам живётся, господин Иоханн?
– Не сказать, что легко, – ну да кто живёт легко, кроме бездельников и лоботрясов? – ответил он, почёсывая затылок. – Пастушеская жизнь не самая лучшая на свете, зато какая свобода! Поглядите-ка, какие просторы вокруг, какая даль! А воздух какой – запахами трав полон, чистый мёд!
– Вы поэт, господин Иоханн, – сказала Марианна. – А семья у вас есть?
– Один как перст, – вздохнул он. – Я с детства сирота.
– А жена или невеста? – продолжала допытываться Марианна.
– Была девица, с которой мы шуры-муры крутили, но привожу я как-то овец на зимнее стойбище, а она уже замуж выскочила. Бог с ней, я не в обиде, одному жить, опять-таки, свободнее. Зимой скучновато, но я на свирели играю, а не то из дерева вырежу что-нибудь. Посмотрите, вот моя работа, – он достал из сумки, что висела у него на плече. искусно вырезанную фигурку медведя и протянул королеве.
– У вас талант, господин Иоханн, – сказала она. – Красивая вещица.
– Берите, дарю. Я ещё вырежу, – отвечал он.
– Благодарю вас, вы очень любезны. Может быть, вы и на свирели мне сыграете? – попросила Марианна.
– Отчего не сыграть? Слушайте, коли хотите, – он вытащил свирель и начал играть.
Снисходительная улыбка, которая вначале появилась на лице королевы, быстро исчезла: Марианна никогда не слышала такой чудесной музыки, протяжной и нежной, наполненной волшебными мотивами. Марианна слушала, как зачарованная, и при последних звуках свирели вздохнула всей грудью.
– Прекрасно, – проговорила Марианна. – Трогает за душу. Вы это сами сочиняете?
– Оно само в голове появляется, а я лишь наигрываю, – ответил Иоханн. – Ах вы, проклятые, разбрелись по всему лугу! – спохватившись, закричал он на овец. – Простите, ваше величество, я их сейчас уведу, а не то они вам тут всё потопчут.
– Приходите ещё, с вами приятно поговорить, – сказала Марианна.
– И с вами тоже – ей-богу, никогда не подумал бы, что вы королева! – широко улыбнулся Иоханн.
– …На что вам дался этот пастух, – сказала Вильгельмина, когда он ушёл. – Неотёсанный дикарь, мужлан.
– Дикарь? – повторила Марианна. – Да, конечно, но в этой дикости такая непосредственность, детская простота. Мужлан? Нет, нисколько! Мужлан – свойство характера, а не внешности. Король может быть мужланом, а пастух – королём, если судить по внутренним качествам.
– Пастух королём? Где это видано?.. – возразила Вильгельмина. – Читать больше не будете? Сказать музыкантам, чтобы начинали концерт?
– Нет, не надо. Пойдём в замок, – ответила королева.
***
– Вы спрашиваете про музыку, – откуда она, мол, берётся? – рассказывал Иоаханн, отвечая на вопрос Марианны во время очередной встречи. – Вслушайтесь: музыка везде. Вот облако закрыло солнце, а вот подул ветерок, – и во всём этом музыка. А жизнь? Вы слышите, как она играет повсюду, как каждое живое существо славит её и радуется ей. Всё поет, везде слышится музыка.
– Вы слышите её? – спросила Марианна. – Можете сыграть мне?
– Да ради бога, – Иоханн достал свирель: раздалась лёгкая и весёлая мелодия, от неё хотелось смеяться и танцевать.
– Не хотите ли потанцевать? – вдруг сказал Иоаханн, будто угадав мысли Марианны.
– Как? Вы приглашаете меня? – растерялась она.
– А что тут такого? Если хочется танцевать, надо танцевать. Или вы не умеете? – лукаво прищурился он.
– Меня хвалили лучшие танцоры: они говорили, что мне нет равных, – с гордостью возразила Марианна. – Но танцевать здесь?
– Что же тут такого? – повторил Иоханн. – Или королеве не положено танцевать с пастухом? Так никто же не увидит!.. Эй, музыканты, гряньте что-нибудь зажигательное! – крикнул он им и подал руку Марианне: – Прошу вас!
– Нет, это уже чересчур! – воскликнула Вильгельмина, спеша к ним через луг. – Ваше величество, опомнитесь!
– Помолчи, тётушка! – остановил ей Иоханн. – Что же вы застыли, музыканты? Играйте так, чтобы ноги сами в пляс пошли!
Музыка заиграла, Иоханн подхватил Марианну и повёл её в танце. Она невольно засмеялась: движения Иоханна были диковаты, но легки и непринуждённы. Скоро она сама увлеклась и вместе с ним подпрыгивала, когда он подбрасывал её.
– В жизни так не веселилась, – переводя дыхание, сказала она по окончании танца. – Из вас получился бы превосходный танцор: вы чувствуете ритм.
– Что же вы думаете, я только овец умею пасти? – усмехнулся он.
– О, нет, я так не думаю! – возразила она. – Вам многое дано, в вас столько скрытых талантов… Знаете, мне пришла идея: я устрою бал в замке и приглашу вас; надо лишь подобрать вам костюм.
– Да уж понятно, что на бал не ходят в овечьей шкуре, но вашего костюма мне не надо, у меня свой есть, – сказал Иоханн. – Моя крёстная сшила мне его, у неё золотые руки, – в таком не стыдно показаться даже в королевском дворце. За принца можно сойти, ей-богу!
– Вот мы и проверим: я позову на бал дворян со всей округи, а вас мы выдадим за моего родственника королевской крови, – подхватила Марианна. – Посмотрим, сумеют ли они догадаться, кто вы на самом деле.
– Что-то вроде маскарада? – спросил Иоханн. – Что же, как-то на сельском празднике я представлял самого турецкого султана, и все со смеху попадали: говорили, что я – вылитый султан, хотя, говоря по правде, его никто у нас в глаза не видывал. Принца ведь тоже никто из наших господ не видал, так что авось не догадаются.
– …Вы это не серьёзно? Насчёт бала? – спрашивала Вильгельмина, когда возвращалась с Марианной домой. – Нет, идея отличная: местные дворяне недовольны, что вы ими пренебрегаете, и будут очень рады получить от вас приглашение. Но пригласить на бал пастуха?! Какой скандал разразится, если ваш розыгрыш раскроется! Нельзя забывать о приличиях.
– Хватит ворчать, Вильгельмина! Приличия мне при дворе надоели, не хватало ещё и вдали от двора быть связанной по рукам и ногам, – прервала её Марианна. – Да, маскарад – что тут такого? – вспомнила она слова Иоханна.
***
Вильгельмина никогда не видела, чтобы королева готовилась к балу в таком возбуждении.
– Надо всё привести в порядок, – говорила Марианна, вышагивая по замку и указывая направо и налево. – Вымыть окна и зеркала…
– Но их мыли перед нашим приездом, – сказала Вильгельмина.
– Они уже запылились, надо вымыть ещё раз. Вытрясти портьеры и ковры… – продолжала Марианна.
– Но здесь их так много! – возразила Вильгельмина.
– Натереть полы, вычистить люстры и подсвечники, не забыть очистить камины, – и отдраить, наконец, дверные ручки! Они грязные до безобразия: с самого приезда я прошу их отчистить, и никакого результата! – возмущалась Марианна.
– Бог мой, да это работа на несколько недель! – заохала Вильгельмина. – Нам до осени не управится.
– С нашими слугами – конечно. Вчера я целый час ждала, пока мне принесут чистые туфли взамен испачканных, – и так постоянно: не дозовёшься, не допросишься, – пожаловалась Марианна. – Надо нанять в помощь женщин из деревни.
– Столько хлопот, и было бы из-за чего! – вздохнула Вильгельмина.
– Нельзя же устраивать бал в пыли и грязи; что скажут наши гости? – пожала плечами Марианна.
– Так это вы о них заботитесь? – тонко улыбнулась Вильгельмина.
– И позови ко мне главного повара, будь любезна, – попросила Марианна. – Я непритязательна в еде, но гостей хочу угостить на славу. И Алозиуса позови: мы обсудим с ним, какое вино подать на стол.
– …В здешних краях пьют такую кислятину, что любое другое вино покажется хорошим. Однако я подберу наилучшие вина из тех, что вы привезли, если таково ваше пожелание, – с поклоном ответил Алозиус на просьбу королевы. – Сколько ожидается гостей?
– Всего лишь около сотни. Я отправила приглашение всем дворянам, живущим поблизости, и даже из купеческого сословия пригласила кое-кого, но народу в этой местности немного, – сказала Марианна. – Зато будет один мой родственник: он нелюдим, редко бывает в обществе, но мне удалось его уговорить.
– Кто же это? – удивился Алозиус.
– Вы его не знаете, он дальняя родня. Очень достойный человек, пусть не из столь знатного рода, как мой, – едва заметно усмехнулась королева.
– Прикажете принять его с подобающими почестями? – спросил Алозиус.
– О, нет, никаких особых почестей! – покачала она головой. – Он прибудет как частное лицо, поэтому мы примем его наравне со всеми. Однако мне интересно, догадаются ли гости, что он принц?
– Можете не сомневаться: порода сразу видна. Простолюдин, как его ни разодень, останется простолюдином, а принц – и в лохмотьях принц. Поведение, манеры, умение держаться – говорят сами за себя. Вот взять хоть меня: сколько лет я при дворе, а меня всё ещё принимают чуть ли не за простого
