(история девятнадцатая из серии «Воспоминания из будущего»)
- …Север… - Риса внезапно остановилась посреди комнаты, не дойдя до окна, занавешенного шторой, развернулась на пятках, потеряла равновесие, взмахнула руками, словно птица, длинный широкие рукава просторного халата встрепенулись встревожено и по комнате пронёсся лёгкий ветерок, она покачнулась повторно. Восстановила равновесие. В её серо-зелёных глазах заплясали чёртики и три родинки над верхней губой, точное отражение небесного созвездия Плеяд, пришли в движение. – Север…
Риса молчала. Молча наблюдал за ней Андрей. Риса выжидала, кто первым прервёт игру в «молчанку». Андрей пригубил стакан. Приятный аромат «Мартини» освежил и ободрил и вызвал лёгкую улыбку. «Подождём, - думал он, следя за подругой, - посмотрим ещё раз, какой у тебя характер». Риса поджала губы – признак каприза. «Ну-ну, - рассуждала про себя Риса, - твоя хвалёная выдержка вынесет ли очередное испытание».
В таких случаях говорят: победила дружба.
Риса подошла к Андрею.
«Пошла на попятную», - сказал он себе.
«Милый, ты проиграл», - говорила улыбка девушки.
- Север… – она выходила победителем из любой ситуации, даже заведомо проигрышной, вот, как сейчас: голова приподнята, выделяется подбородок, глаза шаловливо смотрят, бровки сведены к переносице. – Я грежу севером… просто грежу…
Риса умела мастерски расставлять паузы.
- Я мечтаю о длительном путешествии… приключении… на север, - лицо девушки вспыхнуло, загорелись огнём глаза. В голосе появился всегда волнующий Андрея тембр, вся она вытянулась струной. Тронь пальцем и зазвенит! – Как думаешь, Анд, север на самом деле так загадочен и привлекателен…
Снова пауза – очередная жемчужина в нить вербального украшения.
- … так же, как поётся в песне: ты увидишь, он бескрайний или как в рассказах твоих друзей – мистичен…
Что ответить девушке, Андрей не знал.
Риса развивала мысль.
- Я представляю… нет! ясно вижу себя в меховых одеждах, тёплых, не холодных, как эта синтетика, - вот, я выхожу из… - она посмотрела на Андрея, взглядом прося о помощи.
- Из юрты. Это северное жилище…
Риса уже не слушала и не слышала друга. Она была там, в просторах своей мечты, на волнах фантазии плескался её просторный челн, унося её вдаль всё дальше и дальше…
- … выхожу из юрты покормить домашних оленей…
Андрей не посмел заикнуться, что олени, даже домашние сами добывают себе пропитание в любое время года.
- … они благодарно мордами с мокрыми носами тычутся в мои нежные ласковые руки, а я им раздаю морковь и свёклу… Анд, ты меня слушаешь?
- Конечно! Ты им раздаёшь морковь и свёклу…
- Они едят морковь и свёклу сырыми или овощи предварительно отваривают?
Андрей решил пошутить.
- В справочнике для оленеводов рекоменд…
Риса нежно, но жёстко перебивает:
- Не забивай моё активное сознание всякими справочниками для оленеводов! Анд!
- Что!
- Ответь просто: овощи отваривают?
- Нет, как и зайцы, олени любят морковкой и свеколкой похрустеть.
Риса засмеялась. Уселась на диван рядом с другом. Обняла. Чмокнула в висок.
- Про зайцев это ты здорово придумал. Слушай дальше: кормлю я оленей, и вдруг налетает страшная снежная буря! Небо и земля скрыто снежной завесой! Дико воет ветер, словно вырвавшийся из темницы на волю дракон…
Двадцать километров между участками, где добывают золото, по северным меркам даже не расстояние. Так, раз плюнуть пройти.
Когда все артельщики вдруг поняли, сидя после парной в предбаннике за накрытым праздничным столом, что спирта явно мало, прибегнули к проверенному способу – тянуть спички. Кому выпадет короткая – тот скачет на соседний участок за добавкой. Тот факт, что после обеда поднялся ветер, начала разыгрываться метель, мало кого смущало. Ходили и в более суровые моменты жизни, в дни, когда градусник показывал температуру на улице ниже шестидесяти четырёх градусов Цельсия и туман висел плотным молочно-серым покрывалом. «Повезло» коротышке Грине, парнишке двадцати пяти лет, курносому и веснушчатому, всегда улыбчивому и никогда не унывающему. Но в этот раз, расслабленный спиртом он возмутился: «Чё я-то! Снова я! Не пойду! И погода вон – аллес капут!» Ему аргументом тюк по затылку – короткую спичку кто вытащил, и мигом спровадили за «шилом» с коротким напутствием не повстречать в пути симпатичную аборигенку и с ней не выпить весь спирт.
Андрей вспомнил, что вызвался идти вместе с Гриней; мол, так и время в пути быстрее пролетит и безопаснее. Как ни крути.
С ружьями за спиной вышли они в метель. Ружья не от медведя, он зимой спит, чтобы подать сигнал.
На каком-то отрезке дороги – снег летит, не видать ни зги – они свернули не туда; когда поняли, что заблудились, решили вернуться по следам, а их занесло пургой. Спасло то, что Андрей не поддался панике как Гриня. После пары выстрелов стало ясно – их никто не услышит. Ветер дул с такой силой. Будто истосковался по крику и решил рёвом оглушить всё живое в лесу…
Обнаружили их случайно. На третьи сутки. Когда многие понимали, что смысла нет продолжать поиски: найдут двух товарищей весной обглоданными зверьём или тайга забрала их навсегда. Кто-то обратил внимание на лёгкую струйку пара, выбивающуюся из-под снега. Решили – медвежья берлога. Потом нашёлся смельчак и ткнул палкой в сугроб. В ответ послышался слабый голос и уверенный мат. Андрей и Гриня лежали под огромным выворотнем старой сосны укрытые толстым слоем елового лапника. Позже никто из них не смог объяснить, как они там очутились и где нашли столько лапника, ведь там, где располагались участки, росли исключительно сосны и прочие лиственные деревья.
Безусловно, этих жутких подробностей из жизни Андрея Риса не знала. Он старался не травмировать её романтическую натуру жестокими рассказами, их и так в избытке наличествует в современном обществе. Бывало, она приставала с расспросами, он уходил от разговора, уклонялся от ответа, говорил, что ничего примечательного в той, прошлой жизни нет, обычная рутина. Зато часто вспоминались слова Грини: «Вот и сходили за спиртом. Всё, нам п – ец!» И никак не мог отделаться от странного чувства, что им кто-то помог найти в том круговороте снега сосну и сохранил жизни.
Риса снова ходила по комнате, становясь на мыски стоп.
- Все только говорят о севере. Пишут. А что в их сочинениях, правда, что вымысел? Поди, угадай! Пока сам там не побываешь… О, Север, это так…
«Что ей сказать, – думал Андрей, наблюдая за девушкой с разгулявшейся не на шутку фантазией, - что действительность на самом деле далека от бредней, жестока и беспощадна, что красивые басни и сказки «братьев Гримм» теряют свою привлекательность, стоит лишь с головой окунуться в происходящее с головой».
- Анд, не поверишь, я грежу севером с детства и вера в его исключительность возросла после встречи с тобой. О, как Судьба прекрасно распорядилась! Анд, согласен? Да, Судьба дальновидна…
«Что ей возразишь, - возобновил свой внутренний монолог Андрей. – Она убедится во всём на собственном опыте о предмете своего обожания».
- Анд! Анд, ты меня слушаешь?!
- Натюрлих, Рис!
- Натюрлих, Рис! – передразнила его Риса. – Мне кажется – вид у тебя такой отвлечённый – будто ты думаешь о какой-то своей давней пассии, смуглой длинноволосой аборигенке, с косыми глазами…
- Вы не поверите, мужики, - язык Федю плохо слушался, он и так говорил косноязычно, а выпив, вообще глотал начало и окончания слов, и понять о чём он говорит было категорически сложно, - у этих аборигенок эта… ну, понимаете, не вдоль, как у наших баб, а – поперёк!
Федя видит, ему мало верят. Выдвигает веский аргумент.
- В следующую субботу приведу… я тут с одной кошечкой познакомился… она приведёт подруг… Убедитесь сами…
Подруга Фёдора пришла не одна. Евсеич, бригадир артели, пригласил в гости и на баню вождя соседнего стойбища в баню. С вождём пришло попариться в русской бане почти всё взрослое население. Убедиться в правоте слов Феди или разубедиться мужики смогли позднее, во время массового посещения стойбища к молоденьким северянкам; позже исключительно все девушки, попавшие под природное обаяние старателей, родили на свет крепеньких розовощёких и голубоглазых младенцев обоего пола.
А вот баню пришлось подвергнуть почти стерильной чистке с применением хлорки и каустика после посещения гостей из стойбища – столько они оставили после вшей…
- Ты меня слушаешь, Анд?
- Да, ты говоришь: я грежу севером.
- Дальше!
- Риса, успокойся! Я им тоже когда-то грезил.
- Продолжай!
- Ты говоришь: я больна севером. Я тоже болел и переболел; как видишь, после исцеления остался цел и невредим.
Риса вошла в активную зону солнечных лучей, разделивших комнату напополам. Её фигуру тотчас окружили золотистые пылинки, из-за чего Риса казалась осыпанной золотым снегом.
- Анд, это правда, что северные мужчины в сильный мороз, чтобы согреться, пьют бензин или керосин, вместо чая или водки?
«Риса, бедная Риса, - восхитился про себя Андрей, - ты живёшь в плену древних стереотипов! Ты даже не подозреваешь об одной особенности, не свойственной северным женщинам, но о ней говорят постоянно всезнайки и брехуны!»
Он сказал не это; другое:
- Чистая правда. Пьют в основном бензин. Небольшими глотками.
Рот Рисы открылся от удивления.
- Почему?!
- Таким образом, тепло дольше сохраняется в теле, - заверил подругу Андрей и подумал: «Сейчас родилась не без моего участия очередная легенда о Севере».
Риса вышла из потоков солнечного света, словно Венера из морских вод.
- Решено! – резко заявляет она.
- Что?
- Пусть наши друзья летом едут в отпуск на юга, во всякие Антальи и Хургады, - она махнула рукой, будто саблей, обрезав пути отступления. – А мы…
- Что же мы?! – не сдержался Андрей.
Подбоченясь, Риса твёрдо и уверенно произнесла:
- А мы пойдём на Север!
