ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ. ПОЕЗДКА В СЕВАСТОПОЛЬ. ДЕНЬ ФЛОТА

1
Крымчане, за те прошедшие четыре года, стали ещё более тупыми и жадными. Это не оскорбление — это констатация факта. Если кому-то из вас, уважаемые читатели, взбредёт такая полоумная идея посетить Крым, то вы, чтобы не попасть в халэпу, должны помнить за это. Ни присоединение к России, ни время — им ума и альтруизма не прибавило, и ничему так и не научило. По всему было видно, что общение с российскими коллекторами тоже не пошло им на пользу. Скорее наоборот. Одно только упоминания об этих «вежливых людях» сразу почему-то вгоняет их в состояние крэзи, а стоит им ещё ткнуть под нос орлённую бумагу в которой написано чёрным по белому, что гражданин такой-то является официальным представителем российской коллекторной компании «Циперович и К» и имеет право взыскивать с них долги, то их тогда вообще можно брать безоружными руками за их наеденный во времена Украины, жирный курдюк.
Видимо, это у них на роду написано: быть лохами и терпилами.

Перед своей поездкой в Крым располагая такой информацией, я не поскупился купить через интернет такую филькину грамоту, вклеил в неё свою фотографию, заламинировал и взяв с собой небольшое количество, наклеенного на крашенную фанеру, стекла, которое должно было имитировать планшеты и ноутбуки, с чистой совестью отправился в путь.

До Чингар — я без проблем добрался только к вечеру, и пройдя без особых проблем пограничные пропускные посты, попал в Крым. Если у украинских пограничников моя фанера не вызвала вопросов, то российский пограничник, исконно русский — бурят, моему объяснению, что это солнечные батареи не поверил и долго их крутил, что-то там нажимая пытался их включить. Промучившись с полчаса и ничего не добившись, он вызвал старшего по смене офицера, тот пришёл со своим помощником и они уже втроём стали их курочить. Успокоились только тогда, когда разбив стекло на одном «планшете» они увидели под ним крашеную фанеру. «Идиот», — буркнул старший отдавая назад мне деревяшки. Кому это было сказано, я так и не понял, но среди той кучи хлама был один настоящий планшет, на который они не обратили внимания.

Итак, с левыми документами, кучей деревянного хлама в рюкзаке и парой сотен баксов, я попал на крымскую землю, на которой не был долгих четыре года. Ничего особенно там не изменилось, разве что прибавилось военных и таксистов, которые рвали друг у друга пассажиров с руками. Наняв одного из них за пятьдесят баксов и договорившись, что я ему их заплачу по факту прибытия в Севастополь, отправился в путь. Ночную дорогу мне скрашивал планшет, в котором я играл в свою любимую игру «Сокровища пиратов», но и тем не менее она меня утомила — не те уже года. Ранним утром в пригороде Севастополя, я попросил таксиста остановить машину и взяв с собой свой рюкзак зашёл в придорожное кафе выпить кофе. Чтобы таксист не волновался я оставил ему в залог свой «планшет».

Не успел я допить свой кофе, как машина взревев двигателем умчалась вдаль, увозя с собой кусок крашенной фанеры. На мой гэвелт, выбежал хозяин кафешки, ткнув ему в рожу свой липовый документ, я обвинил его в том, что у них всё с таксистом было подстроено и если он мне не компенсирует похищенную технику, то гореть ему с его кафешкой ясным пламенем. Увидев мой документ, хозяйка заметалась, как угорелая, недвусмысленно намекая, что может смягчить мой гнев своим эротическим массажем, хозяин же, впав в ступор, с извинениями выдал мне искомую сумму и уже через полчаса я был на Графской пристани, куда он меня доставил на своей машине. Пообещав ему, на обратной дороге обязательно наведаться к его жене, я отпустил его с миром.

В парке, на Приморском бульваре, играл сводный духовой оркестр, шла последняя репетиция перед военно-морским парадом. Восьмипудовый солист одетый в форму мичмана, натужно разливая рулады, пел за Сталина, которого надо не только вернуть, но и поставить на привокзальной площади, бо иначе не будет ему счастья. Подивившись на его злосчатье, которое помогло наесть такую колоритную фактуру, я присоседился к нему и стал подпевать, пытаясь ещё и дирижировать тем духовым оркестром. Капельмейстер почему-то стал корчить недовольную рожу, а мне вы знаете, вот понравилось. Забавно, до какого маразма в своём невежестве доходят люди. Пригрозив музыкантам за их халтурную игру всеми карами небесными… Типа, что я их всех поубиваю, потом пооживляю, но научу правильно выдувать ноту соль бемоль с нотой фа диез, я отправился по Приморскому бульвару к памятнику затопленным кораблям.

Штиль. Над морем, деля свою добычу, неистово кричат чайки. Солнце поднимающееся над корабельной бухтой, окрашивает равелин в малиново-кровавый цвет, как бы напоминая тусующимся в ожидании халявного представления понаехавшим ротозеям, о том количестве жертв, которые полегли на этой земле.

Мне вспомнилось, как уходя на боевую службу, мы за бонами, для того чтобы вернуться домой живыми и здоровыми, с борта своего корабля, бросали в море мелочь. Три боевые службы и дальний поход, о котором напоминал жетон «За Дальний поход» приколотый на мой полувоенный китель — не шутка — это вам не медали «За возвращение Крыма», — которыми щеголяли почти все жители Севастополя. Ради прикола я себе тоже такую приобрёл. Продавец просил за неё триста рублей сошлись на пяти юбилейных украинских монетах, номиналом в одну гривню, на которых был отчеканен князь Владимир Киевский. На медаль спрос уже упал, а украинская монета продаётся, как сувенир, от сорока рублей, только дай. Продавец сувениров оказался ушлым малым, сделкой остался доволен и на мой вопрос где можно вкусно поесть, посоветовал мне уютный ресторанчик «Гавань», в котором, несмотря на запредельные цены, кормили очень вкусной едой, приготовленными из контрабандных украинских продуктов. Оставив у него в киоске свой рюкзак и взяв с собой несколько его сувенирных долларов и небольшую сумочку, в которой вместе с одним настоящим, находились несколько моих «планшетов», я отправился на поиски того ресторанчика.

Заведение Севастопольского общепита, оказалось действительно уютным, с морской обстановкой, ресторанчиком, с соответствующей атрибутикой. Если бы не портящее его внутреннее убранство панно, на одной из его стен, на котором какой-то подозрительного вида субъект, нарисованный маляром-халтурщиком, поздравлял посетителей с благополучным прибытием в родную гавань, то можно было бы подумать, что находишься в кают-компании корабля.
Халдей-гарсунщик быстро приняв у меня заказ ушёл на камбуз, а я достав планшет углубился в свою игру. Мой друг-соперник Толик Олексенко обогнал меня там на несколько уровней: надо было догонять. И вот когда я его уже почти догнал, пришёл халдей с моим заказом: всё на столе аккуратно расставил, откупорил бутылочку белого сухого марочного крымского вина, разлитого и закупоренного в подсобке этого же заведения и оставив мне счёт ушёл.

«Однако!», — присвистнул я увидев сумму проставленную в счёте. Если я оплачу: бутылку самокатанного вина, тарелку украинского борща с куском свинины, жареную осетрину под креветочным соусом, (по вкусу напоминающую катрана) картошку фри с отбивной, салат «Цезарь» и кофе к которому прилагались блинчики с искусственной красной икрой я останусь не то, что совсем без копейки, мне придётся ещё и не один день батрачить на этого хозяина, а домой возвращаться пешком.

«Хрен вы угадали», — отложив в сторону планшет подумал я и налив себе в бокал хорошую порцию вина, стал его неторопливо смаковать. На моё удивление вино оказалось довольно приличным сухим «Ркацители» и закончив с первой бутылкой я заказал вторую, а к ней и графинчик водочки «Перцовка». Пока халдей шустрил, химича в буфете с напитками, я прикончил борщ и сытно отрыгнув принялся за картошку.

«Пока живут на свете жадины вокруг удачи мы не выпустим из рук», — подменив на столе планшеты, пропел я незамысловатый мотивчик и не беспокоясь больше о оплате счёта углубился в трапезу. Не успел я, как следует насладиться отменным кофе, как моё внимание привлекла группа отдыхающих за столиком матросов российского флота. По случаю своего праздника, они изрядно перебрав горячительных напитков, начали шуметь и приставать к сидящим в ресторанчике женщинам, предлагая тем сделать им в туалете минет за пару сотен рублей. К ним подошёл пожилой человек, в форме морского офицера и скомандовав:
— Встать, смирно! — попытался их урезонить. — Немедленно покиньте заведение и доложите своему командиру, что я наложил на вас взыскание!
Из-за стола встал матрос и, глядя с ненавистью офицеру в глаза, спросил:
— Ты кто такой, хохол?
— Не сметь со мной, так разговаривать! На каком флоте я раньше служил, не имеет никакого значения…
— Значит всё-таки хохол!
— Теперь я офицер российского флота, капитан третьего ранга Петренко, заместитель командира корабля по воспитательной работе.
— Мааалчать, сволочь!! Как стоишь перед матросом российского флота, офицер?! Гавно ты, а не офицер. Офицеры служат в Украинском флоте, а ты мурло, в погоне за бабками, сначала Союз предал, потом Украину, а там вскоре и Россию продашь!!

Не успел офицер опомниться, как говоривший влепил ему двойной хук, после которого тот отлетел к моему столику. Не желая присутствовать при той драке, я оттолкнул ногой валявшегося на полу офицера и выскочил на улицу, крикнув по пути, обслуживавшему меня халдею, что оплата и его чаевые на столике. Увидев на столике мой планшет с несколькими долларовыми купюрами, он несколько успокоившись, стал вместе с охранниками разнимать дерущихся. Надо ли говорить, что доллары на столике были сувенирными?
2
Может кому из вас, уважаемые читатели, покоробит моё жлобство, но скажу вам откровенно, когда Крым был украинским я закатывая банкеты, всегда расплачивался по счёту, не забывая отблагодарить персонал кабака щедрыми чаевыми, но сейчас в оккупированном Крыму, находясь на полулегальном положении и понимая куда могут пойти мои кровные, я поступал так, как считал нужным. Тем более, что мне они и так задолжали. Не по своей же воле, я приехал в оккупированный Крым. Если бы не поиски моих картин, которые остались в музеях, в частных руках и на кораблях, я бы сюда никогда бы не приехал. В том музее, что сейчас делается на острове Хортица, мне их катастрофически не хватает. Я было попробовал восстановить их по памяти, но из той затеи ничего путного не получилось. Не хватило той атмосферы и вдохновения. Пришлось, не смотря на определённый риск, ехать за ними в Крым, в надежде их вернуть.

Выйдя из ресторанчика, я не торопясь прошёлся по Нахимовскому проспекту и вскоре оказался на Приморском бульваре, где возле памятника затопленным кораблям уже собиралась толпа ротозеев, любителей российской халявы. В толпе ходили слухи, что будет производиться бесплатная раздача салата оливье, то ли самим Жириновским, то ли под его патронатом. Кто говорил, что обойдутся простой раздачей денег. Народ толпился и нервничал, время приближалось к началу действа, а долгожданной халявы не было. Счастливчики, купившие билет на смотровую площадку за две тысячи рублей, вели себя в разы приличнее: пиво не пили, семечки не грызли, — всем