Случай на станции Кречетовка. Глава XI
Воронов посмотрел в оконце. Тьма стояла непроглядная, черная наволочь заволокла небосклон, не просматривалось ни одной, даже завалящей звездочки.
«Стоп! — сказал самому себе, — спешишь, брат, а спешка известно только где требуется...», — и, растворив дверь настежь, громко крикнул:
— Бойцы, младшего лейтенанта... сюда срочно! Не дайте уехать... — и на немой вопрос Селезня ответил. — На обыске буду самолично, хочешь, вместе поедем. Да ты, старлей, наверное, не в курсе... Поясню кратко, подожди-ка минутку...
Взял телефон и потребовал соединить с дежурным паровозного депо Кречетовка. В трубке защелкало, но связь оказалась надежной. Воронов представился, занизив новое звание, спросил, как применялся сегодня дежурный мотоцикл депо с часу до пяти вечера и кто конкретно на «Ленинградце» ездил. Ответ Сергея порадовал. Он звонко хлопнул в ладоши.
— Так и знал, Ширяев с четырнадцати тридцати до шестнадцати использовал деповской драндулет для собственных нужд.
И Воронов в двух словах изложил начальнику городского отдела спектр собственных подозрений к инженеру по оборудованию депо. Петр Сергеевич проявил живую заинтересованность, но Сергей отчетливо видел, что по сути, это деланный интерес. Старому ли чекисту Селезню не понимать, что ситуация никудышная. А как иначе, ибо у него под боком действовал вражеский агент, причем продолжительное время и до сих пор не разоблачен. Ведомственные отговорки тут не помогут. Теошник Свиридов еще пацан — с него взятки гладки, а вот с начальника горотдела спросят по полной программе.
Но, как видно, Петр Сергеевич отличался крепкой выдержкой, в лице начальника горотдела не шевельнулся не один мускул, он только попросил разрешения майора присутствовать при проведении обыска. Получив согласие, Селезень подошел к окну и всмотрелся в ночную темень.
Тем временем Воронов позвал еще остававшегося в предбаннике кадровика Перфильева.
— Иван Карпович, расскажи-ка поподробней о старшем инженере Романе Ширяеве, собственно, что за кадр такой...
Кадровик пояснил, что к инженеру со стороны руководства депо и вышестоящих организаций претензий по работе не предъявлялось. Сотрудник Роман Денисович исполнительный и дисциплинированный. В порочащих деяниях, скажем, частой выпивке, а уж тем паче в супружеских изменах замечен не был. Отнюдь не шалопай, не бабник, не вертихвост какой там... Человек серьезный и образцово положительный. Но, смекнув, что попал не в желаемое русло, поправился, добавив: «По первому виду, разумеется, ведь в душу каждому работнику не влезешь...»
— А физически Ширяев крепкий мужик или как? — уточнил Воронов, имея практический резон.
— Да уж, здоровенный, как бык. Инженер на физкультурных мероприятиях молодым ребятам фору давал. Обличьем с виду не блещет, но жилистый и сильный, — и добавил неодобрительно, — собачий сын. Да и бегает, дай дороги, и гирю пудовую раз по двадцать подымает каждой рукой в отдельности. Спортсмен не спортсмен, но физическая подготовка будь здоров.
Да, — протянул Сергей, — что и требовалось доказать.
Вернулся запыхавшийся младший лейтенант Свиридов и стал поспешно докладывать, но Воронов оборвал парня с полуслова:
— Андрей, на обыск к Ширяеву поедем вместе. Надеюсь, предупредил Алтабаева, чтобы выставил охранение, а сам не лез в квартиру.
— Само собой, товарищ капи... — быстро поправился, — товарищ майор.
— Так, — перебил Воронов, — старший лейтенант (обращаясь к Селезню) и ты, Андрей, объявляете Ширяева в розыск. По всем каналам срочно объявляйте! Перекрывайте город и станцию, сообщайте в область, Грязи и Богоявленск. Приметы агента, Андрей, скажешь... подчеркните, что опасен... Самим не брать, по обнаружению сразу сообщать в отделение. Всем понятно...
Минут пятнадцать оперативный пункт напоминал разворошенный улей, откуда вихрем вылетали гонцы к военным и милиции, откуда непрестанно звонили телефоны и жужжал перегревшийся аппарат ВЧ.
Наконец нужные службы оповестили, и уже ничто не сдерживало следопытский пыл чекистов.
— Ну, тогда по коням! — скомандовал Воронов и кивнул Селезню. — Старлей, в твоей машине поедем, разговор намечается...
Домчали до третьей Кречетовке минут за десять, да и то водитель городской эмки придерживал газ, щадя теошную полуторку, громыхавшую по булыжнику большака, как таратайка. Ночь выдалась тихая, темень кромешная, немудрено, что по такому мраку даже не было слышно звуков отдаленной канонады, в другие ночи доносившихся со стороны Ельца. По приезде машины оставили в пустынном переулке, чтобы попусту не пугать спящий люд. Дом Ширяева стоял, погруженный во тьму, ни одно окошко не теплилось.
— Куда выходят окна инженера?
— Со входа в дом на север, — ответил вмиг оказавшийся рядом сержант Алтабаев.
— Ну, иди, открывай дверь квартиры, — приказал Воронов, — только без шума. Можешь так...
— А то... — усмехнулся хитрющий Алтабаев. — Мы не такому делу обученные...
Однако пришлось разбудить соседей, как тут обойтись без понятых...
Не церемонясь, в квартире включили верхний свет и приступили к тщательному поэтапному обыску. Ширяевы жили в отдельной маленькой двухкомнатной квартире с собственной кухонькой. Как правило, в остальных домах этого типа предусмотрены коммунальные кухни на два хозяина. Начали, естественно, с прихожей и кухни. Осматривал сам Воронов. Остальные пока стояли статистами или помогали двигать мебель.
Внимание Сергея привлекла посудная тумбочка, стоящая возле печи. Внутри лежали кастрюли, сковородки и крышки к ним. Одним словом, обиходная кухонная утварь. Но уж слишком чистенькой выглядела эта угловая тумбочка. Отойдя назад, Сергей пригляделся и различил мутные разводы на лаковых боковинах. Велел сдвинуть укладку в сторону. На полу скопился мусор, который ленивые хозяйки часто оставляют под несдвигаемой мебелью. Но что-то не так... Да это же размельченная печная зола... Взяли веник, подмели половицы — надежное место для подпольного тайника. Воронов приказал вскрыть там пол, куцые доски упорно не поддавались. Видно, приколотили на совесть аршинными гвоздями, что уже крайне подозрительно. Наконец образовался проем с полметра в поперечнике. Алтабаев взялся высвечивать подпол аккумуляторным фонарем.
—Нашел! — радостно вскрикнул боец. — Ну-ка, дайте кочергу... нет, не достану... Найдите швабру наконец.
Через минуту на свет Божий выволокли тяжеленькую укладку в прорезиненной ткани. Срезав веревки, развернули обертку — и ахнули. Перед ними предстал портативный радиоприемник, а может, и рация в рифленом металлическом коробе, по-видимому, от сложных электрических устройств. Да уж, улика так улика.
— А вот и крючок для антенны... — проявил сметливость Селезень, отыскав за шторкой под потолком характерный изогнутый стержень. Алтабаев же для приличия еще пошуровал шваброй в подполье и, к удивлению остальных, извлек из дальней глубины помятую пачку пистолетных патронов калибра семь-шестьдесят пять.
Ну, что еще требуется доказать... — задал Воронов риторический вопрос. И сам себе ответил. — Улики неопровержимые, но поищем еще нечто до кучи, — и заглянул в поддувал печки. — Ребятушки, да здесь, похоже, сжигали недавно... Ну-ка, Алтабаев, посвети. Засунув руку поглубже, достал два обгорелых обрывка фотографий. Велел младшему лейтенанту собрать в конверт сожженные остатки для экспертизы.
Дальше группа перешли в зал. Сергей подошел к застекленному шкафу и стал бегло просматривать книжное собрание Ширяева.
— Сергей Александрович, а почему вы не листаете книжки, наверняка между страниц спрятаны любопытные записи, — спросил по-ученически младший лейтенант Андрей Свиридов.
— Полагаю, Ширяев уничтожил закладки, да и не такой инженер дурак, чтобы читать по шпаргалкам. Меня же интересуют часто используемая агентом литература. Что определяется по изношенности переплетной крышки и загрязненности обрезов книжного блока. Это по-научному сказано, но, думаю, понятно — ищу затертые книги.
— Да зачем это нужно, товарищ майор?
— Книга подходящий способ для кодировки разведпосланий. Да, вот и нашел родименькую... — и вытащил томик сочинений Достоевского.
Смотри, лейтенант, видишь, это четырнадцатый том, а больше томов собраний Федора Михайловича здесь не видно. Сечешь! — Свиридов даже приоткрыл рот, внимая каждому слову майора. — Да, и для сведения на будущее... — продолжил Воронов, — смотри, издание дореволюционное, муаровый переплет как новенький, книга годами содержалась в аккуратных руках. Но корешок с золотым тиснением слегка надорван, значит, томик неоднократно вынимался из стопки книг — соседние же в полном в порядке. По обрезам книжки видно, что «Достоевским» часто пользовались, смотри — характерный жировой налет на них. Уж не думаю, что Ширяев регулярно перечитывал вторую книгу Братьев Карамазовых, тоже нашелся богоискатель... — усмехнулся Воронов.
Увесистый томик также переадресовали экспертам на предмет тщательного изучения. Остальные книги из домашней библиотеки Ширяева мало заинтересовали Воронова: русская и советская классика, издания тридцатых годов, техническая литература по железнодорожному делу и вузовские учебники советских же лет.
Интерес Воронова к обыску ощутимо поостыл, но зато с завидным упорством стали работать Свиридов и Алтабаев. Селезень, чтобы не показаться уж вовсе бесполезным, тоже брезгливо перебирал вещички семьи Ширяева. А когда началась подробная опись, вышел на улицу вслед за Вороновым перекурить... Небо уже начинало светлеть на востоке, зарождался новый день.
Раскурив вынутую из серебряного портсигара папиросину Казбека (Воронов, сославшись на кислый вкус, отказался), Селезень спросил:
— Сергей Александрович, вы гораздо моложе меня, а уже майор, дважды орденоносец, а у меня только медаль «Двадцать лет РККА» да знак «Заслуженный работник НКВД». Почетного чекиста так и не получил. А я ведь гражданскую прошел, как говорится, от звонка до звонка. Дважды ранило... В двадцать первом году командовал ротой ЧОНа уже здесь, при подавлении Тамбовского восстания. Ох, и задали чоновцы тогда жару антоновским бандитам!
Воронов, по рассказам старых чекистов, в подробностях знал об операции органов в Тамбовской губернии, когда использовали эсера Евдокима Муравьева. По наводке завербованного ЧК агента удалось арестовать видных руководители повстанческой армии Антонова, но сам Александр Антонов ловко уходил от устроенных засад. Тогда пришлось задействовать воинские части Красной Армии и ЧОНа под прямым руководством Тухачевского и Уборевича. В конце лета двадцать первого года с восстанием крестьян было покончено. Если честно признаться — правда о тех событиях тщательно скрывается, да и красные командиры, убивавшие заложников и травившие селян газами, стараются не ворошить постыдное прошлое. Кстати, Сергей знал, что генерал армии Георгий Жуков, тогда командир эскадрона, получил первый орден Красного Знамени в боях с бунтующими крестьянами. Потому
|
