Священника земли де Горр – Мэтта Марсера можно было считать хорошим священником хотя бы из-за того, что он не сбросился, в отличие от предыдущего, с башни. Хотя поводы были. Но Мэтт в своей жизни, начавшейся с нищеты, скитаний и далеко не самой законной деятельности, навидался и не такого. Его уже не пугали прислужники-тени принца, а позже короля Мелеаганта де Горра, которые выскальзывали из стен, сходили с потолка и выпрыгивали из картин, вдруг обретая объём и неизменно посверкивая желтыми глазками.
Ему было равнодушно и на немного странных обитателей двора де Горр. Нет, речь шла не о лицемерных дворянах, не о нарочно кающихся прислужниках, а о таких людях, подобных Моргане Корнуэл.
Моргана была несчастна большую часть своей жизни, и это сказалось на её характере. Яростная, нашедшая однажды спасение от боли в разрушении собственной природы, сменившая данную ей богами Авалона силу исцеления на тьму и тёмную магию, она была хорошей советнице й Мелеаганту де Горру.
Моргана нуждалась в защите и Мэтт предложил бы ей её, даже рискуя отправится за это на незапланированную встречу к богам, но у неё уже была такая защита – верный друг её скитаний, человек, который как и Мэтт уже повидал по жизни – Ланселот и недавно ставший супругом Моргане – граф Уриен Мори.
Ланселот встретил Моргану давно и случайно. Он брёл, ища жизни и заветного рыцарского меча, что не должен был ему достаться. Одна встреча с Морганой в итоге привела его и к тому, и к другому. Но Ланселот оставался и сейчас подле неё не ради благодарности, а переживая и поддерживая. У него вообще была привычка переживать за всех, а за него переживали гораздо меньше.
Что касается графа Уриена Мори – единственного друга Мелеаганта де Горр, то и на его голову уже вылилось много жизненного опыта, в основном, конечно, из-за дружбы с Мелеагантом. Неудивительно, что встретив Моргану, граф Уриен полюбил именно её: проблемы были ему уже знакомы. Однако ему пришлось долго пробиваться через холод и жестокость Морганы, через её несчастье. Она не желала ранить людей, предпочитая ранить саму себя, раз за разом отвергая всё то хорошее, что было в ней. Но Уриен проходил и не через такое, поэтому, в итоге, эти двое составили брачный союз.
Говорят, на свадьбе Уриена и Морганы, пьяный Ланселот сообщил графу Мори два факта. Первый состоял в том, что Ланселот за всякую обиду Моргане поквитается с ним. Второй – в том, что Моргана теперь проблема Уриена.
Так или иначе, ничего особенно не изменилось. Разве что Моргана попыталась стать мягче, а Уриен стал счастливым.
После знакомства с этими обитателями двора Мелеаганта, которые как один не приходили ни на одну службу к нему, Мэтт Марсер уже не удивлялся остальным. В конце концов, и его собственная жизнь была соткана из противоречивых моментов, когда он жертвовал последним для блага других, и когда сам же жульничал и мошенничал, сочинял оскорбительные баллады, и всё это было до того, как он пришёл к богу и смирению. Судьба дала Мэтту большой потенциал. Не выбрав, кем его сделать, она заложила в него кучу навыков и идей, приведя, таким образом, странного человека в ещё более странный мир.
Но Мэтт свой путь нашёл теперь в успокоении. Он давно отошёл от своих мошенничеств, от трактирных игрищ, в которых не было ему равных на всём Тракте, прошёл путь раскаяния, женился на вдове с двумя детьми и вскоре стал священником земли де Горр.
И никакой другой священник не смог бы войти в эту землю лучше, чем Мэтт. сама земля эта – холодная, коварная, полная своих скрытых секретов была под стать Марсеру.
***
Это была обычная служба. Мэтт проводил каждую, не заучивая священные тексты, а говоря от сердца, сам. Он не скрывал своего прошлого и не говорил, что жалеет, в конце концов, это было бесценным опытом, нет. Он просто рассказывал, как прошёл свой путь, как понял, что жизнь его смешна и бесцельна и как посвятил её людям.
Мэтта слушали и даже с интересом. Число прихожан увеличивалось. Всё больше людей уходили от старых богов Авалона, предпочитая одного милосердного бога целому Пантеону.
И только одно портило службу. Мэтт в самом начале приметил лицо незнакомого прежде рыцаря. Такое печальное, молодое лицо! Горечь всего мира, казалось, отразилась в его глазах, и терпеть это было невозможно. Рыцарь не сводил взгляда со священника, взглядом умоляя помочь, и всё, что оставалось Марсеру, мысленно кивнуть этой мольбе и после окончания службы, переговорив с каждым, кто того желал, не удивляясь, увидеть в опустелой зале терпеливо дожидавшегося рыцаря.
-Вы хотели поговорить? – спросил Марсер, предлагая рыцарю сесть, что тот с послушанием выполнил.
-Простите, что задержал вас, - юноша вблизи оказался ещё бледнее, чем то приметил Мэтт. – Я – сэр Уильям из дома Вимарк.
-Я прежде вас здесь не видел, - заметил Марсер.
Уильям смутился:
-Я редко появляюсь в земле Его Величества. Я служу у самых границ, как служит весь мой дом на протяжении многих веков. Мы всегда были преданными слугами, это вы можете видеть и по моему гербу.
Рыцарь с готовностью протянул руку с блеснувшим фамильным кольцом не спрашивающему Мэтту. На кольце выложенный мелкими алмазами дубовый лист – залог преданности.
-Это прекрасно, - одобрил священник, вежливо отодвигая от себя руку рыцаря, - но вас задержала после службы какая-то печаль?
-Печаль?..- сэр Уильям растерялся, казалось, от вопроса, затем собрался, вспомнил, где находится и подтвердил. – Печаль, да. Я прошу вас отслужить заупокойную мессу обо мне и передать весть о гибели – в мой дом.
Мэтт ещё раз внимательно оглядел собеседника и спокойно спросил:
-А мне кажется, что вы живы, разве я неправ?
-Это до рассвета, - криво улыбнулся сэр Уильям. – Понимаете, я прибыл недавно и недавно же нанёс визит в один из местных трактиров. Вы знаете, что такое трактир?
Ещё бы Мэтт не знал! Половина его жизни прошла в трактирах! Этот особенный трактирный дух, который не передать ни одному воображению по-настоящему, это опыт, что не изгнать из памяти. Стоит лишь раз зайти в трактир к вечернему часу, когда собираются на законный отдых, и ты уже не забудешь ни запаха жареного масла, ни блеска начищенных кувшинов и тарелок, ни тех самых историй, что могут рассказать лишь в трактирах. И даже местные девки, брань, и дешёвые игрища, как кости, напёрстки или карты – всё это пропитано трактирным духом, всё это живёт и подчиняется своим правилам.
Мэтт мог бы о трактирах и этих условиях жизни писать баллады, но вместо того, чтобы разразиться монологом, он сдержанно ответил:
-Наслышан.
-Так вот, - сэр Уильям нервничал и мялся, - я увидел, как один…господин приставал к одной женщине.
И снова – особенное трактирное правило. Во-первых, приличная женщина редко заходит в трактир. Во-вторых, трактирный этикет полагает не вмешиваться. Но Мэтт Марсер не всегда сам следовал правилам и уж тем более этикету. Он несколько раз хитростью, своим авторитетом прикрывал заблудших девиц, которые были лёгкой добычей. Однажды он даже предпринял попытку прикрыть скитающуюся с Ланселотом Моргану. Она была моложе, но уже яростной и несдержанной. Словом…прилетело и правым, и виноватым. Мэтт был очень удивлён, узнав её позже в новом обличии, в новом воплощении, но всё ещё в компании Ланселота. Впрочем, Морганы он не выдал.
-И вы заступились? – догадался Марсер.
-Да. И на следующий рассвет этот человек…он назначил мне поединок. Я оскорбил его.
-Ну, - Мэтт вздохнул, - следовало ожидать. Но вы, кажется, рыцарь? Может, вы не в ту сторону хотите отпевания?
-Я узнал, кто это, - ответил Уильям. – Этого человека зовут Велес. Огромный, в шрамах… Вы знаете?
Ещё бы Мэтт не знал! Полгода назад сам видел, как Мелеагант сорвал рыцарскую перевязь с плеча Велеса, когда дознание Морганы выявило, насколько этот рыцарь опорочил свою честь, зарекомендовав себя мясником и карателем мирного населения больше, чем воителем. Нет, у Мелеаганта были и такие люди на службе, но, во-первых, они были на строгом его учёте и подчинялись лично ему; во-вторых, в те дни надо было дать жертву народу, чтобы успокоить его. Вот и полетели лавры Велеса вместе с титулом, перевязью и всей славой.
А теперь оказывается, что это чудовище живо и бродит по трактирам. Неудивительно, конечно, но на месте Морганы Мэтт Марсер голосовал бы за казнь такого человека. Ясно же, что не успокоится этот Велес, а сколько людей погубит по дороге? Впрочем, осуждать поступок Морганы Мэтт не собирался. Он понимал, что она не дура, а значит, имела причины не призывать казнь на голову мясника, но вот что теперь делать?
-Он хороший воитель, - продолжал Уильям, - и завтра он убьёт меня.
И это походило на правду.
-Вы отслужите по мне покойную мессу? – спросил рыцарь, глядя на Мэтта всей юностью своего взора, досадной молодостью, которую можно осознать в полной мере, лишь зная, что уход из жизни близок.
-Погодите, - нахмурился Мэтт, - всегда есть варианты.
-Я не нашёл и одного, - признался рыцарь.
-Вы плохо искали и не там. И не с тем, - нашёлся Марсер. – Первый, самый простой вариант – это не явиться завтра на поединок.
Сэр Уильям из дома Вимарк оскорбился:
-Я? Струсить? Бежать корабельной крысой?! Вы, кажется, плохо понимаете честь!
-А вы плохо понимаете жизнь, - не расстроился Марсер. – Я сказал, что это самый очевидный вариант, я не предлагал вам следовать ему.
Это рыцаря успокоило.
-Второй вариант – донесите о его злодеяниях. Одного факта об этом человеке хватит, вернее всего, чтобы отправить его на эшафот. Напишите письмо или попросите аудиенцию…король вас, может, и не выслушает, но Моргана – его советница, выслушает уж точно.
-Я не доносчик, - тихо ответил Уильям.
-Но вы же расскажете правду!- возмутился Мэтт.
-Я донесу на его преступление.
-Вы расскажете о его преступлениях короне. Это долг!
-Это идёт вразрез с моей честью, - покачал головой Уильям. – Я не хочу закладывать оступившегося человека. К тому же, он ведь был рыцарем.
«Сволочью он был», - чуть не сорвалось с уст священника, но Марсер сдержал себя и продолжил, уже решив, как поступит сам:
-Тогда вы можете попросить графа Уриена Мори или сэра Ланселота дать вам пару уроков. В земле де Горр, говорят, ведут бои иначе, чем в других землях, а эти двое – лучшие мечники королевства.
-Но разве я могу отвлечь столь важных людей от дел? – возмутился Уильям, вызывая своими словами странное жжение в ладонях почтенного священника.
-Тогда, - продолжал Марсер, - вы можете попросить леди Моргану убить этого человека. Она у нас хоть и советница, но успевает много чего. Её магия – вещь особенная. Правда, за это она попросит у вас ответные услуги.
Мэтт уже решил, что будет делать и теперь, чувствуя смирившееся бездействие Уильяма, уже готовящегося к смерти, не мог скрыть насмешки, которая не должна была быть у священника, но была опытом всей его жизни.
Марсер знал, что жизнь – это дар. И если вариант с убийством, в самом деле, был недостойным, то вот уж законную жалобу, вернее, отказ от неё, Мэтт не понимал. Это ведь не просто шанс, это долг. Но нет, этот рыцарь сидит такой печальный и грустно-грустно отметает все варианты.
Мэтт, который всегда выживал, который ценил каждый кусочек хлеба и каждый день, не мог понять этого бездействия. Мир для
