помолчим?
- Звезда!
Юлька дернула за руку Антона: «Смотри! Звезда!»
Ребята смотрели на облачное, черное и пустое, как дыра небо, по которому катилась крупная, неизвестно откуда взявшаяся, одна-единственная звезда. Она катилась, оставляя за собой розовый трепещущий хвост. Словно стремилась пересечь небо из края в край. Юлька смотрела на неё, замерев, и сердце её бешено стучало, отдаваясь ритмом в висках. Ведь она не сказала самого главного. И теперь, наверное, уже и не скажет. Это может быть, это вообще может оказаться последним шансом.
22 сентября 1990 год.
Юльку нашли на пути к Гжели. Стандартное ДТП. Не справившись с управлением, её мотоцикл на повороте повстречался с доверху груженым КАМАЗом. Смерть наступила мгновенно. В результате столкновения. Где-то в районе полуночи. Водитель КАМАЗа в шоке. Он не ожидал столкновения, Юлькин мотоцикл вынесло на встречную полосу. Удар пришелся лоб в лоб. На полной скорости. Ввиду того, что населенные пункты были позади, скорость была гораздо выше допустимых ограничений. Говорят, Юлька села на своего железного коня в состоянии алкогольного опьянения. Когда, как и, главное, почему она сорвалась в Гжель ночью, так установить и не удалось.
Антон не помнит где и во сколько они расстались в тот день. И от шока вообще мало, что соображает. После известия о Юлькиной смерти, он только и повторяет: «Она знала, она специально это, я мог не пустить, я мог не пустить». Добиться от него вменяемых объяснений не смогли. Через неделю его поместили в клинику нервных расстройств.
Однако...
31.10.1990 год.
Зойка настежь распахнула дверь в квартиру Прони. Тот стоял у стены, сложив руки на груди, и меланхолично двигал своими челюстями, пережевывая импортную жвачку, привезенную из США его племянником по материнской линии. На лице вообще ничего не отражалось. Он безэмоционально смотрел на гостей, появляющихся в проеме распахивающийся двери.
В этот раз на пороге стоял Антон. Темно-оливковая куртка ''Аляска''. Шарф поверх, в три слоя, крупной бабушкиной вязки. Капюшон до бровей. В руках заветная бутыль портвейна «три топора». Зойка схватила его за руку: «Пошли, пошли!» - потащила она его по коридору. Антон покорно следовал за ней.
Оленька кокетливо накручивала волосы на пальчик: «Ну привет, привет».
Подскочивший резво Пашка хлопнул Антона двумя руками по плечам: «Чего так долго то?!»
Леха подождал, пока Антон скинет куртку, шарф Антон так и оставил болтаться на шее. И тогда Леха поднялся из кресла и протянул руку: «Ну здоро;во, ты чего смурной-то такой?». «Э, ну кто к нам пришел!» - откуда-то из коридора выскочила Ленка и повисла у Антона на шее, громко запечатлев на нем поцелуй верной дружбы. ''Ну что? Все в норме? '' - Спросил Олег, не поднимая свою персону с дивана. Дрюня сидел на табурете нога на ногу с гитарой. Он с силой провел по струнам и, не поднимая головы, спросил: «Какой разряд?». Зойка кокетливо толкнула Антона плечом: «Ну ты герой!». Пашка вскочил на диван с ногами и стал дирижировать: «По-здра-вля-ем!» Ребята подхватили: «По-здра-вля-ем!!!» Антон нерешительно мялся у стола. Леночка дернула его за руку: «Ну что стоишь то? В ногах правды нет». Антон неуклюже начал протискиваться на свободное место. Зойка разливала портвейн. Пашка косился на бутылку ревнивым взглядом и выспрашивал Антона: «Ну, дела-то, дела-то как? Тебя давненько не было. А сколько в клинике держали? А почему допустили сдать на разряд? Ну, ты понимаешь, хотелось зайти, времени не было, тебя выписали. Ну, ты сам всё знаешь. Вот еле вырвались собраться». Пашка нервно поелозил на своем месте. Не зная, как лучше разговорить как-то враз посерьезневшего Антона: «Тут ребята гутарят – двойной праздник у тебя? Так? Что молчишь-то? Ты, говорят, в гонках своих призы берешь? Первым пришел? А? Ну что молчишь-то? Сел насупился как сыч! Праздник же. Ну».
«Да стесняется он» - Зойка стрельнула глазами в сторону Антона. Леночка вдруг непонятно от чего зарделась.
Дрюня начал наигрывать и напевать: «… А это был последний день, последний день той весны. А мы вставали в полный рост. За нами не было вины! А мы в атаки шли вперед. И труса праздновать не смел никто, кто в майский день пошел под плотный снайперской обстрел. И тот, кто рядом лег лицом, на камни мостовых чужих. Он знал, что встретят штык и нож последних доноров своих. Последней крови выпьет сталь, последний выстрел прозвучит, и друг под знаменем полка «Победа, братцы!» закричит!.. »
Антон вздрогнул всем телом, словно это в него выстрелили.
Пашка аж отшатнулся и испуганно посмотрел на друга. «Стойте, стойте вы!» - закричал он внезапно охрипшим, срывающимся голосом. Дрюня прекратил играть, песня резко оборвалась и в помещении повисла тишина. «Да что ж вы так, что же вы делаете-то? - Он тяжело опирался на стол двумя руками. Девушки и ребята недоуменно переглядывались. - Юлька! Юлька! Сегодня же сорок дней со дня её смерти!- Антон буквально рухнул обратно за стол и закрыл лицо руками. - Эх вы! Юлька, подруга. Любим. Ах, Юлечка» - глухо ни то рыдал, ни то рычал он в свои сомкнутые ладони. Лена зябко повела плечами и, охватив себя руками, склонила голову. Оленька всхлипнула, раз другой и, уткнувшись в плечо Олега, стала рыдать. Олег обнял ее с совершенно каменным выражением лица. Он побледнел и поджал губы. Но не один мускул на нем не дрогнул. Антон убрал руки от раскрасневшегося лица, глаза его лихорадочно блестели: «Вам бы только пожрать. Выпил и доволен, да? Повод не повод! Каждый божий день красный день календаря! Права была Юлька насчет вас. Жрать. Жрать. Права! Она вообще во всем была права! - Антон с грохотом, спотыкаясь и чертыхаясь стал пробираться к выходу из-за стола. – Юлька, говорите? Подруга, говорите? И насчет Ким Ло она была права. Он вам всем чужой был. Просто певец! Но Юлька! Юлька-то!» - он не удержался, сорвался и заревел. Заревел, как ребенок, взахлеб с придыханием.
Пашка неловко выбрался из за стола, стал неуклюже и нерешительно похлопывать друга по спине: «Ну, ну, хватит. Соберись!». Зойка засуетилась, забегала, попыталась обнять Антона, но тот грубо выпутался из её объятий. «Ну что ты Антошка, ну Тох, ну хватит, а…» - твердила она, но губы у нее вздрагивали. «Ребят ну что ж это?!» - Дрюня отложил гитару в сторону, поднялся с табуретки, но куда себя деть не знал и сел обратно.
Зойка сунулась было опять обнять Антона, но он с силой оттолкнул её, и она упала бы, не подхвати её стоящий рядом Леха.
«Псих, не долечился!» - взвизгнула Зойка. И отбежала к окну. Леха покачал головой подошел к столу и налил портвейна. «Будешь?» - спросил он Антона. Тот кивнул и взял у Леши до половины полный стакан. Зойка молча смотрела в окно. Там, на темном небе, где-то далеко-далеко белели неяркие крошечные звезды. «Тихо! - резко повернулась она ко всем – Помолчите!». «Ты… - начала она глядя на Антона – Ты был в клинике, ты же вообще только к соревнованиям вышел? Как тебя вообще допустили? Не важно, но ведь был? Так?» Антон равнодушно пожал плечами: «Ну, был?». «И ты, конечно же, не знаешь последних новостей. Так?» - зло продолжала Зойка. Антон снова кивнул. «Ну, так вот, не всегда твоя Юлечка была права! Он жив! Жив! Понимаешь это? Ким Ло жив. А весть о его смерти ошибка, газетная «утка», нас просто надули! Жив он!» - чуть ли ни кричала Зойка. Стояла оглушительная тишина. Все молчали. Вдруг Антон резко вскочил. Пошатнулся. Задел стол. Хрустальный фужер опрокинулся и покатился к краю. Никто даже не шевельнулся. Антон смотрел, как медленно, словно во сне фужер летит к полу. Как замедленно он валится пол и вдруг резко, словно запустили ускоренную пленку, разбивается на неровные осколки, оставив на скатерти и на полу алые пятна. Но никто по-прежнему не двинулся с места. «Как? - совершенно нечеловечески прохрипел Антон. - Как?! Не может быть!!! - Он запустил руки в волосы, крепко ухватив себя за них и раскачиваясь туда-сюда – Как?».
«А вот так! Так вот! Может! - хладнокровно прошипела сквозь сжатые зубы Зойка – Может! Именинник!»
Антон вскинул голову и посмотрел куда-то за спину Зойки. Он моргал красными отяжелевшими веками и вглядывался в сторону окна.
«Может!» - повторила Зойка и как-то странно улыбнулась своим мыслям.
Октябрь 1990 год. Москва - Лианозово.
