Часть пятая
1
Пока добирались до больницы Лара рассказала более подробно. Вчера часа в три к «Биреме» на дорогой красной «Тойоте» с московскими номерами подъехала какая-то фифа с надменной губой и оранжевыми волосами, и прямиком в редакцию. Жорка еще из универа не явился, сама Лара гоняла чаи наверху в Клубе. На вопрос портье по какому делу фифа коротко сказала: ей нужен редактор «Светлобеса». «Можете подождать здесь в фойе». В четыре прибыл Хазин, прошел с оранжевой гостьей в редакцию и через две минуты прозвучали выстрелы. Лара и секьюрите Родя, базарившие между собой на ресепшине кинулись туда. Фифа уже выходила из редакции, что-то пряча в сумочку. Лара первой увидела свалившегося на пол Жорку с темными пятнами на рубашке и крикнула Роде: «Держи ее!» Тот схватил фифу за руку, она стала вырываться и выхватила из сумочки «Макарыча». Родя оказался ловчее и выбил у нее пистолет. Фифа дралась как дикая кошка и справиться с ней удалось лишь с помощью прибежавшей с шокером Евы. Тут же вызвали «скорую» и милицию. Обыскав фифу, нашли в ее сумочке паспорт и водительские права, которые до приезда милиции Евы еще успела отксерить в кабинете у Софочки. Вчера же Хазину сделали операцию: извлекли две пули из легкого. Ничего летального, но состояние тяжелое.
Вера с квадратными глазами тоже внимательно слушала, но к чести невесты бандитского консильери лишь раз промолвила «Ужас какой» и только.
Алекс набрал телефон Евы.
– Да жив, жив твой обормот. Остальное не по телефону, – ответила Трехмужняя.
Набрал и Стаса.
– Что за дурацкая манера хватать пули на ерунде! – капитан был не менее зол.
Вчетвером в палату Хазина их не впустили. Алекс прошел один. Палата была одноместной даже с персональным санузлом. Ева сидела на стуле и в лучшей своей манере отчитывала лежащего на койке бледнолицего Жорку с перевязанной грудью. Редкий случай: шифроваться совсем не было необходимости, а говори все как есть.
– Кто? – выдохнул Алекс, уразумев, что его страхи были чрезмерные.
– Фаина Каплан, кто еще? – часть гнева Евы досталось и Копылову.
– Он не знает, кто такая Фаина Каплан. Нормально сказать не можешь? – буркнул Жорка.
– Некто Марина Аксененко, студентка филфака МГУ. Дочь полковника милиции.
– А за что?
– Вот читай, здесь все сказано, – Ева взяла с тумбочки ноутбук Жорки и протянула Копылову. На мониторе был сайт со «Светлобесом».
– Ты своими словами скажи, – попросил Алекс.
– Нет уж, прочти. Это читать надо.
– Со мной она уже два часа так, – пожаловался Хазин.
Спорить – себе дороже, Алекс стал читать. Это была заметка Жорки о «Мастер и Маргарите», где он доказывал, что Мастер совершенно бездарный писатель, так как вместо того, чтобы пронзительно показать казнь Иешуа, тратит книжный текст на глупую погоню римских филеров за Иудой. А встречу Мастера с Маргаритой, когда они просто посмотрели на улице друг на друга и тотчас направились на случку в подвал Мастера, Жорка назвал самой гнусной любовной сценой во всей мировой литературе.
– Ну и чо?! – недоумевал Алекс, закончив чтение.
– Вот за это «чо» и получи фашист гранату.
Глянул за разъяснением на Хазу. Тот сконфужено усмехнулся:
– Она только спросила: это ты сам написал и тут же стрелять стала, я даже ничего сообразить не успел.
Алекс в голос захохотал, глядя на него засмеялась и Ева, затрясся от болезненного смеха и Жорка.
Вера по дороге домой восприняла рассказ Алекса о причинах стрельбы в «Биреме» без особого удивления.
– У меня в институтской группе по крайней мере пара девчонок за такой пасквиль на «Мастера и Маргариту» поступили бы точно так, будь у них пистолет. Ты рассказывал, что он один раз уже удирал через окно от театральных фанаток. Как-то я засомневалась в умственных способностях твоего друга.
«Пасквиль, пасквиль», – Алекс едва дотянул до Треххатки, чтобы заглянуть в толковый словарь. «Оскорбительное измышление о ком-то или о чем-то». Ну да, именно так. Но зачем за стрелялку хвататься?
2
Свой разбор полетов состоялся по сему случаю и у Стаса. Если Валет после «верительных грамот» Зацепина был фактически Инкубатору уже неподсуден, то новоявленный фабзаяц Хазин таким иммунитетом пока не располагал.
– И все равно не верю, что это из-за каких слов о книге, – упорствовал в своем мнении Яковенко. – Я понимаю, если бы сразу и вдруг. Ну, это же сперва надо было дождаться отъезда отца в командировку, потом вскрыть его сейф, взять оружие и своим ходом на машине в одиночку ехать шестьсот километров. Есть, пить, заправляться, облегчаться в конце концов. И все это время не ослаблять в мозгах своей бредовой идеи.
– Что следователь говорит? – генерала Рогова больше интересовала официальная сторона вопроса.
– Пока что не решается что-то говорить. Опасается московских покровителей папы-полковника, – Стас старался придерживаться самой нейтральной интонации. – Папа, между прочим, уже приехал и сегодня утром дуру-дочку перевели под домашний арест в квартире одного из приятелей полковника.
Генерал с подполковником молча переваривали сказанное.
– А сам подстреленный что по этому поводу говорит? – Рогов, похоже, во мнении тоже еще не определился.
– Тут лучше спрашивать, что по этому поводу говорит Валет, потому что Напарник будет делать только то, что скажет главный подельник.
– Представляю, что этот может сказать, – язвительно хмыкнул Яковенко.
Генерал вопросительно глянул на капитана.
– Этот уже поставил условие: десять тысяч баксов, и он трогать дочку полковника не будет.
– А иначе что? Изобьют, изнасилуют, в публичный дом продадут?
– Я знаю, что он одному братку собирался колено прострелить, чтобы была инвалидность на всю жизнь.
– Не слабо. Где браток, а где дочь полковника? – кипятился подполковник. –Взрастили чадо. Я Валета имею в виду. За такие штуки как бы наш Инкубатор вообще не закрыли, а нас с волчьим билетом…
– Ты в Москву звонил? – спросил Рогов.
– Еще нет. Без вашего дозвола…
Генерал утвердительно кивнул головой. Под их пристальными взглядами Стас набрал на своем мобильнике номер Зацепина и коротко рассказал ему о ситуации с Напарником и об угрозах Валета. По громкой связи прозвучал спокойный голос майора:
– Хорошо, я займусь этим.
– Интересно, а как он займется? – мрачно обронил Яковенко в повисшей тишине.
Ему никто не ответил. Сериал по имени «Валет и Ко» нисколько не утрачивал своей динамики и интриги, оставалось лишь терпеливо дождаться очередной серии.
3
Районный следователь приходил теперь в «Бирему» как на работу. Сначала с экспертами, потом один и дважды с отцом фифы, внушительным даже в гражданском костюме дядечкой. Первое дознание было нейтральным, а в присутствии московского гостя приняло определенную направленность: «А не было слышно шума явной ссоры? А почему Хазин заставил ее столько себя ждать? А почему ей не разрешили дождаться его в самой редакции?»
Допросили и Копылова, сперва в «Биреме», затем по повестке в милиции. «С какой целью существует эта интернет-газета? Кто ее оплачивает? Кто заказывает такие провокационные заметки?»
– Оплачиваю газету я, – по пунктам отвечал Алекс. – С целью, чтобы стать в нашей стране медиа-магнатом. Провокационные заметки мне нужны, чтобы нащупать самый оптимальный коммерческий путь моей медиа-империи.
«А откуда деньги на отель? Почему в нем английская школа, выставка, Боксерская студия и сауна с девочками?»
– Еще есть конное ранчо, вторая гостиница и магазин немецкой бытовой техники. В планах открытие Охранного Агентства, дома отдыха в Сочи, строительной фирмы, покупка океанской яхты и пары дорогих ресторанов. Хорошие партнеры только приветствуются.
Такие откровения от юного щеголя с бородкой обезоруживали и побуждали бежать наводить справки, хотя бы в то же ФСБ. Что дошлым ментам там отвечали было неизвестно, но вторично устрашающие вопросы они уже не задавали.
Впрочем, Алекс во все это и не очень стремился вникать. Просто ждал результата – чем все это закончится, дойдет ли до суда, или Фифу Марину преспокойно увезут в Москву или за границу.
Само шпионство снова было поставлено на долгую паузу, если не считать переданную курьеру Зацепина капсулу с микропленкой, да пришедший на счет новый транш для конвертиков Севы.
Поток накопившихся дел нес его по другому руслу, вернее, по целой дельте бизнес-рукавов. В Клуб «Биремы» помимо тусовки художников зачастили некие барды, которые принесли с собой шум и наркотики. В Магазине Хазина сильно проворовалась продавщица-кассирша, в Шалмане бригаду молдаван захотел поменять на бригаду строителей-западэнцев Ёжик – правая рука Лукача, направленные в ресторан Циммера два «боксера» крепко поцапались с адвокатом, редактор детского издательства усиленно флиртовал с Верой, намекая, что за благосклонность к себе поможет библиотекарше утвердиться в литературной среде Питера.
Проще всего оказалось прекратить редакторский флирт. Всего-то и понадобилось заявиться в издательство в сопровождении звероподобного Тимони и вежливо попросить у редактора просчитать сколько будет стоить издание книги моей невесты Веры Орешиной на английском языке, мол, хочу ей сделать на свадьбу такой сюрприз-подарок. Плюс просьба не говорить Вере об этом сюрпризе. Собирался еще как бы невзначай выронить из кармана «Макарыча», но этого не понадобилось, редактор и так сидел белее финской бумаги, лежащей на его столе.
С бардовской тусовкой он расправился в два приема. Назначил для их спевок лишь один день в неделю и объявил категорический запрет на наркотики, мол, водки можете пить сколько угодно, мне это прибыль приносит, а остальное «низзя». Потом для профилактики дважды организовал с помощью «боксеров» крутой шмон, изъяв и тут же уничтожив все дозы и шприцы, что лихие гитаристы принесли с собой.
В Магазине Алекс тоже особо не миндальничал. Всему персоналу на двадцать процентов уменьшил зарплату, пока их вычеты полностью не покроют воровство кассирши, мол, для подачи в суд прямых улик не хватает, поэтому давайте так. Два человека в знак протеста из Магазина уволились, остальные негодовали, но подчинялись.
С Лукачем насчет молдаван говорил на повышенных тонах:
– Мне нет дела, что твой Ёжик не любит молдаван и западэнцы мне тоже пофиг, но пусть не ведет себя как вторая баба на кухне.
– Ты назвал Савелу Ёжиком, а ведь похож, – рассмеялся Лукач и конфликт был исчерпан, вернее, судя по злому взгляду Савелы-Ёжика, погружен до времени в его мстительный схрон.
Насчет Циммера Алекс провел нравоучительную беседу со всеми «боксерами»:
– Все адвокаты, конечно, первостатейные сволочи, но эта сволочь сделала для меня очень много, поэтому прошу вести с ним не как рэкетирские вертухаи с матом-перематом, а именно как цивильные охранники. Циммеру тоже скажу, чтобы относился к вам не как к официантам, а на полгектара уважительней.
Cамое замечательное, что брошенные отельером от балды слова следователям о строительной фирме оказались весьма провидческими. В первый же приезд отельера на Фазенду Авдеев огорошил его сообщением о ходоках из «Папы Карло», которые вдруг захотели встать под копыловские знамена. В трех километрах отсюда для некой питерской фирмы выделили
