8
Слова Копылова о двух миллионах баксов разъедали лукачцев почище проигранного мордобоя. И когда две недели спустя Савелу-Ёжика отправили на повторную операцию колена в Германию, ситуация и вовсе приняла пародийный характер. В «Биреме» в качестве переговорщика снова появился Забара:
– Ты говорил, что оплатишь лечение Савелы. Ну так за базар надо отвечать.
– И отвечу. Давай смету расходов.
Через день Забара привез и смету. В нее входила не только операция в Германии, но и недельное проживание там троих братков и подруги Ёжика.
– Операцию оплачу, а турпоездку подтанцовки нет, – сказал, как отрезал Алекс. И выделил аванс в шесть тысяч тугриков, пообещав все остальное заплатить после предоставленного из берлинской больницы окончательного счета. По факту это походило на чисто рэкетирскую дань, но по сути на некую шефскую матпомощь, что рано или поздно должно было дойти до подручных Савелы-Ёжика.
Ну а пока с отъездом последнего в славный город Берлин, в питерском околотке, окучиваемом лукачцами, наступила тишь и благодать, во всяком случае в отношении копыловско-хазинско-циммерской собственности. Зато возникла необходимость как-то узаконить их экзерсисы с Боксерской студией.
– Спасение утопающих дело рук самих утопающих, – в два голоса Алекс с Жоркой вводили сию оригинальную мысль в уши Стаса, и на седьмой или восьмой раз тот сдался и оказал нужное содействие в создании Охранного Агентства «Эскорт», а потом и вовсе с благословения Зацепина и питерского начальства под видом армейского отставника Николая Григорьевича Сорокина стал его директором. Было, правда, непонятно, не станет ли инструктор более решительно наставлять и контролировать своих фабзайцев. К чести Инкубатора, Стас-Сорокин держал марку: внешне ни во что кроме Агентства не вмешивался и даже прилюдно пару раз обрезал отельера, когда тот слишком много задавал вопросов, мол, я свое дело знаю и прошу мне не указывать. Щекотливый вопрос насчет зарплаты капитану решился достаточно просто:
– Будешь платить на пятьдесят процентов больше чем остальным охранникам.
– Гопники и «боксеры» у меня по шестьсот баксов в месяц. Стало быть, вам по куску. Ваше начальство вряд ли это переживет, – пряча улыбку, прокомментировал Алекс.
– Они у тебя на белой зарплате? – чуть подумав, уточнил Стас.
– Кто же сейчас на белой работает. Триста через кассу, остальное в конвертике.
– Хорошо будешь мне через кассу платить восемьсот.
– А за сверхурочные как?
– Еще одно слово! – скрежетнул зубами новоявленный директор.
– Шучу, шучу! – Копылов со смехом на всякий случай отскочил подальше от серлитого капитана.
Главное, что теперь для охранников можно было добиваться разрешения на боевое оружие. Сразу и два постоянных клиента Агентства нарисовались: ресторан «У Циммера» и Магазин Хазина охотно стали платить за охранные услуги «белую оплату» на радость районной налоговой службе.
При оформление в Агентство шестерки «боксеров» Алекс счел нужным наложить на них свою паханскую опалу:
– Если бы вы повели себя чуть иначе, мне бы не пришлось ни стрелять в Савелу, ни оплачивать его лечение, поэтому полгода будете получать не по шестьсот, а по четыреста баксов. Заодно это будет и ваш испытательный срок. Никаких матов-перематов, пьянки и нарушений правил. И забыли про Савелу. Под мои знамена так под мои. До утра можете подумать, завтра скажите мне окончательный ответ.
Удивительно, но парни с одной-двумя ходками за плечами слушали отельера с полным вниманием и пониманием, и на следующий день все, как один написали заявление о приеме в Агентство.
У лукачцев между тем как-то выяснили про рейд Алекса с Тимоней на квартиру Севы. Что приятно впечатлило братков – выходило, что тонконогий пацан-отельер все же одной с ними крови, только более скрытный и весьма фартовый. Плюс еще узнали, что за четырех «боксеров» Копылов продолжает выплачивать сестре Лукача по четыре «Франклина» в месяц. И ясно замаячил вопрос: а не пора ли и им самим поучаствовать в его миллионных делишках?
Требовалось как-то остановить их поползновения. И выяснив у Тимони из какой именно войсковой части лукачцам поступают чистые «Макарычи», Алекс снова позвонил человеку Зацепина: «Иван Иваныч, выручайте!» Обещанная военная прокуратура была приведена в действие и продавцов с покупателями накрыли прямо в километре от военного склада. Пара дней – и еще полтора десятка лукачцев тоже оказались в Сизо. Под раздачу попали и пару «боксеров», но их Алексу удалось отмазать, к еще большему укреплению собственного авторитета. Так что выехавший накануне Нового года из Берлина Савела-Ёжик до Питера так и не доехал – узнав о ликвидации группировки, счел за лучшее затаиться на партизанском хуторе в Беларуси. Тимоня же за свою полезность стал регулярно получать вторую тайную зарплату, минуя официальную кассу. Про его преданность теперь беспокоиться не приходилось – сдача за решетку целой банды не оставляла ему никаких шансов на какую-либо бандитскую амнистию.
У Стаса-Сорокина тем временем появился служебный подержанный «Фольксваген» вместо набившей Алексу оскомину вишневой «Лады»-шестерки.
– Ну вот, значит и от меня вам какая-то польза, – не преминул одобрить отельер.
– Ты лучше расскажи, кто такой Епифанцев и с чем его едят, – потребовал Стас. – «Боксеры» только об этом и говорят.
– Вы это спрашиваете, как надзорный инспектор или как начальник моей службы безопасности?
– Ладно, колись давай, на два расстрела ты уже и так давно заработал.
Почему бы и нет – и Копылов рассказал инструктору всю подноготную «Списка 30» о том, как в руки его отца в Коста-Рике в 92 году попал список высокопоставленных московских чиновников с их заграничными счетами и переводом на них многотысячных сумм. И за что три месяца спустя ретивую гэрэушную семейную пару в Москве заложили цэрэушникам. Потом было бегство от полиции по шоссе через джунгли, во время которого был убит отец Алекса, а мать осталась прикрывать отступление раненного сына и еще одного сотрудника, который имел возможность благополучно вывезти Алекса в Россию. Предполагая подобное развитие событий родители сделали несколько копий «Списка 30», один из которых оказался в чипе, упрятанном в медальон, а медальон в кармане у Алекса. Попав с янычарскую школу, а потом в московский вуз, он несколько раз пытался пустить его в дело. Но увы, никакое официальное расследование деятельности высокопоставленных предателей невозможно. Четверо из этой Тридцатки сейчас находятся в Питере. Епифанцев один из них.
– И ты решил напустить на него своих «боксеров»?! – Стас и не пытался скрыть своего крайнего изумления.
– Для меня это всего лишь Правильное Решение.
– И что ты хочешь от меня?
– Ничего. Просто объяснил, кто такой Епифанцев.
– Я так понимаю, Хазин тоже в деле.
– «Мы спина к спине у мачты против тысячи вдвоем».
– Охренеть! Вот что значит связываться с малолетками.
– Вы считаете, не получится? – в глазах Алекса плясали чертенята.
– Еще скажи: «Предатель должен сидеть»!
– В общем, вы спросили – я ответил. Теперь мяч на вашей стороне.
В первую минуту Стасу казалось, что он с этими глупостями справится легко-легко, через день это уже виделось хитрой ловушкой, как не поступишь – все плохо, через неделю была поездка в Москву на встречу с Зацепиным, когда на осторожные намеки капитана, майор бодро ответил: все это именно так и обстоит и дай ребенку перебеситься как ему нравится. В итоге через месяц для Стаса это был уже чистый саспенс, наблюдать как «ребенок» приступит к осуществлению своего Правильного Решения.
9
На Фазенде новгородцы Авдеева с помощью молдавской бригады отлично справились со всем фронтом работ. Помимо Бунгало за три месяца возвели еще две небольших Хижины с печным отоплением на фундаментах прежних щитовых домиков, так что отчетливо стал прорисовываться приличный пансионат на 20-30 постояльцев.
– Ты уже совсем свихнулся на своем отельерстве, – нудел Жорка. – Что ни сделаешь, все превращается в отель. Мы же хотели простую коневодческую ферму, зачем нам столько жилплощади?
– Это, пожалуйста, к Вере, – отшучивался Алекс. – Она тебе расскажет, что быть простым помещиков неправильно и недальновидно. Наличие личной прислуги преступно, а вот прислуги отельной – в самый раз.
– А мы-то как от многолюдства спасаться будем?
– Построим две плавучих дачи и уплывем куда подальше.
– А зимой?
– А зимой завалим все дороги и будем добираться сюда только на лыжах.
– Думаешь, кто-то захочет сюда за сто верст киселя хлебать, да еще надеешься на этом деньгу сорвать?
– На Кипре рядом с нашей виллой одна англичанка конную ферму завела. По двадцать тугриков с носа за один час конной прогулки. Так там отбоя от клиентов не было, записываться приходилось. Но это не четыре лошади, а минимум десять. Плюс байдарки, гидроциклы, виндсерфы. Зимой лыжи, сани, рыбалка в проруби.
– А межсезонье?
– А межсезонье – барщина на нашей ферме.
– Ну все, зараза, предусмотрел, – смягчался Хазин.
В начале декабря у Веры наконец вышла заказная книжица, и она кроме второй части гонорара, получила еще заказ на новую книгу. Сие событие они отметили особым образом: пригласили в Треххатку Вериных коллег по работе. Две пожилых дамы три часа застолья не утихали ни на мгновение, славословя юную авторшу и предрекая ей большое литературное будущее. Заодно проверяли хозяина дома на его книжную начитанность. Чтобы повысить свое реноме, ему пришлось даже чуть похулиганить.
– Да, вы правы, тех поэтов, которых вы назвали, я не читал, но все равно стихов на память знаю больше чем вы. Могу поспорить.
Разогретые шампанским и вишневым ликером дамы приняли вызов и стали азартно на время читать любимые стихи, одной хватило на полчаса, другой на сорок минут. Положив перед ними «Евгения Онегина» для объективного мониторинга, Алекс выдал наизусть две первых главы, завершив декламацию через пятьдесят минут и пошутив, что может продолжать и дальше, если у дам хватит терпения слушать до утра. Поражены были не только дамы, но и Вера.
– Господи, ну откуда ты только взялся на мою голову такой!? – стенала она, убирая чуть позже за гостьями посуду.
– Мама таким родила, – посмеивался он.
– А ты точно всего «Евгения Онегина» на память знаешь?
– Еще чего! Любые понты тоже должны быть дозированными.
– Ну а еще про какой-нибудь свой талант рассказать можешь?
– Могу. Но только завтра. В один день только один талант.
Утром она напомнила:
– Ты обещал рассказать еще про другой свой талант.
– Ладно. Неси ручку и чистые листы бумаги.
Она принесла. Раньше на портрет у него выходило по тридцать секунд, сейчас заняло по целой минуте. Зато лики вчерашних дам получились вполне качественными.
– Ух ты! – восхитилась Вера. – Как ты можешь вот так по памяти. Можно я их им подарю?
– Ни в коем случае! Одному моему знакомому, который вот так рисовал портреты воров в законе, раздробили за его умение кисть руки. Поэтому я не хочу, чтобы ты кому-то рассказывала, что я это умею делать. Даже Хазину или Еве. Хорошо?
– Жуть какая! Ты это придумал или как?
– Разумеется, придумал, – он чмокнул ее в нос и понес рисунки прятать в свой
