Слово о Сафари Глава 10

Глава 10. ПЕРЕМЕНА УЧАСТИ-2

Эра Интернета и мобильников наступила на Симеоне сразу и вдруг. За какой-то месяц треть телефонов весной 1996 года обрели соответствующие интернетовские приставки, а на Заячьей сопки возник свой узел сотовой связи. Первые мобильники едва вмещались в руку, но работали достаточно качественно. Пейджеры тоже появились, однако от них быстро отказались – прямая связь была гораздо предпочтительней.
С приходом этих новинок жизнь симеонской молодёжи кардинально изменилась. В то время как на остальной планете сидение за компьютером вело к постепенному оглуплению тинейджеров, у нас случилось всё прямо наоборот. Как не без сарказма заметил Аполлоныч:
– Произнеся миллион раз слово «интеллект», мы добились-таки того, что нашим чадам, в отличие от их компьютерных сверстников на материке, стало сладко превращаться в образованных людей.
Да и то сказать, 22-летний Дрюня и 23-летняя Катерина с их следопытами и мотовзводниками являлись для новой поросли уже средним поколением, замшелым и старорежимным, которое немедленно нужно было превзойти.
Началом грядущих перемен послужило возникновение большой группы недорослей, которая ни после второго, ни после третьего курса ПТУ не смогла поступить ни в какие вузы. По инерции они продолжали виться вокруг училища, посещая его спортивные площадки и дискотеку, а потом вдруг сами потребовали преобразовать ПТУ в СУПИ (Симеонское училище полиграфии и искусства) с шестилетним сроком обучения и выдачей полноценного вузовского диплома. Кто-то проведал, что в Московском Литературном институте на целом курсе учится по 40-45 человек:
– Так и у нас можно набрать курс на 30-40 человек.
Зграю их требование порядком озадачило. Когда-то студенческий кампус был едва ли не главной целью Сафари, потом поняли, что не по Сеньке шапка и вот теперь снова.
– И кому нужны будут наши местечковые дипломы? – кривился Севрюгин. – Официально их никто не признает.
– А им чужое признание и не нужно. Собираются работать только на Симеоне, – разъясняла более осведомлённая Катерина.
– Ну да, большими творческими работниками в «Робинзоне», театре и телестудии, – саркастически вторил ей Дрюня.
– Хорошо, один курс там и в самом деле можно будет трудоустроить, а потом каждый год будет по новой тридцадке и что? – вопрошал в пространство Чухнов. – То-то Павлу будет в кайф плодить в Сафари его любимых журналюг!
Спросили мнение и главного командора в отставке. Тот, к нашему крайнему изумлению не возражал:
– Если сами хотят, то пусть учатся. Насколько я знаю, финансов на пять-десять профессоров из Владивостока нам хватит.
В общем, поменяли табличку с названием училища, набрали 25 четверокурсников, пригласили пятерых профессоров-вахтовиков и стали ждать, когда фабзайцам-переросткам всё это, как следует, надоест. Да не тут-то было!
– Студент тот, кто учится самостоятельно! – объявили великовозрастные дитяти на первой же своей вечеринке-сходке. – Давайте будет грызть просвещение массированным общим штурмом. Младшие курсы тоже вносим в наш общий котёл, там такие есть головастики, что только держись. Иначе просто не справимся. 
Это столь не свойственное старшекурсникам внимание к младшим «головастикам» сразу же привнёсло в ряды «группы захвата» неиссякаемый энтузиазм – старшим приходилось всё время демонстрировать салагам своё молодечество. Не довольствуясь одними училищными занятиями, они поставили перед собой задачу намного превзойти управляющую сафарийскую элиту в начитанности и общей образованности и с помощью Интернета стали сами себя развивать в самостоятельном режиме. По вечерам собирались в кружки в своей общаге и друг друга методично и усердно просвещали. Как говорится, нет предмета, о котором кто-то что-либо дополнительное не слышал, вот и впитывали коллективно это дополнительное. 
Дальше – больше. Заново открыли старую сафарийскую методу персональных кураторов по тем или иным учебным предметам. Каждый через Интернет или галерную библиотеку, насчитывающую уже более 100 000 книг, углублённо изучал что-то одно и потом преподносил краткую выжимку своих знаний остальным. Знание двух иностранных языков было признано уже недостаточным, к ним они добавили изучение языка жестов глухонемых. Училищные преподаватели не могли нарадоваться такому рвению, пока не обнаружили, что прямо у них на глазах вырабатывается какой-то особый студенческий язык, состоящий из жестов и словесной скороговорки, взятой из разных языков, которого посторонние не могут понять.
Свои навыки они вскоре стали реализовать и на практике. Не спрашивая ничьего разрешения, приступили к созданию пятидесятитомной библиотеки «Обязательного чтения». Все толстенные классические произведения решили вмещать в стостраничные тексты, где печатались лишь начало и окончание романа, а вся середина давалась в кратком пересказе. Свой проект они мотивировали просто:
– Ведь существуют «Мифы Древней Греции» в таком или даже ещё более комиксовом изложении, и мир от этого не рушится, так почему бы не представить и современную литературу глазами читателей какого-нибудь двадцать пятого века.  Все будущие студенты-филологи ещё будут нам благодарны за сбережение их времени, а кто захочет глубже вникнуть в ту или иную книгу, пожалуйста, пусть берёт и читает её в полном объёме.
Книгочей Вадим Севрюгин был в крайнем возмущении:
– Что это ещё за филологические суррогаты?!
– А мне лично их затея нравится, – отвечал ему Аполлоныч. – Особенно если учесть, что, работая над подобной переработкой классики, сами редактора выучат её досконально.
Спросили Отца Павла, тот тоже был снисходителен:
– Сто страниц умножить на пять и на пятьдесят томов это двести пятьдесят больших романов. Интересно, где они возьмут столько классики? Во «Всемирке» и то меньше.
Дрюня-Андрей, в чьём ведение находилось симеонское издательство, проявил гораздо меньшую терпимость:
– Серийность требуем определенного объёма, пока не будут полностью подготовлены первых десять томов «Обязательного чтения», я их в печать не запущу.
К слову сказать, это издание так и не было осуществлено, супистам удалось подготовить два с половиной тома «Чтения», после чего их запал кончился, и набранные тексты остались мертвым грузом на сайтах их компьютеров. Другое уже вовсю будоражило золотую молодёжь Симеона.
Одновременно с издательскими экзерсисами в СУПИ пошла мода на самостийные постановки коротких видеофильмов и одноактных телеспектаклей, когда каждый второй выпускник школьной театральной студии или стажёр телестудии брал в руки SVHS-камеру, собирал актёров-дружбанов и дерзал себя называть кинорежиссёром. Это, конечно, было менее трудоёмким делом, чем книгопроизводство, но закончилось точно таким же пшиком.
Ещё часть супистов, насмотревшись на показательные выступления моих легионеров, захотела достигнуть таких же физических кондиций:
– Сделай нам, господин Кузьмин, легионерскую начальную подготовку. Только, пожалуйста, так, чтобы мы не скопытились от её передозировки.
Ну устроил я им два лёгких кросса по пригоркам и оврагам, даже сам с удовольствием с ними побегал, но так и не убедил.
– Не, – сказали они, – скучно это как-то всё. Хотим чего-нибудь повеселей.
Их мысли, переключившись, направились на поиск такого занятия, где равных бы им не было. Надо отдать им должное, нашли его довольно быстро, и назывался он «Мастер-класс по бальным танцам» этакий расширенный факультатив детской галерной танцевальной студии. Придумали для себя особый стиль «электро» и стали его всячески развивать, когда под обычную дискотечную музыку выдавался на-гора совершенно непривычный танец, в который вкраплялись элементы народных и бальных танцев, и всё выглядело на редкость ярко и органично.
    Первое же появление стиля «электро» на симеонской дискотеке произвело подлинный фурор и к его изучению тотчас приобщилось все подростковое население острова. Овладеть им, впрочем, оказалось совсем не просто, необходимо было иметь чувство не столько ритма, сколько понимать саму суть исполняемой музыки, идеально владеть своим телом и самое главное – чувствовать окружающую публику и уметь работать на неё.
    С последним у супистов уже был полный порядок. Виной ли тому уроки управленческой психологии или актёрского мастерства, поведение ли взрослых галерников, или живые учебные пособия в виде Катерины-Корделии и Дрюни-Андрея только у многих сафарийских чад появилась особая интуиция на окружающих людей и своё среди них положение. Не прошли даром культивированные ещё с детсадовских ногтей чувство гордости и самоценности, поиск собственного обаятельного имиджа, когда ты мог позволить себе известные вольности и при этом не получить за них никакого взыскания. Вот почему появляясь даже в незнакомом обществе наши отпрыски с той же проницательностью «просчитывали» и его, и своё в нём поведение.
    Столь же «творчески» подошли электротанцоры и к своей внутренней дисциплине. При любом коллективном сборище всегда полушутя-полусерьезно назначали себе «сержанта» (обычно по живой очереди) и беспрекословно ему подчинялись. То есть самые язвительные шуточки в адрес его команд раздавались, но сами команды тем не менее тотчас выполнялись. Как сами декларировали:
– Не хотим быть расхлябанной биомассой. И это ли не лучший тренаж для наших будущих командирских качеств. Не будем уметь подчиняться – никогда не научимся и командовать.
    Появилась ещё одна совершенно новая черта в их поведение – умение скрывать свои способности и в нужный момент выстреливать ими как из Большой Берты. Попадает, допустим, наш милый мальчик на чужую молодёжную вечеринку, скромно держится в сторонке, одеяло на себя никак не тянет, даёт распускать павлиний хвост перед девушками другим и вот, когда вечеринка в самом разгаре и определённая иерархия чётко нарисовалась, и все остальные успели проявить себя и по части знания английского, и в умении играть на гитаре, и в способности заполнять кроссворд, тут-то наш мальчуган и выстреливает, со скучающим видом виртуозно исполняет и первое, и второе, и третье. Но так как его бенефис происходит уже под занавес вечеринки, то это никого как бы и не обижает, и для всех является приятным сюрпризом узнать поближе такого замечательного скромнягу. 
    С обретением стиля «электро» все эти качества усилились у наших фабзайцев многократно. Каскадёрские рейды мотовзводников по побережью сменились рейдами «танцоров», когда пятнадцать-двадцать супистов подруливали на микроавтобусах на ту или иную местную дискотеку и вели себя по той же схеме: сначала вроде как все окружающие, а потом давая полную раскрутку своему «электро», так что ни на что другое окружающие уже и не смотрели, а только на симеонских визитёров. Драться, впрочем, никто не лез. После первых двух-трёх подобных попыток все быстро уразумели, что даже в численном меньшинстве «мальчики с Симеона» представляют силу, с которой лучше не связываться. Местные девчонки, те, естественно, тоже начинали сходить по ним с ума и все, как одна жаждали получить приглашение на остров.
Зграя