Потери и находки. И не только себя.
– Что с ним? – откуда-то из вне, до «А кто я собственно такой?» доносится придирчивого качества голос и прямо в нём намечается всё знающая язвительность. От одного звука которого, всё в тебе передёргивается, и так и хочется не соглашаться, а будет лучше, конечно, отвернуться подальше от этой всё знающей и на всё имеющей свою позицию принципиальности. Но так как «Кто я собственно такой?», соответственно такому своему пониманию должен для себя выяснить ответ на этот вопрос почему-то, а это значит, что он не имеет никакого права пренебрегать любой зацепкой из вне себя, – в том числе и такой дискриминирующей, как он уверенно, по тембру голоса говорящей, уже догадался, – то он не отворачивает, ни свою голову, ни свой слух от той стороны, откуда донёсся этот критический голос.
Тем более повернуть голову в какую-либо сторону, задача прямо сказать, сложно выполнимая, по причине болевых ощущений в шее и голова начинает темнеть и кружиться, стоит только с ней начать какие-либо действия. Вот и остаётся только этому человеку-вопросу насчёт себя, быть как есть, никуда не уходить и не отходить от рассмотрения себя в фокусе чьего-то принципиального взгляда на таких как он людей, вызывающих стойкое непонимание, и может даже отторжение своей …Как это говорится в таких случаях? А! Симуляцией того, что в тебе нет. А чего в тебе нет, то вот таким сознательным и им рот попробуй закрыть, людям со стороны, всегда виднее, и они такие уж люди, что не будут ничего, – от тебя в первую очередь, – скрывать, и всё как есть всем вокруг и опять же тебе, с подчёркнутой язвительностью выскажут.
– Ударился головой. – Вот почему-то опять не удивлён человек-загадка и вопрос одновременно, таким в свой адрес выводам. Ведь все люди по большому счёту схематично мыслят и рассуждают при определённых обстоятельствах, обвиняя во всём чью-то больную на всю себя голову. А если при этом ещё и сама голова во всём замешана, то значит, весь фокус в ней самой. Где она покоя ногам не даёт, а затем все ещё удивляются, почему так с ней происходит и она опять нарвалась на то, что ей все итак всегда предсказывали, – чует моё сердце, что именно так и будет, а я и без этой чуйки всегда знал, что найдёт он на свою голову проблем, – и это столкновение в виде умопомрачительного удара, не просто предполагалось, а оно было неизбежно.
С чем никак не может смириться тот, кто на деле столкнулся с такой для себя очевидностью и буквально стал очевидцем такого жизненного факта – человек сам себя не знаю. Кто видно и сам по себе был не менее язвительным и критически мыслящим человеком, что из него всего этого никакими столкновениями и ударами по его голове не выбьешь, вот он и не собирается соглашаться с любой чужой точкой зрения на себя, хотя бы потому, что это не его точка зрения.
– А как я ударился головой, намеренно или это стало результатом случайных стечений обстоятельств, то всё зависит от того, как на это дело посмотреть. А смотреть на всё произошедшее со мной буду Я и только Я при помощи быть может доктора. – Вот такой точки зрения придерживается на себя этот человек-загадка, пытаясь прорваться во вне сквозь белену темноты своих глаз, придавленных осознанием тяжести пережитого с собой злоключения.
А вот что с ним случилось такое, что он так до сих пор с собой собраться не может и чувствует себя прямо разобранным, плюс он к своей забывчивости себя, – а это усугубляет его положение тем, что он не может полноценно вести разговор и дискуссию хотя бы с той язвительной личностью, кто тут смеет делать в его сторону оценочные замечания; ему не на что от себя отталкиваться, – совсем не помнит, как сюда и не пойми куда попал, то об этом обстоятельстве было бы неплохо поскорее узнать. А то, как чувствуется этому человеке-загадке в себе, то его совсем скоро об этом будут спрашивать, а он ничего и сказать не может. И тогда спрашивается, но только уже не его, а самого себя или ассистента по крайней мере, какой выносить ему эпикриз.
А человек-загадка, когда слышит в свою сторону вот такие загадочно-тревожные слова, сами в себе содержащие много вопросов и тайн, то он начинает волноваться и тревожиться за себя, чувствуя, что совсем не зря по отношению к нему применяют и используют вот такие сложные, неизвестного содержания словосочетания и слова. Однозначно собой подразумевающие некий экспериментальный подход к нему, чтобы…Чтобы доказать свою правоту и верность своих убеждений. Чему человек-загадка ничего не может противопоставить всё по той же причине. Чего он не точно не желает до себя допустить, как единственное, что он о себе знает, и на основании этого сейчас собирается как может соображать над тем, как из этой наисложнейшей ситуации выкрутиться.
Но у него ничего на ум, явно тоже подвергнутый повреждению, не идёт, и он остаётся как был такой, с попытками прорваться сквозь окружающую себя пелену темноты своего взгляда, сейчас больше всего надеясь на свой слух, кто единственный обеспечен доносящейся до него информации о себе из вне.
– Надо ж, проблема. – Усмехается в ответ другая язвительная, как догадался человек-загадка, тётка, как смело её ограничил в своей обойдённости быть кем-то ещё и возможно кем-то другим она себя видит и мыслит, человек-загадка, кто может и человек самой проблемной и сложной категории людей – кто подчиняет людей своему императиву мышления, но, судя по его такому уровню мышления, он не полностью источивший в себе надежды быть осознанным членом общества, раз имеет в себе понятия о дисциплине свободного духа, не приветствующего вот такие моно осознания своего современника. Когда качественный мир давно уже мыслит категориями и духом стерео, на начальном, самом низовом уровне, двойными стандартами и двоякой качественностью в публичной сфере своего влияния, а уже затем по нарастающей. И вот такое закрепление (этим инструментом закабаления и угнетения духа) оформления личности только в одну ипостась, классифицирование её под свою категорию права, без возможности её личностного роста и развития в любые сферы своего жизненного пространства, разве не есть ограничение её свободы и права на самовыражение. То то и есть.
– Сейчас не долбанутых на всю голову и нету. – Делает до удивления знаковое добавление та язвительная личность, всё может быть с ней, и кто она такая и она не всегда знает, а так-то неосознанно принятая больным на всю голову человеком-загадкой за тётку, да ещё и язвительную. Из-за сложности восприятия которой, человек-загадка, кому сейчас не до того, чтобы мир вокруг себя усложнять дальнейшим развитием его понятий в длинные словосочетания, остановился на том, чтобы отнестись к этой второй собеседнице, сперва им принятой не дисциплинировано за тётку, с более осмысленных позиций и отнести её к деепричастной личности. И он так её и воспринял своим умом – Дея, причастие или деепричастная личность, кому до многого есть дело с претенциозных позиций.
А что вызвало некоторый всплеск сумбура в голове человека-загадки, когда до него донеслось вот такое разглагольствование Деи, то это её не слишком ли много она на себя берёт самонадеянность, делающая такие утверждения. Хотя, она в полном праве быть утверждающей личностью, даже если она собой исповедует одну лишь только словоохотливость и говорливость, без всяких оснований и подтверждений фактажом всего ею сказанного. Кто-то ведь должен создавать собой личностный фон, вот она этим может быть и занимается.
– Мы чуть ли не ежедневно, а может быть и чаще, – продолжает во своему воспринимать эту вокруг действительность Дея, – если не сами обо что-то ударяемся, то нас эта жизнь сталкивает, и не только лбами друг с другом, а бывает до оглушения всего себя и что по хуже. А этот, и не пойми кто, – здесь, как уверенно человеком-загадкой понимается, идёт откровенное указание, не просто в его сторону, а буквально на него этим остросюжетным носом Деи, который, вот же чёрт! он уже начинает просматривать, как и…Но дальнейшие слова Деи не дают человеку-загадке прямо сейчас в себе просмотреть то, что буквально сейчас у него напрашивается увидеть.
– Ха-ха, – усмехается Дея, – вон что он о себе возомнил. Именно его, а не кого-то другого, кто может быть, имеет не только не меньшее право удариться головой, а он в этом вопросе имеет многие преимущества и приоритеты, – он давно напрашивался на такую с собой действительность, стремился к этому всеми силами и всегда на один шаг был ближе к этому столкновению своей противоречащей здравому смыслу субъектностью, – не просто ударили по голове, а он смеет утверждать, что он ударился головой. Да после таких заявлений – самовосхваления себя в том, что он кому-то кроме себя ещё нужен, только одно и скажу – он точно головой тронулся.
А вот это уже слишком даже для самой отзывчивой, сознательной и напрочь незнакомой и посторонней крипто-партнёрше этого социума по инициализации своей потребности жизни. Когда это он утверждал такое, что сейчас совпадало бы с её утверждением того, что он был сам инициатором столкновения своей головы с …Чёрт! С мотоциклистом! – вдруг перед глазами человека-загадки предстало лицо, а точнее мотоциклетный шлем того препятствия, на который не он натолкнулся, а как это и всегда бывает, стечения непредвиденных обстоятельств его столкнули. А как только человека-загадку это первое памятливое насчёт себя прозрение с ног до головы окатило, то у него вслед открылись глаза и на самого себя. Правда только частично, только в плане своего имени.
– Репер Суффикс. – Почему-то «отчётливо вспомнилось» говорят в вот таких случаях вспоминания. Наверное, потому, что вокруг этого воспоминания всё находится в дымке условностей и растекается в нечёткость.
– И что дальше? – с горчеливой усмешкой вопросил себя Репер Суффикс с этого момента, кто, как и всякий человек, не удовлетворился тем, что есть и что ему дано на данный момент. И ему, видите ли, нужно больше, как он в себе чувствует. Правда, на этот раз под этим его желанием есть основательная база из аргументаций. И знать о себе только одно имя, действительно будет недостаточно для того, чтобы правомерно использовать его в продвижении себя на своём жизненном пути. И даже зарабатывать для себя имя с нуля, без всякого обоснования его появления, не слишком правильно. С такого низкого старта практически никто не стартует. Всё равно на этом начальном этапе каждый обладает какими-то о себе первоначальными знаниями.
– И кто же ты есть, Репер Суффикс? – обратился к себе с этим вопросом Репер Суффикс. И как только он смог, наверное, как ему думается, он ответил вопросом на вопрос. – А тебе и в самом деле интересно это знать?
– Судя по всему, Репер Суффикс, не только любит себя выделять из массы людей вокруг звучным именем, но в нём имеется большая склонность к ёрничанью своего, какого есть интеллекта. Надеюсь, что это всё-таки интеллект, а не его имитация. – Усмехнулся про себя Репер Суффикс, почему-то опять не удивлённый тому, что он не заметил (потому и не удивлённый), что подошёл к своему рассмотрению отдельно от себя, со стороны.
– А, наверное, это неплохо, раз я не чувствую при этом
