дворе, наш гость, маркиз Дюран, изъявил желание для нас спеть.
Зал взорвался бурными рукоплесканиями.
Чарли помрачнел: - Снова этот маркиз, чтоб ему...
В центр залы вышел маркиз. Сегодня он был особенно обворожителен. Костюм был с иголочки, сидел идеально и пошит со вкусом. Его кукольное лицо обрамляли прекрасные густые волосы. Даже самый придирчивый художник не смог бы в нем найти не одного изъяна.
Следом вышел карлик-скрипач в берете, надетом на косматую голову.
Зал наполнили волшебные звуки скрипки. Маркиз запел. Голос был такой обворожительный и красивый, что все стояли, раскрыв рты, как завороженные. Не слышно было даже шепота.
Каждый из нас танцует свой вальс
С собственной тенью по кругу...
Не страдаю, не лгу, не хочу, не терплю.
Не надеюсь, не плачу, не жду, не люблю,
Но пытаюсь упорно сильней и сильней
Дотянуться рукой до закрытых дверей.
(Отто Дикс)
Тут он сделал трагический театральный жест и дамы ахнули. Сегодня все они были влюблены только в него.
Задыхаюсь, боюсь, что в толпе утону,
Только слезы твои не пускают ко дну.
Одиноки в толпе, одиноки вдвоем,
Мы друг друга не слыша, друг другу поем.
(Отто Дикс)
Чарли показалось, что он сделал жест в его сторону.
- Неправда ли, маркиз сегодня особенно очарователен? - не отрывая глаз от маркиза, сказал Артур.
Чарли ничего не ответил. Взяв кубок вина, он направился на балкончик. Из залы доносились бурные овации маркизу. Чарли захотелось испариться, исчезнуть. Не видеть больше маркиза и не слышать о нем, и не скрывать самому себе, что голос маркиза очаровал и его самого.
За окном крупными хлопьями шел снег. Чарли почувствовал, что пьян. Пронаблюдав за хрупкими снежинками, мягко ложащимися на землю, Чарли развернулся спиной к окну и перед собой обнаружил лицо маркиза. От неожиданности он вздрогнул.
- Вам понравилось мое пение? - обволакивающим голосом спросил маркиз.
- Да, - не думая, ответил Чарли.
- Предлагаю, в таком случае, выпить со мною за искусство на брудершафт, дорогой граф! - сказал маркиз, поднимая кубок. Непонятно каким образом, но их руки сплелись, а вино, вливаясь красной струйкой, теплом разливаясь по телу.
Вот, губы маркиза с привкусом сладкого вина, дотронулись до его губ.
"Я пьян!" - в ужасе подумал Чарли, попытавшийся отстранить от себя маркиза.
- Не сопротивляйся мне, - послышался его тихий и томный голос. - Ты ведь тоже этого хочешь, я же знаю... - его глаза на красивом лице испепеляли всепожирающем пламенем дикой неизведанной страсти. Руки скользили по обнаженному телу, прокравшись под рубашку. Эти прикосновения бросали в дрожь. Одним властным движением маркиз привлек к себе его разгоряченное тело. Чарли почувствовал болезненный холод. Словно огонь в бешеном танце слился со льдом, только лед не растаял...
Чарли прижался пылающим лицом к его холодной щеке. Как приятна была сейчас эта прохлада. Чарли больше не противился маркизу. Не было сил, желания, он был слишком пьян...
Маркиз снова нашел его горячие губы и обжег их своим ледяным поцелуем, который покалывал мелкими иголочками холодных снежинок. Чарли неистово обнимал его, ища ледяных ласк, пытаясь затушить ими пожар, начавшийся во всем теле, обжигающий его болючими искрами.
- Бери меня, ты взял верх, - прошептал Чарли, словно ненормальный.
- А ты и так принадлежишь мне, мы связаны навсегда, - проговорил маркиз.
- Ты кукла, всего лишь кукла... - продолжали шептать губы Чарли. - Тебя нет... - он прижался к нему всем телом. Их лица были настолько близко, что глаза растворялись в глазах на расстоянии нескольких миллиметров. Глаза маркиза стали прозрачными, как кружочки льда. Чарли увидел в них зимнюю вьюгу, укрывавшую землю своим снежным узорчатым покрывалом. Вьюга закружила его в своих объятиях волчком, подхватила на руки и понесла далеко-далеко, в свои ледяные владения вечной мерзлоты. Чарли не сопротивлялся, ему было хорошо и уютно под снежным покровом вьюги. Было так сладко и так приятно.
- Люблю, - проговорил Чарли губами, на которых алмазами переливались крупинки инея...
Чарли попытался пошевелиться, но тело горело адским пламенем и малейшее движение причиняло адскую боль.
Возле постели сидел Артур.
- Как тебя угораздило так напиться, дружище! - воскликнул Артур. - Едва очухался от прошлой болезни, как вывалился пьяный из окна и едва не замерз под снегом. Что ты будешь делать!
"А, маркиз!"... - чуть не закричал Чарли, но вовремя остановился. Это странное видение не могло быть правдой, а если и могло, то он никогда и ни за что об этом не расскажет.
- Отдыхай, друг мой и больше не чуди! - дав напутствия по поводу того, что ему сейчас лучше лежать и не двигаться, Артур покинул спальню. Чарли остался в раздумьях о том, был ли прошлый пьяный сон явью или же все это просто почудилось.
Постучал один из слуг, которому Чарли приказал оповестить его в любое время суток и при каких обстоятельствах, если будут вести из Франции. Слуга протянул конверт. Дрожащими руками, отослав слугу, Чарли достал письмо от поверенного человека.
"К Господину Чарльзу Лэйну.
Господин граф, спешу осведомить вас, что господин с титулом маркиза и под именем Дэниэля Дюран найден только один, но он умер, будучи еще ребенком и прах его покоится в фимильном склепе семейства Дюран"...
Чарли выронил письмо, бледнея. Кровь закипала в жилах.
"Я положу конец всей этой дьявольщине", - решительно подумал он.
Part 5
Несколько дней спустя, ночью, Чарли прокрался на задний двор, на котором обычно работала прислуга. Он шел тихо, боясь переполошить слуг своим нелепым ночным вторжением, неся в руке маленький факел. Рабочий люд так устал за трудовой день, что спал беспробудным сном.
Чарли потихоньку осветил лачугу, ища орудие труда. Взгляд его остановился на здоровом кузнечном молоте. Обрадовавшись нездоровой радостью, Чарли схватил молот, но с трудом смог его поднять. Собрав последние усилия, он выволок молот на улицу, боясь уронить. По снегу молот можно было везти, как на санях.
Чарли вернулся, затоптал все следы, оставленные молотом, и, огромнейшим усилием воли, пронес во дворец молот с черного хода.
Теперь он крался с молотом к покоям Дэниэля Дюран.
"Теперь я навсегда покончу с тобой, ведьмина кукла! На черепки разобью твою фарфоровую голову!"
Он тихо зашел в покои маркиза. Маркиз спал на подушках. Его лицо было прекрасным и застывшим. Голова покоилась на одной из этих подушек, на которой разметались его великолепные волосы. Без зазрения совести, Чарли занес молот над маркизом, но, несмотря на непомерную тяжесть, молот завис в воздухе, когда Дэниэль открыл глаза.
- Что, любезный граф, убить меня хотите? Во второй раз? - он захохотал звонким кукольным смехом. Чарли выронил молот. Какая-то колдовская сила тянула его к маркизу до такой степени, что он забыл о том, как еще минуту назад хотел убить его. Чарли, как безумный, кинулся в постель к маркизу.
- Как я хочу тебя... Не знаю, что со мной, словно за меня говорит кто-то, -шептал Чарли.
Маркиз невозмутимо улыбнулся своей привычной улыбкой: - Я знал, что ты вернешься ко мне, Чарли...
- Хочу тебя, - в бреду повторял он.
- Ты же только что собирался меня убить? - испытывающе спросил Дэниэль.
- Тебя... - продолжал повторять Чарли.
Дэниэль юбхватил его за шею и они перекатились на другую половину кровати. Дэниэль оказался сверху.
- То, что ты целовал меня тогда, был сон? - спросил Чарли.
- Сон... - звенящим голосом проговорил Дэниэль. - Вся жизнь - лишь сон, и сейчас мы спим.
- Кто ты? - спросил Чарли.
- Разве это имеет значение? - спросил Дэниэль и Чарли с облегчением почувствовал на себе его губы, которые покрывали каждый миллиметр его тела поцелуями. И от этих поцелуев Чарли овладело такое блаженство, что он, как в экстазе, начал видеть странные вещи. Кружащийся хоровод маленьких хрупких снежинок, прозрачных и вездесущих, словно эльфы. Они кружились над ним и пели песню тоненькими ледяными голосками. Чарли хотелось навечно остаться в этом состоянии, все остальное не имело смысла.
- Я ждал тебя... долго ждал... - песней ветра послышался голос в ушах Чарли.
- Целуй меня... делай, что хочешь, я твой, - шептал Чарли.
Его тело обнимала метель, его ласкали тысячи прозрачных снежинок, едва ли не доводя до безумия, его целовали белые, как снег, облака, нежнее которых просто не могло быть. Его качал в своих объятиях северный ветер. Тело Чарли по очереди сливалось с ними, с каждым в отдельности, они растворялись внутри него, становились частичкой его самого и ему казалось, что белоснежные кони уносят его в своей повозке туда, где это блаженство никогда не кончится...
Чарли пришел в себя. Он лежал в объятиях маркиза совсем обессиленный, а маркиз гладил его волосы и все так же неизменно улыбался.
- Кто ты? - проговорил Чарли. - Тебя ведь нет, тебя не существует... Зачем преследуешь меня? Какая между нами связь?..
Зеленые глаза Дэниэля вспыхнули. Лицо сделалось монотонным. Он сел на постели, выпрямив осанку. Должно быть, с такой грацией, сидят сами короли.
- Ты хочешь знать? Хорошо, я расскажу тебе. Но слушай и не перебивай. Двадцать лет назад я родился во Франции, в Париже, в семье маркиза Дюран. С детства мне пророчиливеликое будущее. Девяти лет от роду я заболел неизлечимой болезнью и умер. Тело мое поместили в фамильный склеп. Один маг, практикующий методику Папюса, ставил свои опыты. Прослышав о моей смерти, он выкрал мое тело из склепа, сжег его, а пепел поместил в колбу.Руководствуясь методикой Папюса, этот чародей выростил из пепла в колбе мою душу, потом сделал куклу из фарфора, как две капли воды похожую на меня, и поместил в эту куклу мою душу. Я получился одушевленной фарфоровой куклой...
Один раз, меня украли цыгане... Так я попал в Англию, где твои родители выкупили меня у цыган и подарили тебе...
Чарли слушал его с широко раскрытыми глазами, боясь упустить хоть слово.
- Самое лучшее воспоминание за мою странную жизнь (которую-то и жизнью нельзя назвать!) было пребывание у тебя. Я сразу полюбил тебя, только сказать ничего не мог. Я был счастлив от того, что ты таскаешь меня на руках, укладываешь с собой спать, обнимаешь, разговариваешь, как с человеком. Как я хотел говорить с тобой, сказать все, что я чувствую, но мой кукольный рот не мог издать даже шепота!
Потом ты забыл обо мне. У тебя появилась другая кукла. Мертвая кукла. Тебе стало плевать на меня. Я стоял на комоде и мне приходилось смотреть, с какой любовью ты обнимаешь свою мертвую куклу. Все муки ада показались бы смешной детской игрой по сравнению с этими мучениями. Моя душа терзалась и плакала, закованная в холодное фарфоровое тело, покинуть которое была не в силах. Слезы прозрачными хрусталликами вытекали из моих стеклянных глаз и тут же застывали.
И лучше бы мне целую вечность пылиться в чулане, чем видеть твое равнодушие, твою любовь к мертвой кукле...
