краюха горячего хлеба, а вприхлёбку из сливок волна.
Но сердитый вахтёр, как видно объевшийся сыра да масла, не пустил меня дальше порога - и потребовал пропуск, грозился начальством. От греха, от соблазна – от конечно, лукавого.
Уходи-ка отсюда подальше – сказал - и там своё чрево угодничай – он облизнулся как кот.
Я ему говорю - ваши девицы щедры, им голодного путника ангел послал во укор скупердяям; и себя подтверждая, тут же падаю с ног, отощавший – спаси-сохрани, добрячок.
А бедняге вахтёру всё хуже - он жалеет меня, да присягу нарушить зазорней. Разметался по вахте – прочь поди – но сам же схватил за рукав и уйти не пускает.
Тут с завода ночная смена - топ, топ. Ветер треплет парням вихры, а девчатам шлёт воздушные поцелуи. Кралечки, смеясь, бегут по домам - чтобы поменять рабочие юбки на лёгкие платьица. Средь компании почти не виден малорослый балагур, но его смех далеко раздаётся, так что дай дорогу хвастуну и пройдохе:
- Я не шучу, мужики - косуля выскочила прямо из моего сада, а у меня в руках только удочки.
- Ну и забросил бы подальше блесну, глядишь - и схватила б, - поддел его рыжебородый дружок, возвышаясь над всеми.
- Не сезон, мужики. Если приметит кто-то из егерей, то я без штанов останусь, - ответил балагурчик, будто и впрямь мог стянуть косулю на малявую леску.
Тут меня увидали, и радуются: - Вернулся! – Домой! – Молодец! - Пошли с нами!
Я отказался. Сам дойду.
- здравствуй, сынок!.. али иноземец? - пискнул из палисада мне тоненький голосок.
- Свой я. Русский. - Буркнул, оглядывая цветы и замурованное в них старушечье тело. Только у нас умеют так весело хоронить. - Привет, бабушка. Думал, что ты не живая – а слеплена из ромашек.
- хи-хи-хи! - она высунула бледный хоботок на солнце, и цвиркнула слабыми глазками по сторонам: - что-то голос твой мне знаком; как зовут?
- Здесь таких нет.
- хи-хи, сказанул; у нас всяких полно - христиан, мусульман, да язычников; господь всех в большой лодке собрал; авось не потонем, не думай. -
Да чего ради думать - мне встречные все улыбаются, родычу словно. Здороваясь, руку трясут, жмут за плечи, будто я с того света вернулся.
Меня ж то надеждой, то горечью колотит неуёмный озноб. Злой ведьмак в глотку влил сумасбродное зелье, и шаманит дрекольем по почкам, по печени.
Взвыл я, мучаясь в родах, беремен семью ребятёнками - мне навстречу растрёпа фиолетовый пёс!
Где ворота? крыльцо?! где та дверь!?! -
Отрываю с гвоздями, Влетаю, Сидят -
там моя Баба, Бабёнушка, дочку грудью кормя - там и Сыночка мой мне известен - и Мужик золотой, жизнь готовый отдать, не зарезав едва, -
- ВСЕЯВЫЙ ГОСПОДЬ ?!?!?!?!?!?!?!!!!!!!!!!!!!!!!
